Самыми высокими ламами нашего региона считались Нетен Чоклинг и предыдущее перерождение Пхагчога Тулку – Янггон Пхагчог из Ривоче[34] (это один из четырёх монастырей Гон Цанга). Янггон Пхагчог также обладал довольно высоким статусом в политической элите тибетского правительства и считался не менее значимой фигурой, чем Чамдо Пагпа Лха и Дракьяб Кьябгон. Я не знаю точно, насколько высокой была его реализация, но среди политических деятелей он был очень популярен.
Когда Ринпоче и его спутники оставались в своём лагере, который они разбили близ Цо Кха в Сердоре, Янггон Пхагчог сразу попросил о встрече. Когда стало известно, что такая встреча назначена, все предположили, что для Янггона Пхагчога будет организовано особое мероприятие, подчёркивающее, с каким уважением Ринпоче к нему относится. Говорят, именно такого приёма он и ожидал. «Заезжай в любое удобное для тебя время», – только и ответил на просьбу Ринпоче. Пхагчог отправил ещё одну официальную просьбу, но вновь получил точно такой же ответ.
В конце концов однажды Янггон Пхагчог в сопровождении двух помощников вошёл в палатку Ринпоче, держа в руках хадак. Увидев гостя, Ринпоче проявил вежливость, встав со своего сиденья, чтобы его встретить, но не стал выполнять простирания, как от него ожидали свидетели этой встречи. Все были крайне удивлены подобным отсутствием у Ринпоче страха перед столь высоким ламой.
Позже прошёл слух, что, когда Пхагчог осведомился у Ринпоче о его здоровье, тот ответил очень кратко и затем на протяжении всей беседы почти ничего не говорил. Предшественник нынешнего Нетена Чоклинга рассказывал, что Ринпоче вообще мало кого боялся, какое бы высокое положение эти люди ни занимали. Один кхенпо из нашего монастыря как-то раз признался, что местные жители очень боялись Янггона Пхагчога.
По пути в Лхасу Кхьенце Чокьи Лодро заехал в Драг Йерпу, чтобы выполнить там месячный ретрит в одной из пещер. Однако вскоре после того, как отряд Ринпоче прибыл на место, выяснилось, что Чагдзо не хочет здесь оставаться. По его мнению, их путешествие не подразумевало необходимости оставаться в безлюдной местности или в пустынных ущельях. Поэтому, пробыв там со своими спутниками несколько дней, он отбыл в Лхасу.
Получив разрешение, Ринпоче и Кхандро начали устраиваться в выбранной пещере, а Таши Намгьял, Чогден и другие их помощники поселились в доме, расположенном ниже по склону. Ринпоче и Кхандро начинали практику ранним утром. Они выполняли первую сессию, после которой им приносили завтрак прямо в пещеру. Обедали и ужинали они тоже здесь, но днём выходили наружу, чтобы сделать кору вокруг холма.
Между тем Чагдзо добрался до Лхасы и выяснил, что дела в столице обстоят не так гладко, как ему казалось. Он написал об этом Ринпоче, упомянув, что, хоть за питьевую воду по-прежнему платить не нужно, с дровами дела обстоят совсем худо – они очень дорогие, и достать их почти невозможно. Но больше всего его беспокоило то, что в таких условиях могут пасть лошади. Чагдзо считал, что Ринпоче следует как можно скорее приехать в Лхасу, чтобы они смогли продолжить своё путешествие и отправиться в монастырь Миндроллинг или Сакья. В Лхасе нельзя было оставаться. Однако Ринпоче не выразил совершенно никакого желания покидать Драг Йерпу даже ради того, чтобы посетить местные святые места. Подобное поведение озадачило его помощников, поскольку получалось, что, хотя Чагдзо настаивает на том, чтобы Ринпоче во что бы то ни стало отправлялся в Лхасу, самого Ринпоче вполне устраивает Драг Йерпа, где он чувствует себя расслабленным и умиротворённым.
Однажды днём, когда все участники ретрита делали кору вокруг пещеры, Таши Намгьял подобрал с земли большую лепёшку коровьего навоза. «Чагдзо жалуется, что в Лхасе нет топлива, а здесь повсюду эти кизяки. Всё, что от нас требуется, – это собрать их побольше и отправить ему».
Ринпоче, Кхандро и две монахини из клана Лакар стали собирать кизяки и набрали их столько, что потребовалось семь мулов, чтобы доставить их в Лхасу. Караван сопровождали Царинг Вангпо и кое-кто из его друзей. Это топливо пришлось Чагдзо как нельзя кстати. Он сразу же отослал мулов обратно за новой партией. Теперь он больше не настаивал на том, чтобы Ринпоче срочно отправлялся в Лхасу.
В конце концов Ринпоче завершил свой ретрит, совершил пиршественное подношение цог, и следующие два дня до отъезда в Лхасу решено было сделать выходными. В Лхасе Ринпоче и его отряд остановились в Самдруб Пходранге, где им был оказан тёплый приём и предоставлено всё необходимое для комфортного размещения. Всё, что им теперь оставалось делать, – это наслаждаться едой и напитками да получать подношения. Теперь, когда у Ринпоче было всё необходимое и не нужно было ни о чём беспокоиться, Чагдзо в конце концов перестал ворчать и тоже расслабился.
Ринпоче изо всех сил старался избегать ситуаций, которые бы указывали на его высокий статус. Он не позволял помощникам отказывать людям в аудиенциях, поэтому к нему всегда стояла очередь посетителей, которые пришли о чём-нибудь его спросить, получить благословение или просто сделать подношение. Поскольку Ринпоче принимал всех без исключения, это занимало весь день, каждый день. Единственный перерыв в аудиенциях приходился на его дневной обход святых мест.
Таши Намгьял и Чогден целыми днями только и были заняты тем, что раздавали благословлённые обереги и пилюли; у них и минуты не было, чтобы присесть отдохнуть. Они даже чай пили стоя. Они жаловались, что ноги у них так затекли, что они их почти не чувствовали, как будто это чьи-то ещё ноги! Помощники Ринпоче получали шанс хоть немного отдохнуть лишь тогда, когда он проводил ритуалы, такие как ритуал привлечения богатства, который проходил обычно в доме Пхалха Дроньера Ченмо после смерти невесты из Помда Цанга, или ритуал в Нгагпой Цанге с участием Дуджома Джигдрела Еше Дордже. За исключением этих коротких передышек все были постоянно заняты – ежедневно, в течение всего дня. Вдобавок к этому довольно часто никто не ложился спать до самой полуночи, чтобы наплести достаточно оберегов на следующий день. Что касается Чагдзо, то он в это время занимался торговлей лошадьми и оружием.
Каждый день Ринпоче выполнял практику в Джокханге, а затем в сопровождении Таши Намгьяла и Чогдена снова и снова выполнял обход храма по внешнему и внутреннему периметру. На его пути встречались лавки торговцев, и Ринпоче получал настоящее удовольствие, просматривая товары, пока совершал кору. Однажды он забрёл в лавку Шамо Карпо – непальского торговца, который был спонсором Кармапы. Этот магазин, который до сих пор находится на том же самом месте, был когда-то одним из самых популярных в столице. Именно там Ринпоче нашёл раковину, которая завивалась вправо.
Джамьянг Кхьенце Чокьи Лодро в Самдруб Пходранге. Лхаса, 1956 г. Фото предоставлено лабрангом Кхьенце
– Сколько стоит эта раковина? – поинтересовался Ринпоче.
– Семьсот монет серебром, – ответил один из его помощников.
– Что ж, пожалуй, я её куплю, – сказал Ринпоче. – Раковина, завивающаяся вправо, считается драгоценной и священной. Если мы её купим, то сможем истолочь и добавить в сосуд богатства.
Ринпоче повторил своё желание трижды, но даже после этого Чагдзо отказался покупать эту раковину, поскольку считал, что средства следует экономить.
– Это очень дорого, мы купим такую же в Индии гораздо дешевле, – настаивал он.
Когда стало очевидно, что Чагдзо не собирается отступать, Ринпоче распорядился не отдавать ему подношения на протяжении трёх дней. Всё это время Таши Намгьял складывал все полученные деньги в копилку. Когда прошло три дня, Ринпоче поинтересовался у Таши Намгьяла, сколько накопилось денег.
– Достаточно, чтобы купить раковину, – радостно ответил тот.
– Наша взяла! – воскликнул Ринпоче. Он встал со своего сиденья и поправил зен. – Пойдёмте скорее сделаем кору, да не забудьте взять с собой деньги!
Он вышел из дома и направился в сторону магазина Шамо Карпо кратчайшим путём, а Таши Намгьял и Гонпо Цетен поспешили за ним.
Он вошёл в магазин и со словами: «Вот что! Хватит у меня сейчас денег или нет, никто другой эту раковину не получит! Эй, вы двое, рассчитайтесь!» – забрал раковину, после чего отправился совершать кору.
Пока Таши Намгьял и Гонпо Цетен отсчитывали продавцу деньги, в магазин ворвался Чагдзо. Когда он узнал, сколько придётся заплатить за раковину, то с надрывом запричитал о том, как это баснословно дорого. Но, по его собственному признанию, «остановить это возмутительное транжирство к тому моменту было уже невозможно».
Когда они вернулись домой, раковина лежала на столе Ринпоче.
– Цеванг Палджор пытается экономить мои средства скупердяйством! – сказал вошедшим Ринпоче. – Отказался купить мне эту раковину, хотя я много раз его об этом просил. Но у меня вполне достаточно денег для этой покупки, как вы видите!
Несколько дней после этого Ринпоче не выпускал чудесную раковину из рук.
Позже, правда, выяснилось, что это была подделка. Я как-то раз видел похожую раковину в кладовке лабранга Кхьенце, поэтому я полагаю, что она до сих пор там хранится. Фактически это была первая и последняя вещь, на покупке которой Ринпоче настаивал с таким энтузиазмом. Он крайне редко покупал или продавал что-либо.
Это всё, что Таши Намгьял мог рассказать мне о поездке в Лхасу.
Лама Годи рассказывал, что из всех лам, которые когда-либо ходили по этой земле, наибольшую преданность он всегда испытывал именно к Кхьенце Чокьи Лодро. Он ощущал подобную преданность ещё до того, как они встретились лично. Когда он услышал, что Ринпоче собирается посетить Лхасу, то загорелся желанием увидеть великого мастера собственными глазами. Желание это было настолько сильным, что он тут же откупорил свою единственную заначку с серебряными монетами и отправился в Самдруб Пходранг.