Могут сказать, что террористы евреев не любят. Ну да, не любят, но не намного сильнее, чем, скажем, русских. С 1979 по 2019 год в Израиле было совершено 414 терактов, 776 убитых. Для сравнения, Западный берег Иордана и сектор Газа — 320 терактов, 458 убитых. Статистика и тут не очень точна, поскольку на Западном берегу и в Газе есть еврейские поселения и теракты могли быть направлены против них. Чтобы видеть картину, надо разделить жертв терактов по вероисповеданию. Думается, что и тут окажется, что террористы и в Палестине изрядно набили мусульман. Ненависть террористов к евреям выглядит очень умеренной по сравнению с их ненавистью к мусульманам.
Что же касается язычников и многобожников, то в наш просвещенный век таковых-то и найти непросто, не то что с ними войну за веру устроить. Адепты различных местных африканских культов есть, к примеру, в Нигерии, где действует группировка «Боко Харам». Однако и в этой стране христиане и адепты африканских культов живут в основном на юге, а «исламские» террористы действуют в основном на северо-востоке Нигерии, в штатах, населенных мусульманами и живущими с 1999 года по законам шариата. Резню в Бага, штат Борно, Нигерия, в январе 2015 года террористы устроили среди мусульман же, жертвами которой стало около 2 тысяч человек.
Это обстоятельство, что террористы убивают в основном мусульман же, не позволяет мне называть их мусульманами, а их организации исламскими. Как можно заметить, я везде стараюсь такого дезориентирующего наименования избегать и использую его лишь по необходимости. В гораздо большей степени этот терроризм заслуживает другого наименования: «противоисламский» или «антиисламский». А как его еще назвать? Поэтому, смотря на плоды их, мы не должны верить им на слово и принимать на веру их заявления там о «защите ислама» или «войне с неверными» и тем более не считать все это «возрождением ислама». Как говорил пророк Иса: «По плодам их узнаете их». С их дерева не то что плодов нет, а кровь льет потоком, и кровь эта — мусульманская.
Мы сталкиваемся в первую очередь с извращением и фальсификацией содержания употребляемых терминов и понятий. Понятие «джихада» было сведено почти исключительно к войне, хотя из хадисов хорошо видно, что это в первую и главную очередь стойкое следование принципам веры, даже перед лицом угрозы для жизни. Потом джихад, как «война с неверными», оказался распространен на большинство мусульман, и мы видим, как мусульман убивают десятками тысяч в год под флагами с сурами из Корана. Чтобы в этом разобраться, нужно сначала покончить с этим жонглированием словами и понятиями, помнить их изначальное, истинное значение и пресекать их неправильное употребление.
Так что, если организация убивает тысячами мусульман (чтобы не быть голословным, приведу цифры: ИГИЛ — 52,6 тысяч убитых, «Талибан» — 39,7 тысяч, «Боко Харам» — 22,2 тысячи, «Аль-Каида» — 14,6 тысяч убитых; эти данные отражают общее количество погибших, но 93 % из них были мусульманами), то она не имеет права называться исламской, утверждать, что она якобы за «возрождение веры», и заявлять, что она ведет джихад. Применять к таким двуногим зверям термины и понятия ислама означает клеветать на ислам.
Можете мне не верить. Но задайте сами себе вопрос: зачем верующим мусульманам убивать других мусульман? И попробуйте на него ответить.
Персональный ад для не верящих в Аллаха
Вот тут мы видим первый момент, который объединяет таблигов и около восьми десятков противоисламских террористических организаций. Этот момент состоит в неверии в Аллаха. Таблиги не верят в Аллаха, потому что не верят в его милость и милосердие, и потому насаждают коллективистское обрядоверие. Противоисламские террористы не верят в Аллаха, потому что отвергли его, причем отвергли сознательно и это выразилось в их кровавых делах. Нельзя всерьез говорить о вере того, кто пошел и бомбой уничтожил своих единоверцев в мечети или около нее, то есть в святом месте, в котором никакая грубость и насилие нетерпимы. Не говоря уже о побоище в Мекке с 20 ноября по 4 декабря 1979 года, когда группа террористов захватила множество заложников в самой святой для всех мусульман мечети. С этими террористами было настоящее сражение, в котором погибло 255 человек. Настоящий мусульманин должен устрашиться самой мысли о таком кощунстве и раскаяться, поскольку Аллах знает его намерения. Эти же убийцы и не раскаивались.
Для отвергших Аллаха другие мусульмане — в первую очередь напоминание об их собственном грехопадении. Когда-то же они были верующими, хоть пять минут, и помнят о благодати веры. Осознание своего падения, своей ничтожности их жжет изнутри нестерпимым жаром. Потому-то террористы стараются либо истребить мусульман, либо же страхом и насилием затоптать веру в их душах, заменив ее опустошенным от всякого духовного содержания обрядоверием.
Это может показаться странным утверждением — что противоисламских террористов жжет изнутри осознание своих преступлений и своей ничтожности. Мол, откуда это взято? В этих делах в России исторический опыт побольше. Во время Великой Отечественной войны было немало всяких предателей и пособников немецких нацистов, которые им служили и творили зверства, мало в чем уступавшие зверствам игиловцев в Сирии. Потом их разоблачали и допрашивали. Вот тут-то и выяснялось, что ужасные картины совершенных ими преступлений преследовали их многие годы.
Вот, к примеру, история Степана Сахно, предателя и карателя из 118-го батальона шуцманшафта. Батальон 22 марта 1943 года уничтожил деревню Хатынь в Белоруссии. Жителей деревни заживо сожгли в большом сарае — 149 человек, в том числе 75 детей. После войны дело о массовом убийстве в Хатыни расследовалось несколько раз. Немцев, участвовавших в расправе, осудили еще в 1946 году. Немецким пособникам, пережившим войну, удалось затаиться. Только в 1973 году КГБ СССР нашло след, и то случайно. Сахно, проживавшим в Куйбышеве (ныне Самара), заинтересовались как возможным свидетелем. Повел он себя странно и вызвал подозрения. Его привезли в Белоруссию, и там постепенно стало ясно, что он не свидетель, а участник многочисленных преступлений. В какой-то момент Сахно понял, что его раскрыли, и стал рассказывать о преступлениях 118-го батальона почти по всей Белоруссии. Но Хатынь он как бы обходил стороной. Следователь куйбышевского КГБ, майор Леонид Колмаков спросил его прямо про Хатынь. Эффект был неожиданным: «И тут внутри Сахно что-то оборвалось. Он начал кричать, что никогда не забудет эти клубы дыма, этих людей, которые выскакивали из костра, объятые пламенем, эти страшные стенания горящих», — вспоминал позднее Колмаков[37].
Сахно после войны выстроил себе почти безупречную биографию: фронтовик, имел награды, работал на крупном заводе, состоял в активе профсоюза и был председателем товарищеского суда. Но, как признался он потом следователю, все это время, почти 30 лет, жил в футляре и всего боялся. Случайная встреча, лишнее слово могли привести к разоблачению, а Сахно уже знал, что советский суд с предателями, испачканными в крови, не церемонится. Тридцать его им владел страх перед возмездием и ужасные воспоминания о некогда совершенных преступлениях — персональный ад при жизни. Ужас от им же совершенного вырвался наружу, и Сахно решил во всем признаться.
Про осознание своей ничтожности рассказал другой предатель — Александр Мироненко, он же Юхновский. После войны, как фронтовик, неоднократно награжденный медалями, работал редактором в издательстве Министерства гражданской авиации СССР. Пока его не разоблачили в 1975 году, никто из его коллег и не догадывался, что он почти всю войну прослужил у немцев в Geheimfeldpolizei-721, участвовал во многих казнях и даже был награжден немецкой медалью. Биография у него была сработана неплохо, но в 1965 году он «засветился» на данных о награждениях медалями и орденом Славы. Сверка показала, что таких наград он не получал. КГБ СССР пришлось приложить немало сил к тому, чтобы докопаться до правды. Правда оказалась неприглядной: Мироненко оказался в действительности Юхновским и работал переводчиком в подразделении немецкой тайной полевой полиции, которое действовало в Донбассе. На окраине Сталино (ныне Донецк) была шахта «Калиновка», ствол которой глубиной в 330 метров почти под самый верх оказался забит трупами людей, убитых тем самым подразделением, в котором служил Юхновский. Там оказались останки около 75 тысяч человек.
Сбор доказательств занял много времени, и лишь в 1975 году следователям КГБ удалось доказать, что Юхновский лично участвовал в пытках и массовых убийствах. Ему предъявили обвинение по 44 эпизодам и участии в убийстве около 2 тысяч человек; он лично забил до смерти и застрелил около 100 человек. 12 сентября 1975 года на допросе Юхновский заявил по поводу своей биографии: «Служил я действительно честно (имеется в виду служба в Советской армии с 1944 по 1951 год. — Авт.), проникнутый новым сознанием, покончив с сумятицей мыслей в голове в молодости с прошлым, которое морально тяготило и удручало, вызывало какое-то самопрезрение. А тут в первые послевоенные годы неоднократно поступали приказы, говорилось по радио и писалось в газетах о расстрелах изменников, пособников фашистов. Все это страшило, сковывало волю»[38]. Из страха перед разоблачением и расстрелом он сфабриковал себе биографию. Но если можно подделать автобиографию и наградные листы, то свою-то совесть не подделаешь. Мироненко-Юхновский прекрасно знал, кто он такой, и сам себя за это презирал.
Поэтому внешняя бравада игиловцев, талибов и прочих противоисламских террористов не должна обманывать. В действительности все они, раньше или позже, попадают в персональный ад при жизни, в котором смешиваются страх перед возмездием, ужас от содеянного и презрение к самому себе. Конечно, они пытаются заглушить эти чувства самовнушением, разными увертками, новыми преступлениями или же механическим исполнением обрядов.