– Разрази меня гром! – воскликнул Труг Труг. – Ну как такой великий мастер может путешествовать подобным образом!
Таши Намгьял также сослался на то, что они физически не смогут увезти слишком много поклажи. Тогда Труг Труг к своим подаркам (а поднёс он паломникам два металлических сундука подношений) добавил ещё и мула, чтобы было на чём их везти. И снова Ринпоче от всего этого отказался. Тут Бу Труг Труг понял, что не стоит и заикаться о том, что он подготовил для паломников в подарок ещё одного мула, гружённого мешками с рисом. Стало ясно, что ничего из этого Ринпоче с собой не возьмёт. Вместо этого он начал подговаривать Таши Намгьяла взять этого мула, гружённого рисом, тайком описав тому в красках, как будет здорово, если в течение всего паломничества он сможет готовить рисовую кашу для Ринпоче. В конце концов Таши Намгьял согласился.
Когда Ринпоче со своими спутниками покидали Сенгчен Намдраг, царица Деге наблюдала за отрядом, стоя на вершине холма. Она ощущала волнение и печаль и в какой-то момент даже упала в обморок. Позже она раздала парчу, которую не взял Ринпоче, соседним монастырям.
После двух или трёх дней путешествия отряд Ринпоче вступил на территорию соседних областей, которые были довольно далеко от Деге, однако всё же не так далеко, как Нангчен. На столе Ринпоче регулярно появлялся рис, и он каждый раз интересовался, откуда он взялся. Таши Намгьялу пришлось рассказать о подарке.
– Бу Труг Труг знал, что нам понадобится рис, – заметил Ринпоче. – И надо признаться, что эта каша действительно очень вкусная! Надо готовить такую на всех.
Так он сказал и больше к этому вопросу не возвращался.
Тензин Пхунцог – старый лама, который провёл бóльшую часть своей жизни в ретрите, получал от Ринпоче передачу учения «Путь и плод» несколько раз, поэтому когда он узнал, что Ринпоче со своими спутниками встали лагерем близ монастыря Сумда, то сразу же прервал ретрит, чтобы выразить своё почтение. Ринпоче был искренне рад его видеть, и они ещё долго разговаривали.
– Ринпоче, почему вы путешествуете в сопровождении всего нескольких помощников и с таким небольшим количеством багажа? – поинтересовался Тензин Пхунцог.
– Любому паломнику должно странствовать, как странствуют все паломники, – ответил ему Ринпоче. – Лучше уж путешествовать пешком, как обычные паломники, чем тащить с собой кавалькаду из лошадей и мулов. Однако я вынужден признать, что мои старые кости гораздо комфортней чувствовали бы себя на спине покладистой дзо.
Никто из спутников Ринпоче не мог слышать этого разговора, и поэтому вряд ли кто-то из них мог догадаться, почему пожилой лама вылетел пулей из палатки Ринпоче. А вылетел он, чтобы промчаться всю дорогу до ближайшей стоянки кочевников, при этом он нёсся так, что и не заметил, что его зен поднимает на дороге пыль столбом. Прошло не больше двух часов, а в лагере паломников, прямо у палатки Ринпоче, откуда ни возьмись появилось шесть или семь осёдланных дзо.
Позже выяснилось, что Тензин Пхунцог просто рассказал о пожелании Ринпоче местным кочевникам: «Ринпоче нужна дзо, и я пытаюсь найти какую получше, чтобы поднести ему в качестве подарка. Взамен дзо я готов отдать вам свою лошадь Лунг Нагму».
Когда кочевники узнали, кому именно требуется дзо, то и слышать не захотели ни о каком обмене с пожилым ламой. Сразу несколько из них выразили готовность поднести Ринпоче своих дзо. Вот так прямо у дверей Ринпоче, как будто по волшебству, появились сразу несколько этих полезных животных.
– Эх, нельзя было делиться с этим ламой своими тайными желаниями! – сетовал потом Ринпоче.
Как бы там ни было, а отправляясь из Сумды в Нангчен, ни одну из подаренных дзо Ринпоче с собой не взял.
Из Нангчена Ринпоче направился в монастырь Гечаг, где ему навстречу вышла группа из пятисот монахинь, чтобы устроить подобающую церемонию. Согласно традиции, монахи всех монастырей Нангчена, включая монастырь Нетен, носили шапки пандитов, а монахини таких шапок не носили, за исключением монахинь монастыря Гечаг.
– А-ха-ха! – рассмеялся Ринпоче. – Как необычно, что монахини надели шапки пандитов!
Я попросил Таши Намгьяла рассказать мне о том, как прошёл визит Ринпоче в монастырь Гаг. Из его рассказа я узнал, что в Нангчен Цанге узнали о визите Ринпоче лишь за несколько минут до его прибытия, поэтому времени на подготовку подношения дыма не было, и единственным, что возвещало о визите высокого гостя, были громкие звуки труб. Конечно, они не смогли провести полную церемонию встречи, подобающую в таких случаях. В действительности Ринпоче уже переступил порог дворца в тот момент, когда принц Ашен, облачённый во все одеяния монарха, примчался вниз по лестнице, чтобы проводить его в зал для приёмов.
Согласно воспоминаниям Адеу Ринпоче, пока Ринпоче находился в Нангчен Гаге, он одевался таким образом, что ничто не указывало на его высокий статус. Его одежда была довольно проста – церемониальная шапка[33] и монашеская жилетка с жёлтой окантовкой, а когда он выходил на кору вокруг монастыря или костра, то сопровождало его всего несколько человек.
Во время пребывания Ринпоче в Нангчен Гаге Дешег Кунду и монахи монастыря Нангчен проводили довольно сложные ритуалы по садхане «Великий сострадательный Авалокитешвара», которые он сам и вёл. Тогда же Ринпоче последовал просьбе царицы Юдрон, с которой она обратилась к нему ещё несколько лет назад, и освятил для неё двадцать одну статую Тары, что стояли в зале Цечу. Во время церемонии Ринпоче использовал благоприятную возможность дать Дешегу Кунду кое-какой совет: «В твоём монастыре действительно хорошо знают, как выполнять практику этой садханы, и делают всё очень тщательно. Если вы продолжите практиковать в том же духе и каждый год освящать статуи и изображения, то все внутренние и внешние препятствия будут устранены, всему будут сопутствовать благоприятные обстоятельства, а все ваши желания, несомненно, исполнятся.
Одним из любимых занятий Ринпоче было разбирать старые реликвии, и в процессе этой работы он обычно оставлял себе всё, что ему могло пригодиться. Поэтому, прибыв в Нангчен Цанг, он сразу спросил, есть ли у кого-то что-нибудь подобное, и обследовал все шкатулки, которые ему были предоставлены. В монастыре Цокньи он обнаружил серьгу размером с большой палец в виде кольца, которая была похожа на хрустальную бусину из ожерелья, принадлежавшего когда-то Еше Цогьял. Ринпоче выпросил эту серьгу и забрал её с собой, когда уезжал из монастыря. Однако эту серьгу я ни разу не видел в архиве, собранном в Бире, и мне до сих пор интересно, куда же она делась.
В Ярчен Кьясу, на родине Чокгьюра Лингпы, Ринпоче получил от кого-то, кому он передал некогда устную передачу цикла «Глубокий путь в семи главах», в качестве подношения металлический сундук. Ринпоче в тот день даровал особенно изящное учение, которое, как казалось, исходит прямо из его ясного возвышенного ума. В Ярчен Кьясу Ринпоче провёл около пятнадцати дней.
Покинув Ярчен Кьясу, Ринпоче отправился в монастырь Нетен. К тому моменту Цеджор проводил часть времени в лабранге Кхьенце, а часть – в монастыре Нетен. Он и рассказал мне о том визите Ринпоче.
Нетен Чоклинг находился в лесу около Кьюнгтанг Гага, заготавливая стройматериалы для нового храма, когда его помощник Сопел прибыл с новостями – как обычно, и с хорошей, и с плохой. Последовал типичный для подобной ситуации вопрос – какую новость рассказывать первой.
– Да чего уж там! – воскликнул Нетен Чоклинг. – Давай сначала плохую!
– Дочь Яб Цангмы Церинг Долкар умерла при рождении, – выпалил Сопел.
– А хорошая?
– Мимо нас проезжает Джамьянг Кхьенце Чокьи Лодро!
Поначалу Нетен Чоклинг не поверил Сопелу, поскольку знал, что если уж Ринпоче решал отправиться в путешествие, то это сопровождается очень сложными приготовлениями, и похоже на то, как если бы кто-нибудь собирался сдвинуть с места гору! Но Сопел был довольно убедителен и уверял, что точно знает, о чём говорит, поскольку разговаривал с гонцом, который своими глазами видел, как Ринпоче ведёт церемонию освящения статуй Тары для царицы. Нетен Чоклинг был весьма удивлён и дал распоряжения своим помощникам седлать коней и безотлагательно возвращаться в монастырь Нетен. Сам же он в сопровождении Цеджора и ещё нескольких человек помчались в Нангчен Гаг, чтобы упросить Ринпоче посетить их монастырь хотя бы с самым коротким визитом. Ринпоче отказался от их предложения, но сказал, что заедет в святое место Цегьял Драг, где Чокгьюр Лингпа обнаружил садхану «Практика долгой жизни „Гирлянда ваджр“», поскольку собирался выполнить практику ганачакры в Йегьял Намкха Дзо, а это место было всего в паре миль от монастыря Нетен.
Когда Ринпоче прибыл в Цегьял Драг, монахи встречали его музыкой, играя на всех инструментах, какие только имелись в кладовых монастыря Нетен. В автобиографии (которую прятал во время путешествия внутри путеводителя с портретом Мао на обложке) Ринпоче пишет, что на подъезде к монастырю Нетен его встречали три сотни всадников. Но надо полагать, что такое количество встречающих объясняется чистым видением Ринпоче, поскольку из других источников известно, что в тот день ему навстречу выехали около пятидесяти человек. В любом случае, сколько бы встречающих там ни было, они устроили Ринпоче очень тёплый приём в тот день.
Цеджор, который опасался, что путешествующий инкогнито Ринпоче рассердится, если его приезд будет сопровождаться шумихой, надел свой лучший наряд и отправился к нему, чтобы рассказать, какую программу его пребывания составил Нетен Чоклинг. Он застал Ринпоче в довольно бодром расположении духа. Когда Цеджор спросил его, не против ли он того, чтобы его приезд сопровождался музыкой сирна-дора – одновременной игрой на духовых язычковых инструментах и барабанах, тот ответил: «Делайте всё, что считаете нужным. Я не против».