Она взяла в руку камень и показала его Кхандро Церинг Чодрон:
– Посмотри на это!
Кхандро внимательно осмотрела камень, но ничего особенного в нём не нашла. Гьяронг Кхандро дважды ударила по одному из выступов скалы. Посыпались искры, и от скалы откололись пара кусков размером с яйцо. Когда она ударила по скале третий раз, образовалась дыра, достаточно широкая, чтобы просунуть туда руку. Она так и сделала и громко сказала:
– А ну-ка, отдай! Отдай мне это!
Сразу после этого она неожиданно упала на землю, чем сильно напугала Церинг Чодрон. Она уже готова была убежать, подумав, что Гьяронг Кхандро умерла. Но та всего лишь упала в обморок и, успев прийти в себя, остановила её, схватив за руку. Всё ещё не вполне оправившись от обморока, она прошептала:
– Не уходи и не ничего не бойся! Ничего плохого не случится.
Затем она довольно быстро пришла в себя и рассказала Кхандро о том, что вытащила из дыры два очень горячих камня, каждый размером с маленькое яйцо.
– Его заслуги хватит лишь на один из них, – сказала она. – Поэтому тебе следует вернуться и спросить его, какой он хочет получить – правый или левый. Я отдам их тебе, но сама ты на них не смотри и никому их не показывай!
Она передала Кхандро Церинг Чодрон оба камня, прикрыв их своими длинными рукавами, чтобы та их не увидела. Затем Кхандро Церинг Чодрон отнесла их Ринпоче, который ждал внизу вместе с Дилго Кхьенце.
– Гьяронг Кхандро говорит, что у тебя достаточно заслуги лишь на один из этих камней, – объяснила она. – Какой ты выбираешь – левый или правый?
Ринпоче немого подумал и выбрал правый камень, который Кхандро ему и отдала. Второй камень она отнесла обратно Гьяронг Кхандро, прикрывая длинным рукавом своего одеяния, и та торжественно вернула камень назад в дыру. В этот момент весь выступ скалы превратился в глыбу грязной глины. Кхандро не могла поверить своим глазам. Ей стало очень интересно, что же будет дальше. Кхандро подобрала камень размером с кружку и поместила его в дыру. Камень увяз в грязевой глыбе, и она стала заглаживать поверхность – так же, как обычно штукатурят стену. Затем они вернулись в палаточный лагерь.
Камень, который был в правой руке Кхандро, – тот самый, что выбрал Ринпоче, оказался скрытым сокровищем, известным как «Пылающий Ваджракилая Цогьял из великого терма двух дакини»[31]. Позже Дилго Кхьенце расшифровал зашифрованное учение и записал его.
Как-то раз Ринпоче и его спутники решили разбить лагерь у подножия горы. Они поставили палатки и распаковали матрасы. Ринпоче тут же сел на один из матрасов, а рядом с ним устроился и Дилго Кхьенце.
– Тулку Салга! А ну-ка, наступи вон на тот камень, да так, чтобы в нём остался отпечаток твоей ступни! – скомандовал Ринпоче.
Дилго Кхьенце отставил свою кружку с чаем, наступил на камень и действительно оставил в нём отпечаток ступни. Поскольку его супруги Кхандро Лхамо с ними не было, то Кхандро Церинг и Таши Намгьял сами собрали груду камней и сложили из них мандалу прямо перед отпечатком ноги Дилго Кхьенце. Они также оставили там надпись «Отпечаток ноги Тулку Салги». Должно быть, Дилго Кхьенце в тот день был обут в старые башмаки с множеством заплат, поскольку, когда Кхандро, Таши Намгьял и Лхамо приходили позже к этому месту, они ясно видели на отпечатке, в каких местах обувь была зашита. Я спрашивал потом доктора Лодро Пхунцога, видел ли он какие-нибудь подобные отпечатки в окрестностях монастыря Дзонгсар. Он сразу ответил, что видел. Я также спрашивал об этой истории у самого Дилго Кхьенце – правда ли, что он оставил отпечаток в камне. Он ответил, что поскольку сам Ринпоче попросил его это сделать, то он, не задумываясь, наступил на тот камень, и да, действительно, на камне остался отпечаток его ступни.
14. Царь Йонру
Царство Йонру, что в Литанге, служило домом большой общине кочевников. Их горячо любимый царь обладал довольно эксцентричным характером. У него был огромный приплюснутый нос, а когда он исполнял танец наездника, то казалось, что он зависает в воздухе, как прыгающий тигр. Когда его сыну исполнилось пятнадцать лет, он оставил своих подданных и отправился в монастырь Дзонгсар. По его собственным словам, сделал он это потому, что хотел стать учеником Кхьенце Чокьи Лодро и практиковать Дхарму. Несколькими днями позже его подданные во главе с сыном отправились на поиски. Они были настроены не возвращаться назад без своего царя.
Во избежание конфликта Ринпоче предложил царю согласиться на то, чтобы заниматься делами общины Йонру ещё три года. К тому времени его сыну исполнится восемнадцать, а в таком возрасте молодой человек уже вполне способен принять на себя обязанности царя. После того как царь передаст свои полномочия сыну, членам общины следует отпустить его и позволить ему делать всё, что заблагорассудится. Это было мудрое решение, и оно устроило все стороны конфликта. Царь, его сын и все их подданные с миром отправились обратно в Йонру.
Прошло три года, и царь вернулся в Дзонгсар. Он приехал один, как истинный аскет. Мне рассказывали, что в тот день, когда он выехал из Литанга, никто из его подданных не вышел из своих палаток, чтобы попрощаться, поскольку им было невыносимо смотреть на то, как их любимый царь вынужден сам нести свои вещи. В тот день повсюду только и были слышны женские рыдания.
Сначала жизнь царя в Дзонгсаре постоянно сопровождалась разнообразными инцидентами, большинство из которых люди потом ещё долго рассказывали друг другу. Например, есть история о том, как царь Йонру разбил чашку Кхьенце Чокьи Лодро. Или история о том, как он отправился в путешествие в Лхасу и Помду, где в те времена жили множество выходцев из Литанга, а затем вернулся обратно в монастырь, чтобы продолжить практику.
Его сын, новый царь Йонру, был довольно лихим парнем – смелым, но недалёким. Когда Народно-освободительная армия Китая вторглась в Тибет, довольно многочисленный отряд хорошо вооружённых солдат окружил его близ статуи Будды Шакьямуни в Литанге. Вырваться из окружения не было ни малейшего шанса. Он сорвал все свои обереги и гау, выстрелил в воздух и поклялся, что либо прорвётся, либо погибнет прямо здесь и сейчас. Конечно же, солдаты его застрелили. Вероятно, он снял все обереги с той мыслью, что если они отведут пули, то он попадёт в плен, и тогда китайцы его замучают до смерти. Убив молодого царя, китайские солдаты до основания разрушили его поместье. Новость об этой страшной трагедии и других несчастьях, обрушившихся на людей из Йонру, достигли и бывшего царя, однако он сумел сохранить невозмутимое спокойствие, сохраняя в совершенной чистоте свою практику Дхармы.
Пока царь оставался в монастыре Дзонгсар, он очень сблизился с Кхенпо Ринченом. Они проводили вместе много времени и в Сиккиме, куда перебрались позже. Согласно воспоминаниям Кхенпо, царь привык носить одеяния из шёлка и парчи высшего качества, и ему совершенно не нравилась одежда из дешёвой ткани. Однако при этом он был совершенно непривередлив в еде.
Когда царь впервые прибыл в Индию, Ринпоче как раз совершал там паломничество. Когда Ринпоче ушёл в паринирвану, царь отправился в Сикким, чтобы совершить подношения для осуществления устремлений Ринпоче. После кремации кудунга Ринпоче и возведения его ступы царь отправился в паломничество в Бодхгаю в сопровождении Кхенпо Ринчена (для Кхенпо это тоже был первый визит в это святое место). Они также посетили место, где состоялся первый буддийский собор, и провели некоторое время в пещере на горе близ Раджгира.
– Я, должно быть, скоро умру, – признался царь в одном из разговоров. – Однако мысль о смерти меня нисколько не пугает. Ринпоче уже ушёл в паринирвану, а о его янгси так ничего и не слышно. И мы понятия не имеем, будет ли этот янгси таким же великим мастером, как его предшественник. Но я рад, что у Ринпоче остался регент, и это Дилго Кхьенце. Именно он, и никто другой, достоин быть его регентом! Поэтому я хочу поднести ему текст «Сердечная сущность Вималамитры» и прошу тебя найти кого-то, кто смог бы ему этот текст передать.
Царь также подарил Кхенпо Ринчену свою керосиновую плиту и алюминиевый котелок, сказав, что самому ему они больше не понадобятся. Кхенпо рассказывал, что ему не нужен был этот набор походной кухни, но с радостью откликнулся на просьбу передать Дилго Кхьенце текст.
Побыв немного в Сиккиме, царь отправился в пещеру на холмах над Цо Пема, которая была рядом с пещерой Гуру Падмасамбхавы, и уединился там в ретрите. Однажды вечером, когда он думал о Ринпоче, в его уме возник рой довольно неприятных измышлений. Одной из странных идей, что пришли ему на ум, была мысль о том, что Ринпоче бы не умер, если бы Чагдзо Цеванг Палджор и другие приближённые позволили ему вернуться в Тибет. Другая странная мысль была о том, что решение царской семьи Сиккима о пребывании Ринпоче в Гангтоке послужило причиной ухудшения его здоровья. «Если бы Ринпоче уехал в Индию, – размышлял царь, – его здоровье не ухудшилось бы, и он не ушёл бы в паринирвану». Все эти размышления кружились смерчем в уме царя, и в конце концов он горько заплакал, не справившись со столь мощным эмоциональным напряжением.
В пещере он был совсем один, однако когда он начал плакать, то почувствовал незнакомый запах. Он сел в позу для медитации, и тут же у него возникло видение: он увидел Ринпоче в пространстве перед собой, во всём величии, каким тот отличался при жизни.
– Увы тебе, царь Йонру! Ты не понимаешь, как сохранять веру в своего гуру! – воскликнул Ринпоче, сопроводив это жестом, выражавшим сожаление. – Твой гуру и твой ум разлучились. Все эти стенания и рыдания не имеют к преданности никакого отношения. Ты, похоже, понятия не имеешь, как сохранять веру. Так ведь?
Только это и сказал царю Ринпоче, после чего видение исчезло. Но после этого выговора случилось нечто неожиданное – царь вскочил и выбежал из пещеры. А так как медитировал он нагишом, как делали мастера прошлого, то и выбежал он в таком же виде, и в таком же виде он бегал затем вокруг озера и по ближайшим склонам.