– Гаррош! – заревел Бейн. – Еще немного – и мы будем заперты внутри!
Гаррош коротко рыкнул и рискнул оглянуться назад. И, как ни странно, не слишком-то встревожился.
– Согласен. Назад, моя Орда! Назад, за стену, к нашим братьям!
Рог затрубил отступление, а между тем к камню перед воротами прибавилось огромное дерево, с корнем вырванное из земли. Шаманы призвали на помощь духов стихий, и тяжелый валун слегка откатился в сторону. Едва брешь сделалась шире, Орда, еще недавно так рвавшаяся в Терамор, поспешила наружу, прочь. Однако Альянс не дремал. Стараясь всеми силами помешать бегству, часть защитников города снова бросилась в схватку, а остальные принялись заваливать ворота всем, что попадалось под руку, с той же быстротой, с какой шаманы Орды освобождали проход.
Бейн держался позади, отражая атаки неугомонной ночной эльфийки и прикрывая отход. Вол’джин яростно заорал на своих троллей: жажда крови явно затуманила их разум настолько, что никто не желал прекращать бой. Гаррош – вот чудно! – выбежал наружу одним из первых, остановился снаружи и закричал, поторапливая тех, кто не последовал за ним немедля.
– Бейн! – заорал он. – Назад, живо! Я не желаю снаряжать целый отряд ради спасения твоей мохнатой шкуры!
Утробно зарычав, Бейн вынудил эльфийку увернуться, еще раз от души приложил ее палицей и побежал к неуклонно сужавшемуся пролому.
Отступают! Отходят! Над Терамором вновь разнесся резкий, протяжный рев орочьего рога. Мало этого, в болота бежали не только атаковавшие с севера – те, кто штурмовал город с запада, тоже поспешно откатились назад!
Охваченная легкой дрожью, Джайна испустила долгий вздох облегчения и повернулась к востоку, пытаясь разглядеть, отдан ли тот же приказ и кораблям в бухте. Похоже, да: уцелевшие линкоры Орды устремились в море, а флот Седьмого Легиона – несомненно, по приказанию адмирала Обри – не преследовал их.
Солнце на миг заслонила огромная тень. Подняв взгляд, Джайна увидела над головой Калесгоса. Спустившись ниже, он протянул к ней переднюю лапу, и Джайна с радостью взобралась в подставленную горсть.
– Мы победили, Кейлек! – воскликнула она. – Мы победили!
Глава восемнадцатая
– Сбежал! – прорычала Страдалица. – Этот проклятый изменник Созвучие Песни – он сбежал! Мне доложили, что в город проник небольшой отряд Орды и помог ему освободиться!
– Я возьму нескольких Часовых и попробую отыскать их, – сказала Шандриса. – Им нельзя позволять уйти.
– А им и не удастся, – пообещала Вериса. – Я не позволю какому-то эльфу крови выложить врагу все, что он знает о наших планах обороны. Если вы с Часовыми займетесь северной дорогой, я тоже прихвачу кое-кого и пройдусь вдоль западной. Думаю, мы скоро вернемся, – добавила она, повернувшись к Ронину.
– Я бы сказал: береги себя, любимая, но это, пожалуй, лишнее, – откликнулся Ронин.
Оба выглядели изможденными: Вериса забрызгана кровью (по счастью, не своей), а Ронина, казалось, могло бы сбить с ног ветром, – однако о долге они не забывали и даже не помышляли увиливать от дел.
Вериса скользнула в объятия Ронина, и оба поцеловались – привычно, как спутники жизни, что любят друг друга и не расстаются многие годы. Поцелуй их был сладок, однако недолог.
– Отдохни, если сможешь, – сказала Вериса.
В ответ Ронин только фыркнул.
– Я же сказала: если сможешь, – усмехнулась ночная эльфийка.
– Постараюсь. Однако у нас много раненых, а наложить повязку в силах любой, включая тех, кто неспособен сплести заклинание исцеления даже ради спасения души.
– Вот потому-то я тебя так и люблю, – негромко проворковала Вериса. – Я скоро вернусь.
Шандриса со Стражами уже покинула город через северные ворота, а воины Верисы ждали ее в седлах. Подбежав к свежему коню, она упруго, изящно вскочила на него верхом и помчалась к западным воротам, даже не оглянувшись – чего Ронин, впрочем, и не ожидал. Жена распрощалась с ним и тут же взялась за работу, да и его тоже ждали дела.
Окончательно убедившись в победе, первым делом следовало позаботиться о своих людях – таков уж был ее долг, долг правительницы. Для начала Джайна наскоро переговорила с Джонатаном. Тот описал ей текущее состояние обороны, а также сообщил, что вскоре для оказания помощи раненым на берег сойдет вся морская пехота флота Седьмого Легиона, а наибольшие потери в бою понесли грифоны и прочие силы, защищавшие город с воздуха.
– Как по-вашему, они вернутся? – спросила Джайна.
– Сомнительно. Урон им нанесен серьезный, а на перегруппировку потребуется время. Ну, а если они пошлют в атаку не только наземные силы, у нас имеется дракон.
Хочешь не хочешь, а этой шутке пришлось улыбнуться.
– Тогда идемте, окажем помощь тем, кто в ней нуждается, – сказала Джайна.
Быстро оглядевшись, она обнаружила, что остальные генералы тоже возглавили оказание помощи пострадавшим. Охотники отправили питомцев отыскивать, вынюхивать среди развалин живых, и в первую же минуту, на глазах Джайны, из-под груд камня и досок извлекли сразу двоих. Конечно, без ран не обошлось, однако оба улыбались, а главное – были живы.
Убедившись, что здесь все в порядке, Джайна направилась в лазарет.
– Леди Джайна, – заговорил доктор ван Склифф, подняв на нее взгляд, – попрошу вас отойти вон туда шага на три.
Джайна поспешно отступила в сторону, и мимо нее тут же промчались двое солдат, тащившие на носилках третьего. Лазарет был набит битком. Сквозь свежую дыру в крыше виднелось синее небо, однако стены здания держались.
– Чего вам не хватает, доктор? – спросила Джайна.
– Нам нужно место во внутреннем дворе, – отвечал ван Склифф. – А еще пришлите сюда самых опытных целителей. Их помощь нам пригодится. Все остальные будут только мешать.
Джайна коротко кивнула. Ван Склифф ткнул в ее сторону окровавленным пальцем.
– А вам и всем прочим магам настоятельно необходимо перекусить! Не хватало мне еще с вами возиться – моя помощь гораздо нужнее этим солдатам!
– Принято, – с вялой улыбкой ответила Джайна.
Стараясь не мешать тем, кто нес в лазарет раненых, она вышла наружу и с помощью простенького заклинания сотворила себе воды да хлеба. Чтоб продержаться еще немного, этого хватит. Есть не хотелось настолько, что жевать пришлось через силу.
«Да, мы победили, вот только какой ценой?» – с тоской думала Джайна, глядя вокруг. В сражении пали все грифоны и гиппогрифы вместе с всадниками. Теперь их тела, покрытые мехом и перьями, лежали на земле, пронзенные стрелами, опаленные магическим огнем, а насесты и гнезда были уничтожены отрядом Орды, устроившим налет на город, чтоб выкрасть изменника Талена Созвучие Песни. Впрочем, могучие звери погибли не в одиночку: земля Терамора была усеяна мертвыми телами огромных летучих мышей, дракондоров и львиноглавых виверн.
Заметив Киннди, бесцельно бродившую там, где недавно стояла таверна, Джайна поспешила к ней. Какое счастье, что ученица жива и здорова!.. Вот только при виде ее лица сердце заныло в груди.
Киннди была бледна, как полотно. Казалось, в лице ее – даже в губах! – не осталось ни кровинки, растрепанные розовые волосы торчали во все стороны. Взглянув в огромные, однако сухие глаза гномки, Джайна утешающе погладила ее по голове.
– Я думала, будто знаю… каково это все, – тихонько проговорила Киннди.
Неужели это тот самый нежный, милый голосок, что совсем недавно отпускал игривые шутки в адрес Тервоша и даже поддразнивал дракона?
– Да, Киннди, ты можешь прочесть хоть все книги на свете, но никогда не узнаешь, каково это – побывать в бою, пока не увидишь войны собственными глазами, – ответила Джайна.
– И с вами было… то же самое?
Джайне немедля вспомнилось то, первое столкновение с поднявшимися из мертвых в далеких краях, позже названных Чумными землями. Куда ярче, чем хотелось бы, вспомнилось всё – и крестьянский дом, и тошнотворный сладковатый запах мертвечины, ударивший в ноздри, и крик некогда живого человеческого существа, а ныне жуткой твари, бросившейся на нее, и собственный огненный шар, брошенный во врага, после чего к жутким миазмам, витавшим в воздухе, прибавилась вонь горелого мяса. Дом тот она сожгла дотла, предав скопище ходячих мертвецов истинной смерти… Да, сегодняшний бой был иным, но во многих отношениях точно таким же. Любые кровопролития, любые схватки не на жизнь, а на смерть внушали Джайне одни и те же чувства. Вот и сейчас по спине пробежал холодок, точно кожи коснулась костлявая рука смерти. Джайна невольно вздрогнула.
– Да, – отвечала она. – Когда-то и со мной было точно то же самое.
– И к этому… можно привыкнуть? – спросила Киннди, широко разведенными ручками указывая на мертвые тела, устилавшие землю. – Можно привыкнуть видеть тех, кто еще час-другой назад был жив и здоров… вот такими?
При последних словах голос Киннди задрожал, и Джайна с облегчением увидела, что в уголках ее глаз наконец-то блеснули слезы. Способность испытывать скорбь – первый шаг к исцелению от этаких ужасов.
– Нет, нельзя, – твердо ответила Джайна. – Боль раз от раза слабее не становится. Но… с опытом понимаешь: жизнь продолжается. Продолжается, несмотря ни на что. С опытом понимаешь, насколько ушедшим хотелось бы, чтобы ты продолжала жить. Вспоминаешь, что такое счастье, радость и смех. Но пережитого уже не забудешь. Никогда.
– Наверное, смеяться я больше никогда в жизни не смогу, – сказала девушка, да так, что Джайна едва не поверила ей. – Почему, леди Джайна? Почему я осталась в живых, а все они – нет?
– Ну, этого нам никогда не узнать. Остается одно: чтить память тех, кого больше нет с нами, продолжая жить полной жизнью. Ведь это будет значить, что их гибель была не напрасной. Подумай о том, как твои родители любят тебя и как будут рады тому, что ты осталась в живых. А заодно… – Тут Джайна слегка улыбнулась, хоть и с изрядной толикой грусти. – Заодно подумай, как этому рада я.
Киннди подняла на нее испытующий взгляд, и на ее побледневших губах мелькнула едва различимая тень улыбки. Видя это, Джайна слегка успокоилась. Еще одной тревогой меньше. Киннди – девочка крепкая. С ней все будет в порядке.