Джайна не сомневалась, что они с Кейлеком вполне могли бы изменить ход событий в крепости Северной Стражи, если бы прибыли вовремя. Но если и так, что дальше? Сейчас на счету каждая минута, а им все еще неизвестно, кто завладел этой проклятой реликвией и с какой целью. В тот раз, в прошлом, она, как ни трудно далось ей это решение, должна была бросить Антонидаса и Даларан на погибель, и сейчас с той же уверенностью понимала: ее долг – оставаться здесь и искать Радужное Средоточие.
С тех давних пор прошло много лет, однако к глазам вновь подступили слезы. Потянувшись к Киннди, Джайна крепко стиснула ее безвольно обмякшую руку.
– Чтобы стать магом и возложить на себя столь великую ответственность, нужно научиться принимать непростые решения. Я понимаю, каково тебе сейчас. Но мы нужны здесь.
Киннди кивнула. Юная гномка устала не меньше других. Ее розовые волосы растрепались, под глазами залегли темные полукружья. Тервош тоже словно состарился на добрый десяток лет, и даже Кейлек который час сидел, поджав губы, а уж на что стала похожа сама Джайна, страшно было подумать. В зеркала она старалась не смотреть.
Наморщив лоб, волшебница развернула очередной свиток, но тут же отложила его и обвела взглядом остальных.
– Киннди права, – сказала она, – упоминаний о чарах, позволяющих добиться такого эффекта, нигде нет. Но, очевидно, кто-то нашел способ – доказательства налицо. Кто-то успешно прячет Радужное Средоточие от Калесгоса. И я просто отказываюсь верить, что мы никак не можем этому помешать! – С этими словами она звучно хлопнула ладонью по столу, заставив всех вздрогнуть от неожиданности: подобные вспышки раздражения были ей вовсе не свойственны. – Если мы поймем, что это за заклинание, или хотя бы к какому типу оно относится, то сможем определить, что ему противопоставить.
– Но… – начала было Киннди, но тут же наткнулась на строгий взгляд наставницы и прикусила язык.
– Никаких «но». Никаких отговорок.
Все молчали, не зная, как это понимать. Во взгляде Калесгоса мелькнуло любопытство пополам с легкой тревогой, и Джайна снова велела себя успокоиться.
– Простите за то, что повысила голос. Но решение мы непременно, непременно найдем!
Киннди поднялась с места и заварила всем чаю. Все это время остальные сидели молча. Наконец Калесгос неуверенно, с запинкой, заговорил:
– Допустим, ни одно из известных заклинаний скрыть магический предмет такой силы от такого искусного мага, как я, не позволяет. Тем более что я связан с Радужным Средоточием особой, уникальной связью.
Джайна поднесла к губам чашку, сделала глоток. Знакомый вкус и аромат придал ей твердости, и она кивнула Кейлеку, ожидая продолжения.
– Отсюда вывод: либо среди похитителей нашелся маг, сумевший создать его, либо… либо на самом деле происходит нечто совсем другое.
– Что значит «совсем другое»? – пискнула Киннди. – Именно это и происходит!
Джайна вскинула руку. Пальцы слегка подрагивали… словно бы в такт окрыленному надеждой сердцу.
– Минутку, – сказала она. – Кейлек… кажется, я понимаю, к чему ты ведешь.
Калесгос просиял от радости:
– Я так и знал!
Вдохновленная его реакцией, Джайна еще раз, шаг за шагом, оценила пришедшую в голову мысль, поднялась на ноги, прошлась из стороны в сторону.
– На самом деле Радужное Средоточие никто не прячет, – продолжала она. – Мы просто подумали так, потому что не можем его почувствовать.
– А почувствовать его не можем оттого, что не то ищем, – подтвердил Кейлек.
– Именно!
– Не соизволите ли просветить и нас, ничтожных смертных? – сухо сказал Тервош, откинувшись назад так, что передние ножки его кресла оторвались от пола. – Лично я хода ваших мыслей не улавливаю.
Джайна повернулась к нему.
– Кем ты стал на последний Тыквовин?
Эти слова пробудили воспоминания о другом, давнем-давнем Тыквовине, и сердце Джайны сжалось от нахлынувшей грусти. В тот год Артас пригласил ее в Лордерон, на традиционное сожжение соломенного чучела – «плетеного человека». Обычай гласил, что вместе с этим чучелом сгорает все, от чего хочешь избавиться. К восторгу зрителей, Джайна зажгла плетеного человека при помощи огненного шара, а позже, ночью, они с Артасом словно бы околдовали друг друга. В отсветах пламени, догоравшего за окном, Джайна сама взяла Артаса за руку и потянула к кровати. В ту ночь они впервые стали близки…
– Э-э… прошу прощения?
Тервош воззрился на Джайну так, точно даже не сомневался, что она в одночасье повредилась умом. Пришлось, отринув воспоминания, вернуться к настоящему, к задаче, которая, возможно, вот-вот разрешится.
– Ну, в кого ты превратился, чтобы пойти на праздник? – пояснила она.
Осененный той же мыслью, что и она, Тервош округлил глаза и подался вперед, звучно грохнув об пол ножками кресла.
– Дурацкое, пустяковое заклятие, заключенное в грошовом жезле, какие продаются на каждом углу, сделало меня пиратом, – отвечал он.
– Вот! Я пытаюсь нащупать одно, а оно проявляет себя, как нечто совсем другое. Выходит, «дурацкого, пустякового заклятия», о котором ты говоришь, вполне достаточно, чтобы скрыть от меня Радужное Средоточие, – сказал Калесгос, на миг устремив взгляд куда-то вдаль и победно улыбнувшись. – По крайней мере… было достаточно.
– А теперь оно нашлось?! – в восторге вскричала Киннди.
Калесгос кивнул.
– И да, и нет. Оно то появляется, то исчезает.
– Потому что тот, кто наложил на Радужное Средоточие это дурацкое, пустяковое заклятие, знает: со временем оно утрачивает силу и его нужно возобновлять, – сказала Джайна.
– Именно!
Тоже поднявшийся за разговором на ноги, Кейлек в три шага приблизился к Джайне вплотную. Волшебнице показалось, что он собирается обнять ее, однако дракон просто крепко стиснул ее руки. От его рукопожатия веяло теплом, силой, надежностью.
– Джайна, ты гений, – сказал он.
Волшебница смущенно покраснела.
– Я просто продолжила твою мысль, – возразила она.
– Я подал общую мысль, а ты точно определила, что произошло и как преодолеть иллюзию. Теперь я знаю, где искать, и должен вас покинуть. И… – Калесгос слегка запнулся. – Я понимаю: ты озабочена судьбой крепости Северной Стражи, но… прошу, оставайся здесь. Да, я могу отыскать Радужное Средоточие, но пока не вернул его. Мне еще может понадобиться твоя помощь.
При мысли о том, что может происходить в эту минуту, а то и уже произошло в крепости, сердце Джайны тревожно сжалось. На миг она закусила губу, но тут же решительно кивнула:
– Хорошо. Я останусь.
– Спасибо. Я понимаю, как тебе трудно.
– Удачи, Калесгос, – сказал Тервош.
– Надеюсь, ты быстро отыщешь пропажу, – добавила Киннди.
– Благодарю вас. Теперь шансы на успех заметно возросли. Вы все мне очень и очень помогли. Надеюсь, вскоре смогу вернуться с добрыми вестями.
Он двинулся к выходу. Джайна направилась следом. Молча спустились оба на первый этаж, и ни одному из них молчание не казалось неловким. Ступив за порог, Кейлек в последний раз обернулся к Джайне.
– Ты отыщешь его, – твердо сказала она.
– Твоя уверенность заразительна, – с мягкой улыбкой откликнулся Кейлек.
– Береги себя, – напутствовала его Джайна, но тут же почувствовала себя глупее некуда. Ведь Кейлек – дракон, да не просто дракон, а бывший Аспект; что во всем Калимдоре может ему угрожать?
Но в следующий же миг ей вспомнились драконы, убитые похитителями Радужного Средоточия. Возможно, ее тревоги не так уж глупы…
– Непременно, – со всей серьезностью отвечал он, но тут же заулыбался. – И обязательно загляну за новой порцией тех восхитительных бисквитов, что ты подаешь к чаю.
Джайна рассмеялась. Еще секунду (как знать, зачем?) помедлив, Калесгос поклонился, отошел в сторону и изменил облик, да так неожиданно и быстро, что Джайна невольно ахнула. На месте красавца-полуэльфа внезапно возник громадный синий дракон, по-своему не менее красивый, но при том невероятно сильный и весьма грозный с виду. Вдобавок, назвать его «синим» означало бы смертельно оскорбить разнообразие неповторимой палитры цветов его чешуи. Лазурь, бирюза, кобальтовая синь, небесная голубизна, и даже уникальный оттенок ледяных торосов – драконьему облику Калесгоса были присущи они все. Явно наслаждаясь ощущением свободы после столь долгого пребывания в обличье эльфа-полукровки, он расправил могучие крылья – прекрасный, смертоносный, грозный, величественный… Вспомнив, сколь резко порой говорила с ним, Джайна побледнела, как полотно.
Разумеется, читать мыслей он не умел, но, может быть, этого и не требовалось. Взмахнув украшенным острыми, словно сосульки, шипами хвостом, Калесгос повернул к ней массивную рогатую голову на длинной змеиной шее и взглянул в глаза. Отвести взгляда Джайна не смогла бы, даже если и захотела.
Калесгос сощурил глаз и подмигнул ей. Да, он – Калесгос, могущественный дракон, бывший Аспект, и в то же время он – Кейлек, ее веселый и проницательный друг, раскрывший ей истинную красоту и великолепие тайной магии…
Благоговейный страх, охвативший Джайну всего минуту назад, растаял без следа, словно снежинка на солнце; сковавшее все тело напряжение исчезло, будто она сбросила с плеч тяжелый плащ. С улыбкой она помахала Калесгосу рукой. Кивнув в ответ, он устремил взгляд в небо, присел, подобрался, как исполинский кот, готовящийся к прыжку, и взвился в воздух.
Взмахи огромных крыльев создавали вокруг него приятный ветерок. Могучий дракон быстро, целеустремленно понесся вверх, а Джайна, ладонью прикрыв глаза от солнца, смотрела ему вслед. Вскоре он превратился в темную точку на фоне неба и, наконец, скрылся из виду.
Еще минуту постояв снаружи, Джайна направилась в башню. Странно, но… отчего на душе вдруг стало так пусто?
Вот уж действительно – Тыквовин… костюмы… маски…
Калесгос фыркнул на лету. Все оказалось проще простого – ну, как тут не корить себя за недогадливость? Но, впрочем, сравнение, натолкнувшее Джайну на мысль об истинной природе искомого заклинания, к его культуре никак не относилось. Тыквовина драконы не праздновали, да и в маскарадные костюмы не наряжались… ну, если не считать обличья двуногих, хотя оно – всего лишь еще одно воплощение, еще одна ипостась, для маскировки либо обмана отнюдь не предназначенная.