– Как ты узнал, что я здесь? – как можно беззаботнее спросила Джайна, охваченная внезапным приступом паранойи.
Синие глаза Кейлека потемнели от грусти.
– После того, как мы… после твоего ухода я вернулся в Нексус, а там почувствовал твое прибытие сюда, в Даларан. Зачем – по-моему, догадаться несложно.
Джайна отвела взгляд в сторону.
– Я пришла просить Кирин-Тор о помощи. О помощи в войне с Ордой, в отмщении за то, что они сотворили с Терамором. Но мне отказали.
Калесгос ненадолго задумался.
– Джайна… я тоже был там, в Тераморе, – негромко сказал он. – Если бомба упала на город – а нам известно, что это так, то и Радужное Средоточие должно было остаться там. Но в городе его не оказалось.
– Держу пари, Орда отправила за ним отряд, – откликнулась Джайна. – Мне пришлось биться с парой дюжин орков.
– Вполне вероятно, – согласился Калесгос.
– Ты его чувствуешь? – спросила Джайна.
– Нет. Но, будь оно уничтожено, я бы об этом знал. Таким образом, его снова прячет от меня могущественный маг, и на сей раз – еще эффективнее прежнего. А, как показывает трагический опыт, если оно уцелело, миру может быть причинен великий вред.
Итак… ее защитные чары действуют!
– Тогда тебе лучше как можно скорее найти его.
Обманывать Калесгоса не хотелось, но Джайна знала: он ее не поймет. А может… может, наоборот, поймет? Если он побывал в Тераморе и видел то же, что видела она… может, он вполне разделяет ее чувства?
– Кейлек… Кирин-Тор мне не поможет. Однажды ты говорил, что будешь биться плечом к плечу со мной… с правительницей Терамора. Да, Терамора больше нет, но я еще жива. – С этими словами Джайна порывисто схватила его за руку, и пальцы Кейлека крепко сомкнулись на ее ладони. – Помоги мне. Прошу тебя, помоги. Орда должна быть уничтожена. Ты ведь понимаешь: они на этом не остановятся.
На лице Калесгоса отразилась вся гамма противоречивых чувств, что раздирали его душу, и Джайна поняла: она ему отнюдь не безразлична. Мало этого, и он небезразличен ей… однако для милых пустяков и романтических ухаживаний сейчас не время. Пока существует Орда, способная творить такие ужасы, на свете нет места любви. Чтоб уничтожить Орду, пригодится любое оружие, какое только удастся сыскать, и, каковы бы ни были ее желания, Джайна должна превратить свое сердце в сталь.
– Я не могу сделать этого, Джайна, – с мучительной болью в голосе отвечал Калесгос. – Эта непоколебимая… э-э… ненависть – это не ты. Та Джайна, которую я знаю, неуклонно стремилась к миру. И даже готовясь защищать свой народ, надеялась на взаимопонимание. Я не могу поверить, что ты действительно хочешь устроить Орде тот же ужас, какой она обрушила на Терамор. Такого ни один здравый ум, ни одно доброе сердце не может желать никому.
– Значить, ты полагаешь, я повредилась умом? – с легким сердцем, но зло бросила Джайна, высвобождая руку.
– Нет, – сказал Калесгос, – но слишком уж близка к этому, чтобы судить о своих дальнейших действиях разумно. По-моему, сейчас тебя толкают к действию боль и гнев. Конечно, в этих чувствах тебя никто не упрекнет, однако, мысля столь иррационально, браться за дело нельзя! Зная тебя, я уверен: со временем ты пожалеешь об этом.
Джайна сощурилась и сделала шаг назад.
– Знаю: я тебе небезразлична, и все это ты постарался высказать как можно мягче. Но ты ошибаешься. Это я. Такая, какой сделала меня Орда, сбросив на мой город эту проклятую бомбу. Не хочешь помочь? Не слышишь голосов, взывающих к справедливости? Прекрасно. Я обойдусь без твоей помощи. Но, что бы ты ни решил, не смей становиться на моем пути.
Калесгос низко поклонился, а Джайна развернулась и двинулась прочь, крепко прижимая к сердцу книгу – ту книгу, что запер волшебной печатью сам Антонидас, ту книгу, что поможет ей даровать покой душам погибших, ту книгу, что даст ей силы показать врагам весь ужас их гнусных деяний на их же собственной шкуре.
В те дни Гроск, хозяин таверны в Колючем Холме, греб денежки лопатой, а на все прочее ему было плевать. Колючий Холм отроду был заштатным городишкой, как обычно, населенным солдатами да бездомными бродягами, никогда не задерживавшимися здесь надолго. «Надо же, – размышлял Гроск, с ленцой, нехотя «протирая» бокалы, – в Оргриммаре пируют вовсю, а как много народу собралось у меня подзаправиться и хлебнуть грога! Обычно-то никого не видать, а тут…» Хорошее дело. Пора и ему подзаработать – не все же столичным карман набивать. А если не все славят вождя да победу, так что с того? Вон и на Тралла тоже ворчали. Простой народ – его же хлебом не корми, дай только поворчать. Вечно они недовольны – вождем, погодой, войной, другими расами Орды, Альянсом, собственными женками… и все – на пользу бизнесу. Есть такой повод заглянуть в бар, «утопить горе в стакане» называется.
Что же касалось Гроска – пока его грязная таверна была битком набита представителями всех рас Орды, сам он не ждал от жизни ничего дурного.
До тех самых пор, пока на пороге не появились кор’кронцы.
Стоило им показаться в дверях, заслонив проем широченными спинами, в темной таверне разом стало темнее прежнего. Франдис Фарли, безуспешно делавший вид, будто пьет с Келантир Кровавый Клинок, метнул взгляд в сторону выхода.
– Беда, – шепнула Келантир.
– Не обязательно, – так же негромко возразил Франдис.
Прежде, чем его спутница догадалась, что он задумал, неупокоенный замахал рукой и радостно завопил:
– Друг Малкорок! Кой дьявол занес тебя в эту дыру? Пожалуй, и содержимое ночного горшка лучше того пойла, что подает пройдоха Гроск, зато у него дешево и, говорят, в голову шибает, как следует. Подсаживайся, мы тебя угостим.
Кор’кронцы вопросительно взглянули на своего предводителя, и тот кивнул.
– Гроск, налей всем, – пророкотал Малкорок, хлопнув Франдиса по спине с такой силой, что Отрекшийся едва не рухнул вперед, на стол, и презрительно усмехнувшись при виде Гроска, поспешно плюхнувшего перед ними грязные бокалы и огромный кувшин грога. – Что таурены с Отрекшимися здесь, неудивительно, но вот увидеть в этаком месте тебя я, должен заметить, не ожидал.
– Отчего бы? – откликнулась Келантир, сузив глаза. – Видала я места и похуже.
– Возможно, возможно, – протянул Малкорок. – Но почему ты не в Оргриммаре?
– Аллергия на железо, – ответила Келантир.
Малкорок изумленно вытаращил глаза, но тут же запрокинул голову и утробно захохотал.
– Да, похоже, тебе и еще кое-кому сельская жизнь привычнее, – сказал он. – Но где же наш юный бычок Бейн со своим прихвостнем Вол’джином? Я-то надеялся с ними поговорить…
– В последнее время я их не видела, – не спеша проговорила Келантир, водружая ноги на стол. – Я с тауренами почти не общаюсь.
– Да ну? – Малкорок озадаченно поднял брови. – А у нас есть свидетели, видевшие вас с Франдисом прошлым вечером в этой самой таверне, за тихим разговором с этими самыми тауреном и троллем, не считая других. И говорили вы, как нам доложили, всякое, вроде: «Гаррош глупец, Траллу бы вернуться да гнать его пинками до самого Подгорода, а мана-бомба, сброшенная на Терамор, вообще трусость и подлость».
– И про стихии еще, – словоохотливо напомнил один из кор’кронцев, протягивая руку к кувшину, чтоб заново наполнить свою кружку.
– Да, и про стихии: жаль, дескать, Кэрн не убил его, пока возможность была, потому как Тралл ни за что не стал бы использовать силу стихий этаким жестоким да унизительным образом.
Эльфийка с Отрекшимся молчали.
– Но если уж вы говорите, что ни Бейна, ни Вол’джина в последнее время не видели, – продолжал Малкорок, – наверное, свидетели все перепутали.
– Ясное дело, – подтвердил Франдис. – Тебе бы получше доносчиков подбирать.
– Это уж точно, – согласился Малкорок. – Мне-то очевидно, что ни один из вас про Гарроша и его правление ничего подобного сказать не мог.
– Рад, что ты это понимаешь, – сказал Франдис. – Спасибо за угощение. Следующий круг за мой счет.
– Нет, мы уж лучше пойдем. Поглядим, не удастся ли отыскать Вол’джина с Бейном, раз их, к несчастью, здесь нет. Ну, а вам желаю вкусно выпить и закусить!
Поднявшись из-за стола, Малкорок кивнул и двинулся к выходу. Келантир с Франдисом проводили его настороженными взглядами. Как только кор’кронцы ушли, эльфийка прикрыла глаза и облегченно вздохнула:
– Уф-ф-ф… пронесло. Еще бы немного, и…
– В самом деле, – поддержал ее Франдис. – Я уж думал, нас вот-вот арестуют, а то и изрубят на месте.
Келантир повернулась к стойке, чтоб заказать еще выпивки, но озадаченно сдвинула брови.
– Странно, – сказала она. – Гроск исчез.
– Что? Это при битком набитой таверне? Да ему бы прислугу нанять, а не болтаться без дела, пока толпа жаждущих гостей ждет…
Оба переглянулись и, ни слова не говоря, рванулись к двери.
И почти добежали до порога, но взрыв замораживающей гранаты заставил обоих замереть на месте. Три осколочных гранаты завершили дело и разнесли таверну Колючего Холма в щепки.
Король Вариан Ринн и принц Андуин встретились в просторном открытом зале с огромной рельефной картой, занимавшей почти все свободное место. Пара жаровен согревала каменные стены, вдоль которых было расставлено и развешано всевозможное боевое оружие, от мечей и мушкетонов до трех пушек. Там и сям высились стопки трудов и наставлений по военной стратегии, но ныне все внимание Вариана и остальных было устремлено к карте.
Сегодня в этом зале собрались представители всех рас Альянса. Дренеев представлял эмиссар Талуун, от имени ночных эльфов говорил Бролл, а от имени воргенов – король Генн Седогрив. Присутствовал здесь и правитель гномов, главный механик Гелбин Меггакрут, и трое дворфов – по одному от каждого клана: веселый, жизнерадостный Таргас Старая Наковальня из Бронзобородов, угрюмый Друкан из дворфов Темного Железа и приветливый Курдран Громовой Молот. По-видимому, разногласия меж ними на время были забыты: даже Друкан держал себя учтиво и слушал с явным интересом.