Таблиги, которые участвовали в разжигании конфликта в Мьянме, ничем потом рохинджа не помогли: ни деньгами, ни продовольствием, ни работой, ни даже политическим давлением на правительство Бангладеш. Мечети в лагерях беженцев — вот и все их участие. Хотя организация, способная выложить 200 млн долларов за организацию иджтема и имеющая десятки миллионов членов, могла бы помочь пострадавшим единоверцам.
Совершенно аналогичную работу по расколу общества, в том числе и расколу самих мусульман, таблиги ведут и в других странах. Например, на Фиджи таблиги насаждают ношение арабской или пакистанской одежды и заставляют своих сторонников отказываться от европейской или индийской одежды. Активизация таблигов на Фиджи привела к заметному изменению облика последовавших за ними мусульман и стала выделять их из фиджийского общества. Также таблиги заставляют своих последователей отказываться от участия в местных традиционных праздниках, в которых ранее участвовали все: индуистский Холи (фестиваль красок), мусульманский Тазия и фиджийские праздники. Исследователь Ян Али подчеркивает, что таблиги на Фиджи занимаются конструированием новой мусульманской идентичности, противопоставленной как другим мусульманам, так и остальному населению островов[43].
Вот это то главное, что «Джамаат Таблиги» делает для террористов. Чтобы проявился терроризм, нужен конфликт. Причем конфликт может быть как внутри мусульманской общины, так и между мусульманами и немусульманами. Этот конфликт представляет собой пашню, на которой произрастает последующий терроризм. Кто именно бросил зерно, то есть мысль о теракте, в сущности, не так и важно; важно то, что оно должно упасть в подготовленную и вспаханную почву, иными словами, в сознание, подготовленное агитацией и обстоятельствами к восприятию и одобрению насилия. Насилие к друзьям и соседям неприменимо. Чтобы насилие стало по крайней мере одобряемым, надо провести размежевание: мы — это не они. Вот это и является результатом всей «мирной» и «внеполитичной» деятельности таблигов. Отдельные собрания, пакистанские штаны, настойчивая агитация, в которой участвует каждый таблиг, — вот это всё средства проведения этого размежевания. Размежевание элементарно превращается в конфликт с кем угодно пропагандой в духе: «Вы — чистые мусульмане, а они — нечистые (мусульмане, буддисты, христиане — нужное вписать), потому их надо сторониться, а еще лучше изгнать или убить». Причем таблигам уже и не нужно самим агитировать за терроризм, с этим справится любая другая террористическая организация. Размежевание ведет к конфликтам, конфликты ведут к вражде, вражда ведет к терактам, взорванным мечетям и отрезанным головам.
Прямое вовлечение таблигов в насилие
В 2020 году индийская полиция получила доказательства о прямой вовлеченности таблигов, причем не рядовых членов или отдельных ячеек, а самого высшего руководства «Джамаата Таблиги» к организации актов насилия. В июле 2020 года полиция Дели допрашивала Абдул Алима, одного из приближенных амира таблигов Мухаммада Саада Кандехлеви и управляющего банковскими счетами, на предмет причастности к погромам в Дели в феврале 2020 года.
Погромы в Дели 23–29 февраля 2020 года возникли на почве протестов против поправок к закону о гражданстве Индии, которые давали право на ускоренное получение индийского гражданства эмигрантам из Пакистана, Бангладеш и Афганистана, если они принадлежали к шести религиям: индуизму, сикхизму, христианству, зороастризму, джайнизму и буддизму. Этот закон вызвал протест у индийских мусульман, которые 22 февраля 2020 года устроили масштабную акцию протеста в районе Джаффрабад, в Дели, блокировали улицы, станцию метро и важную автодорогу. После обеда 23 февраля 2020 года члены партии «Бхаратья Джаната», сторонники нового закона о гражданстве, пришли к месту протеста, чтобы дать ему ответ, если полиция не может справиться. Вскоре начались бросания камней, драки, быстро переросшие в масштабные столкновения в северо-восточных районах Дели. Уже 24 февраля столкновения приняли межрелигиозный характер, нападения групп индуистов на мусульманские кварталы и нападения мусульманских групп на индуистские кварталы. Начались поджоги домов, магазинов, автомобилей. 25 февраля индуисты напали на мечеть в Ашок Нагаре, подожгли еще несколько мечетей, а в районе Дургапури было целое уличное сражение между индуистами и мусульманами. Столкновения продолжались до утра 27 февраля, а потом пошли на спад.
Надо особо отметить, что жители районов Дели со смешанным населением проявили удивительное единство в противостоянии погромам и межрелигиозным столкновениям. В Мустафабаде мусульмане и индуисты объединились, чтобы не допустить погромщиков в свой район. Индуисты укрывали своих соседей и друзей мусульман у себя дома, а также спасали из подожженных погромщиками домов. Мусульмане окружили индуистский храм Хануман Мандир, чтобы спасти его от разгрома; индуисты таким же образом защищали мечеть Азизья в том же районе Дели. 1 марта 2020 года жители Джаффрабада, индуисты и мусульмане, провели совместный марш мира.
Полиция расследовала разгром школ в районе Шив Вихар, в котором рядом находились школа Раджхани (мусульманская) и школа «ДРП Конвент» (индуистская). С началом беспорядков, как рассказал администратор школы «ДРП Конвент» Панкадж Шарма, мусульманские погромщики захватили здание, разграбили его, а потом сожгли. Вообще, столкновения в Шив Вихар носили странный характер, когда мусульманские погромщики появились, как из-под земли, организованно бросились грабить и поджигать дома и магазины жителей[44]. Район Шив Вихар выглядел как после боевых действий: сожженные дома и автомобили, руины убирались с улиц бульдозерами. 53 человека были убиты в ходе погрома, сотни были ранены. Расследование показало, что действия погромщиков начались именно со школы Раджхани, где они, видимо, собрались и укрывались до своего выступления. На территорию школы «ДРП Конвент» погромщики попали, спустившись на веревках с террасы школы Раджхани[45].
Учредитель школы Раджхани Файзал Фарук был арестован, и следствие доказало его руководящую роль в организации погромов. На крыше школы были заранее собраны камни, железные прутья, бутылки с бензином, даже была сооружена катапульта для бросания зажигательных бутылок. Также Фарук общался со многими лидерами, в том числе и руководством Низамуддин-марказа[46]. На мобильном телефоне Фарука были найдены телефонные звонки Абдул Алиму, сделанные накануне и непосредственно перед началом погромов.
История, правда, кончилась также весьма странно. В декабре 2020 года Фарук был судом выпущен на свободу под залог 20 тысяч рупий.
В этом история погрома в Шив Вихаре весьма схожа с расследованиями финансовых махинаций в Низамуддин-марказе, которые происходили в то же время. Оба расследования начинались бодро и с довольно громкими разоблачениями, но впоследствии ничем особо и не кончились. Думается, что следствие нашло связь Фарука и Абдул Алима, возможно даже нашло передачу денег на организацию погрома, но по политическим мотивам этому делу не дали хода, очевидно, потому что с руководством таблигов решили договориться.
В любом случае, это интересный пример прямой вовлеченности руководства «Джамаата Таблиги» в организацию насилия. Файзал Фарук выступает связующим звеном между погромом, грабежами и массовым убийством в делийском районе Шив Вихар с одной стороны и близким помощником пятого амира «Джамаат Таблиги» с другой стороны. Вряд ли можно поверить в то, что Фарук и Абдул Алим накануне событий обсуждали отвлеченные богословские вопросы.
Мне думается, что роль таблигов в погромах и межрелигиозных столкновениях в Дели в феврале 2020 года была более значимой, чем кажется на первый взгляд. Но «засветился» лишь Файзал Фарук: он слишком хорошо организовал погром, чем и привлек к себе внимание.
Рай вербовщиков
Самая интересная, но и самая сложная в изучении сторона деятельности таблигов — это взаимосвязи пакистанского «Джамаата Таблиги» с многочисленными радикальными и террористическими организациями, которые произрастали в Пакистане почти как грибы. Дело это секретное. Таблиги вообще ничего не заявляют прессе, предпочитая устные разговоры с глазу на глаз, а тут еще участвовали пакистанские военные и разведчики, так что детали этого процесса покрыты многослойным покрывалом секретности.
Впрочем, кое-что нам известно, потому что большой интерес западных спецслужб, аналитиков и исследователей к происхождению «Аль-Каиды», «Талибана» и прочих подобных структур смог кое-что вытянуть и из пакистанских секретов.
«Джамаат Таблиги» появился в Пакистане давно, еще в середине 1940-х годов, но в настоящий рост пошел при военном диктаторе и президенте Пакистана Зия уль-Хаке, в 1978–1988 годах. Причины этого коренятся в довольно сложной и многофакторной политике «исламизации» Пакистана, которую проводил генерал Зия уль-Хак. Политика эта проводилась на основе деобандизма, которой военный диктатор страны оказывал предпочтение, и в силу этого обстоятельства он не мог не обратить внимание на таблигов, которые были крупной организацией, тесно связанной с деобандизмом. В рамках политики «исламизации», когда было построено множество мечетей в сельской местности, а также открыто множество медресе (по разным данным, в Пакистане насчитывается от 12 000 до 40 000 медресе, не считая незарегистрированных), участие таблигов с их настойчивой агитацией было более чем уместно. Они делали процесс «исламизации» более быстрым и более всеохватным.
Интересно то, что Зия уль-Хак сделал ставку на деобандистов, которые, вообще-то, не разделяли идею раздела Индии и образования Пакистана. Но у военного диктатора не было выбора. Пакистан попал в сложное положение, оказавшись между недружественной Индией и коммунистическим Афганистаном с СССР за плечами. «Исламизация» ему требовалась в качестве политической идеологии, необходимой для мобилизации народных масс. Деобандизм, в том числе в той версии, в которой его продвигали таблиги, подходил по многим признакам, в частности в том, что он приучал к внешней обрядности, дисциплине и послушанию, а также был крайне нетерпимым к отклонениям от насаждаемой обрядности. Так, деобандисты даже не считали полноценными мусульманами жителей Бангладеш — бенгальцев, потому что это были потомки обращенных в ислам индуистов. Зия уль-Хаку, который сам участвовал в неудачной войне, в которой Восточный Пакистан отделился от Западного и стал независимой страной, все это очень нравилось. Иными словами, таблиги рассматривались как средство идеологической обработки и объединения населения Пакистана.