Внизу Руслан Касаев спрыгнул на пирс и протянул руку тоненькой девочке в серых джинсах, с опаской пробежавшей по трапу. Они начали подниматься вверх по гранитной лестнице, а охрана занялась разгрузкой катера.
В этот-то миг БТР и вылетел на пятачок перед особняком. Усольцев и Шлыков выскочили из машины одновременно.
– Эй, нохчи! – заорал генерал, – мы к тебе за деньгами!
Девушка слегка вскрикнула и вцепилась в Руслана. Из ворот повалили чеченцы, и зампотех с беспокойством заметил автоматы у них в руках. Охранники Руслана, бросив катер, кинулись вверх по лестнице, и как только они добежали до чеченца, тот толкнул девушку за их спины.
Чеченцев становилось все больше, они лезли из особняка, как тараканы, и как бы ни был пьян зам командующего округом, он вдруг сообразил, что ехать пугать Касаева на БТРе было не самой лучшей идеей. А вдруг он не испугается?
Двое охранников быстро-быстро бежали вверх по зеленому дерну, уводя с собой девушку, и как только она оказалась за воротами дома, Руслан шагнул к зампотеху:
– Ты чего приехал? – спросил Руслан.
– Слушай, ты чего людям не платишь?
– Это я кому не заплатил? – спросил Руслан.
– Вот ему. Сашке.
Руслан молчал, переводя взгляд с человека, стоявшего рядом с заместителем командующего округом, на БТР и обратно. Из БТРа вылез замначальника РУБОПа и Костя Покемон. Замначальника РУБОПа тоже хотел пригрозить чеченцу, сделал шаг вперед, но не смог удержаться на ногах и шлепнулся носом в белую пористую плитку.
– А ты что, у него в доле? – спросил Руслан.
– Я? – растерялся Шлыков.
– Ты его крышуешь, да? – продолжал Руслан, – а это кто? Если ты на стрелку приехал, ты зачем чужих притащил?
– Да я…
– Да ты прямо не стоишь, – продолжал Руслан, – ты че на кастрюле приехал? Ты думаешь, круче твоей кастрюли в округе не найдется? Ща как врежут по ней, так из пушки твоей пропеллер сделаем!
И Руслан показал рукой, как вращается в воздухе башня, сорванная сдетонировавшим боезапасом.
Шлыков невольно отступил к борту машины. Замкомандующего округом по технике был человек исключительно мирный и Чечню видал только по телевизору.
– Ты чего плитку попортил? – продолжал Руслан. – Вон, за плитку кто платить будет?
Шлыков опустил глаза вниз и действительно заметил, что дорогая плитка, устилавшая площадку перед особняком, треснула под весом бронемашины.
– Я что? Я просто… – проговорил генерал Шлыков.
– Вы все пьяны, – сказал Руслан, – пьяными на стрелки не ездят. Вы сейчас сделаете то, о чем трезвыми жалеть будете. Уезжайте и проспитесь.
Шлыков моргал. Он много хотел сказать чеченцу. О том, что тот сначала нанимает подрядчиков, а потом им не платит. О том, что нечего ему лапать русских девушек, – потому что девушка, бывшая вместе с Русланом, была русская, это генерал заметил очень хорошо. Генерал Шлыков вообще не любил чеченцев и хотел бы сделать с ними что-то героическое, но не отправляясь в Чечню. Но как-то при виде Руслана и стоящих за ним автоматчиков все мысли вылетели из головы, и БТР за спиной не спасал положения.
И тут чья-то рука отстранила генерала, и слегка заикающийся от водки голос сказал:
– Да что ты с ним мяукаешь!
Из-за спины его вышел Саша Колокольцев. Он был пьян еще сильней Шлыкова. Видно было, что он шатается, как чернобыльник на ветру, и что все мысли в его башке утекли с водкой. Саша шагнул к Руслану, и генерал с ужасом заметил у него в руке длинный нож, рукоять которого выше ладони раздувалась в тяжелую стальную шишку с короткими зубчиками.
Руслан сделал шаг назад, – и в этот момент стальная шишка влепилась ему в челюсть. Чеченец упал как подкошенный.
«Ну все, – подумал Шлыков, – сейчас нас перемочат». Однако охрана по какой-то причине не бросилась на помощь к хозяину, и один из охранников что-то громко крикнул по-чеченски, обращаясь к остальным.
Руслан лежал на покрошенных белых плитах в метре от БТРа, и Халид, приподняв его за волосы одной рукой, держал другой нож у его горла. Усольцев сделал шаг вбок, потерял равновесие и сел у машины.
– Ты знаешь, почему русские боятся чеченцев? – спросил Халид, сидя на корточках перед Русланом.
Руслан молчал.
– Потому что чеченцы не боятся смерти. А русские боятся. А ты, Руслан, как русский. Ты боишься смерти. Ты понял?
– Я заплачу, – тихо сказал Руслан, – я тебя прошу, успокойся. Ты пьян. Подумай, что ты делаешь.
– Хью лхитарий?[2]
В следующую секунду охрана подхватила Халида под мышки. Халид обернулся, и лезвие ножа, сверкнув в последних лучах заходящего солнца, прочертило прореху в рукаве одного из его собственных боевиков. Мгновенно образовалась куча мала: нож, звякнув, улетел в траву, Руслан бросился на Халида и вместе с охранниками стал крутить ему руки, и кто-то из чеченцев, дав очередь в воздух, заорал:
– Стоять! Всем стоять!
Через полминуты Халид стоял у края пирса, и его мучительно выворачивало прямо в воду, в черный темный проем между склизкими столбами и белобоким бортом яхты. Усольцев и Соболев держали его за плечи. Все были настолько пьяны, что не поняли, на каком языке орал хабаровский коммерсант.
– Тише, тише, – говорил Соболев, – тише, Саня, все в елочку. Он заплатит. Правда, Руслан Александрович?
Руслан и его охранники стояли в метре, и лицо Руслана было цвета филе трески. Зубы его мяли незажженную сигарету.
– Вы все пьяны, – сказал вполголоса Руслан Соболеву, – уезжайте, пока не случилось много такого, о чем все мы потом пожалеем.
Халид плохо запомнил то, что было дальше. Он помнил, как они пили, сидя на броне; как снова брали водку в круглосуточном кафе на трассе и как сняли тут же двух «плечевых» девочек.
Халид помнил, как он лил в себя почти чистый спирт под придорожной березой и как рядом над проституткой сопел зам командующего округом.
Потом он пришел в себя внутри отсека и долго соображал, какой сейчас год и куда его ранило. БТР свернул с шоссе, перевалил через придорожную канаву и, проминая кустарник, вполз на железнодорожную насыпь.
Машина чихнула раз и другой, дернулась и заглохла. Водитель еще раз нажал кнопку пуска. БТР заурчал, дернулся, словно его ударили током, – и заглох снова.
– Вперед! Вперед! – заорал генерал.
Халид пришел в себя – почти.
– Солярка кончилась, – сказал Халид.
Пассажиры начали пьяно материться.
– Да какое кончилась, – возмутился генерал Шлыков, – еще литров пятнадцать…
– Вылезаем, – сказал Соболев.
Пьяный экипаж выбрался из машины. Халид вместе с Соболевым вытащили генерала. Была уже ночь. БТР, перевалившись за рельсы двумя парами ведущих осей, торчал почти поперек пути, и в трех метрах за ним рельсы превращались в мост, а насыпь ныряла вниз, к остреньким камням речушки.
Халид открыл машинное отделение и отвинтил крышку, расположенную внизу бензобака. Жидкость оттуда стала стекать на землю.
– Солярка кончилась, – повторил Халид, – вода осталась.
Как и почти всякое дрянное армейское топливо, солярка, которую залили в баки машины, была на треть разбавлена водой. Так как дизельное топливо было легче воды, плавающий заборник впрыскивал его в систему до той минуты, пока не дошел до воднодизельной взвеси, находившейся на самом дне бака. Как только вода попала в систему подачи, БТР встал.
Усольцев, опершись о вздернутый нос машины, блевал между шпал. Московский полковник, будучи извлечен на воздух, что-то пробормотал и тут же уснул. Остальные участники пирушки были не в лучшем состоянии.
Халид сообразил, что они застряли примерно в том же месте, где пересекали пути в прошлый раз. Вынул из кармана телефон и протянул Усольцеву.
– Звони в часть, – сказал он.
– А?
– Звони в часть, пусть срочно везут соляру. Я поменяю фильтры, а они привезут соляру.
– А?
Соболев вырвал у Халида телефон и принялся нажимать на кнопки.
Из бака вылилось два ведра воды. По счастью, конструкторы машины хорошо знали специфику снабжения как в условиях фронта, так и в условиях воровства, и на двигателе стоял спецфильтр, отделявший воду от топлива. Халиду пришлось снять оба фильтра и топливопровод. Очистка системы заняла минут пятнадцать.
Когда Халид спрыгнул с брони, Усольцев вместе с рубоповцем пели, держась за руки. Солярки нигде не было видно.
– Позвонили? – спросил Халид.
– Они там все пьяные, – заорал Соболев, – они там все в ж… пьяные! Вот приеду, глаза на жопу натяну и моргать заставлю!
И в эту секунду Халид увидел желтый глаз электрички. Она шла вдали по берегу моря, изгибаясь по гигантской кривой, и генерал Шлыков за его спиной изумленно охнул, заматерился и протрезвел.
– Валим к черту! – заорал замкомандующего округом.
Взгляд Халида упал на полковника из Москвы. Тот лежал на насыпи ничком, обняв последнюю пятилитровую канистру с рисовым спиртом.
– Оттаскивай его, – заорал Костя Покемон.
Из раскрытого люка высунулся Усольцев. Халид вскочил на броню с канистрой.
– Лей самогонку, – заорал он менту, – лей в бак, кому сказал.
Усольцев в ужасе выдирался из люка.
– Бежим! – орали на насыпи в три глотки.
– Я залью, – сказал Соболев, хватая канистру.
Халид спрыгнул в люк и скользнул на водительское место.
– Лей, твою мать!
Замначальника РУБОПа трясущимися руками лил самогонку, расплескивая половину мимо.
Электричка заорала дурным голосом, заметив темную массу на путях, и стала снижать скорость. Халид, в машине, лихорадочно жал на кнопку пуска.
– Выпрыгивай, – надрывался снаружи мент.
Халид нажал на кнопку еще раз, и в двигателе грохнуло оглушительным треском стартующей ракеты. Спирт, впрыснутый под чрезмерным для него давлением, не загорелся, а взорвался. Машину подбросило вверх, Халид врубил передачу, и БТР слетел с рельс, проламывая кусты и снося деревья.
Поезд пронесся в метре от машины, мигая квадратами освещенных окон и оглушительно свистя. Халид выскочил из люка вовремя, чтобы увидеть на последнем вагоне надпись: «Кесарев-Москва».