Джамьянг Кхьенце Чокьи Лодро. Жизнь и эпоха — страница 68 из 77

Отдельное объяснение особой биографии

Биография внутреннего уровня

Рассказ о жизни Джамьянга Кхьенце Чокьи Лодро на внутреннем уровне

Биография «внутреннего уровня» состоит из трёх разделов и рассказывает о медитативных переживаниях и видениях Кхьенце Чокьи Лодро, которые возникали у него по мере того, как он овладевал чистым видением, выполняя практику йоги.

Сначала я расскажу о том, как Кхьенце Чокьи Лодро стал истинным держателем восьми великих колесниц линии практики, мастером, проявившимся как светоч, проясняющий традицию посвящений и наставлений. Я также расскажу о его видениях и о том, как они связаны с различными линиями передачи[263].

Великий учёный и сиддха Праджнярашми (Шераб Осэр) сказал:

Берущие своё начало от самого славного Ваджрадхары,

Восемь великих традиций линии практики Страны снегов

Являются наследием великих сиддхов прошлого.

Тем, кто стремится к освобождению, необходимо тоже следовать по этому пути.

Всеведущий Гун Сагара (Конгтрул Йонтен Гьяцо) сказал:

Восемь великих колесниц линии практики Тибета —

Это ньингма, кадам, ламдре (сакья), кагью, шангпа, шидже, джордруг и ньендруб.

Обладающие неизмеримым состраданием и добротой благородные лоцавы и пандиты принесли в Тибет священные тексты, учения и сущностные наставления Восьми великих колесниц линии практики. Выполняя практику согласно наставлениям этих колесниц и обретя соответствующие плоды этой практики, каждый из высших практикующих привёл неисчислимое множество живых существ к полному просветлению.

Всеведущий Джамьянг Кхьенце Вангпо усердно собирал существующие линии учений, получая их передачу и выполняя затем практику на протяжении долгого времени. У Кхьенце Вангпо регулярно случались видения, в которых он получал благословение от всех держателей восьми линий практики, а также от йидамов и дакини. Он обрёл способность получать передачу линий учений (посвящения, комментарии и устные передачи) прямо в чистых видениях, которые затем сам передавал другим великим мастерам всех традиций.

Если говорить о конкретных мастерах, то Кхьенце Вангпо передал учения всех восьми линий благородному Джамгону Лодро Тхае, доверив ему поддерживать их непрерывность. Это было подобно тому, как воду из одного сосуда переливают в другой. В свою очередь, Кхьенце Чокьи Лодро получил все эти передачи в максимально развёрнутой форме, проверив предварительно их аутентичность. Самые важные передачи он получал по несколько раз, подолгу выполнял их практику, а затем передавал их другим учителям. Действуя подобным образом, он оставил наследие, равного которому невозможно найти. А если принять во внимание всё, о чём я рассказал выше, то становится ясно, что он был светочем учений всех восьми линий практики.

Далее следует несколько примеров того, как наш всеведущий Владыка Гуру получал уполномочивающую передачу в чистых видениях.

1. О том, как Джамьянг Кхьенце Чокьи Лодро стал аутентичным держателем учений школы ньингма

Именно в дхарма-центре школы ньингма Кхатог Дордже Ден Кхьенце Чокьи Лодро был признан высшим проявлением всеведущего Кхьенце Вангпо. Именно здесь он получил учения «Три свода обетов», занимался изучением Дхармы, размышлял о смысле сутр, тантр, учился обычным областям науки.

Джамгон Кхьенце Вангпо стал великим держателем всех учений Будды в Стране снегов, и одним из определяющих аспектов этого процесса был тот факт, что он являлся держателем линии тайного сокровища «Семь передач» традиций кама и терма школы ньингма. Поэтому, следуя примеру своего предшественника, Кхьенце Чокьи Лодро также получил драгоценные сущностные учения от таких мастеров, как махапандита Кхатог Ситу, Шечен Гьялцаб Ринпоче, всеведущий Додрубчен Тенпей Ньима, Терчен Лераб Лингпа и Другпа Ваджрадхара Нацог Рангдрол. Каждый из этих мастеров передал ему свои самые сердечные учения. Все они являлись учениками двух Джамгонов и светочами учений ньингма, наделёнными всеми качествами совершенных знания и реализации. Все эти мастера уполномочили Кхьенце Чокьи Лодро стать держателем всех этих учений и даровали ему передачу ума мудрости.

Манджушри Мипам Ринпоче, который также принимал участие в обучении Кхьенце Чокьи Лодро, как-то раз выразил своё восхищение следующими словами: «Высшее проявление моего гуру – Кхьенце Ринпоче, что живёт в монастыре Дзонгсар, станет однажды непревзойдённым учителем». Так и произошло – Кхьенце Чокьи Лодро развивался точно в соответствии с этим высказыванием, доводя до совершенства практики стадий приближения, полного приближения, осуществления и великого осуществления божеств Трёх корней кама и терма. Он также выполнял практики медитации стадии завершения, в особенности техники светоносного самадхи всепроникающей мудрости дзогчен, и никогда не отвлекался от соответствующего состояния ума.

Кхьенце Чокьи Лодро учил как малому, так и великому разделу тантр. Например, из цикла «Двое безупречных традиции ньингма кама» он даровал следующие посвящения, объяснения и передачи:

• посвящения и объяснения каждого цикла трёх тантр внутренней йоги;

• объяснение тантр «Гухьягарбха-тантра» (царь тантр), «Магическая сеть Манджушри» и «Обобщённая сущность мудрости всех будд»;

• передача всех текстов, связанных с тантрами цикла «Сто тысяч драгоценных тантр школы ньингма».

Он даровал посвящения и устные передачи, а также и объяснения всех существующих аутентичных учений из терма двенадцати Лингп трёх кальп, а также из терма новых тертонов – таких как три могущественных видьядхары, Лераб Лингпа, Дриме Пема Лингпа и его сыновья.

Он также постоянно даровал учения из сборника «Драгоценность учений терма» учителям школы ньингма в точном соответствии с индивидуальными пожеланиями каждого из них. Благодаря этой непрерывной последовательности передач Пятый Шечен Рабджам Ринпоче даровал передачу «Ринчен тердзо» в великом монастыре Огмин Оргьен Миндроллинг и передачу учений кама и терма школы ньингма, которые благодаря этому распространились в провинции Кхам, от верхнего и нижнего регионов Тибета до самого Реконга на севере. Вдобавок к этому были напечатаны все цагли для мандал из сборника «Ринчен тердзо».

Всеведущий Кхьенце Вангпо относился к учениям кама с большим уважением, считая их жизненной силой учений традиции ньингма. Он убедил Терчена Чоклинга получить объяснения к «Гухьягарбха-тантре», с тем чтобы объединить своё внутреннее и приобретённые знания, а также постоянно упоминал в разговорах с Палъюлом Гьятрулом Донгагом Тензином и другими учителями, что кама являются наиболее важными учениями школы ньингма. И точно так же, как и его предшественник, Кхьенце Чокьи Лодро за свою жизнь несколько раз даровал передачу учений кама.

Осуществляя эти активности, Кхьенце Чокьи Лодро оказывал существенную поддержку учениям линий Кхатога, Палъюла, Шечена, Дзогчена, а также линии передачи Чоклинга нижнего и верхнего регионов. В шедрах и монастырях он установил традицию изучения текстов, составленных учёными и сиддхами, таких как Со, Зур и Нуб, а также текстов, составленных Ронгзомпой и Лонгченпой, и комментариев к ним, составленных Джамгоном Мипамом Ринпоче. Он стал царственным украшением бесчисленных держателей линий передачи школы ньингма, в особенности дхарма-центров, где сам же установил упомянутые традиции. Его намерение и активности были совершенны во всех своих аспектах и стали источником, проясняющим суть линии традиции ньингма в самой аутентичной форме. Он считается великим Владыкой видьядхар линии ньингма.

У Кхьенце Чокьи Лодро постоянно случались видения, в которых он получал благословения от божеств, видьядхар и дакини – проявлений светоносной мудрости. Далее я приведу некоторые из его чистых видений, как они описаны в его собственном дневнике.

В год Огненной Обезьяны (1956) на двадцать девятый день десятого месяца я прибыл на озеро Цо Пема[264] и стал совершать вокруг него кору. После того как я вернулся домой, в моём сердце зародилась сильнейшая преданность, и у меня случилось чистое видение, в котором я встретил Гуру Ринпоче, тело которого было прозрачным и излучало свет. Я был сильно впечатлён этим видением, и у меня возникло сильное желание составить садхану гуру-йоги, что я безотлагательно и сделал.

В тот же год на девятнадцатый день второго девятого месяца, я ночевал в Друлшунг Дзагаге, и у меня возникла боль в груди и животе, от которой меня избавило лекарство (гитиг) и благословение Гуру Ринпоче.

На двадцать девятый день по пути из Друлшунг Дзагага у меня случилось видение, в котором я встретил Гуру Цокье Дордже Чанга (Гуру Ваджрадхара, рождённый в лотосе) в форме, похожей на ту, о которой сказано в тексте Мипама Ринпоче «Семистрочная молитва гуру-йоги». В результате этого медитативного опыта в моём уме сложился текст практики гуру-йоги Царчена Ринпоче.

На девятнадцатый день второго девятого месяца по пути из Тхангку начался небольшой дождь – как раз в тот момент, когда я находился в чаще леса. Небо было звенящего голубого цвета, а облака носились то влево, то вправо. Я был вдохновлён этим чудесным видом, и мой ум установился в расслабленном состоянии. Тогда у меня возникло видение, и в нём я встретил Гуру Ринпоче, на котором было парчовое одеяние, украшенное орнаментами из черепов и костей в стиле Захора. Он появился в голубом небе. В его правой руке была ваджра. Затем в небе появились Сараха, Шаварипа, Куккурипа, Майтрипа и Марпа Лоцава.

Я рассказываю о том, что вижу собственными глазами,

Но смотреть на такое должно взором, что к зрению отношения не имеет.

Может статься, что этот старик обманывается

Опытом ложных видений.

В год Огненного Петуха (1957) на девятый день пятого месяца (в этом месяце не было десятого дня) во время выполнения практики цог согласно садхане «Сущностная практика, устраняющая все препятствия», спонсором которой выступила Царица-мать Сиккима, моя преданность Гуру Ринпоче разгорелась ярким пламенем. Я ощутил одновременно и радость, и печаль, и у меня случилось неясное видение, в котором я встретил Гуру Ринпоче в окружении свиты дакини. Все они благословили меня не страшиться тех потрясений, которые ждут всех нас впереди… однако стоит ли верить созданным собственным умом обманчивым проявлениям?

Кхьенце Чокьи Лодро всегда говорил, что в тяжёлые времена у него постоянно случались видения, стоило ему лишь обратиться с молитвой к Гуру Ринпоче.

Святые места Центрального Тибета, связанные с ваджраяной, были благословлены учёными и реализованными видьядхарами и поэтому стали нераздельны с изначальными святыми местами. Когда Кхьенце Вангпо посещал эти места, у него случались видения божеств-йидамов и дакини, которые даровали ему благословения и доверяли сокровища Дхармы. Сведения об этом можно обнаружить в тексте «Великая биография». У Кхьенце Чокьи Лодро также случались похожие видения и медитативные переживания. Это становится ясно, когда сравниваешь видения Кхьенце Вангпо и видение Кхьенце Чокьи Лодро, описанные в его дневниках:

В девятый месяц года Огненного Петуха (1957) я отправился в Сенгчен Намкьин в горах близ Дарджилинга, чтобы полюбоваться рассветом. Когда я смотрел на восходящее солнце, то вспомнил, что гора Утайшань, что в Китае, находится как раз в той стороне, куда обращён мой взгляд, и в тот же момент в моём сердце родилась сильнейшая вера в Вималамитру. В результате у меня случилось чистое видение, в котором я его встретил. Он медленно спускался по лучам солнечного света, а затем растворился во мне.

Когда я выполнял практику гуру-йоги Вималамитры, у меня было сновидение, в котором я прочитал несколько строк в огромном томе наставлений по практике дзогчен. В томе не было нескольких начальных листов, и он выглядел как старинное издание с широкими страницами и довольно мелким рукописным шрифтом, строки которого к тому же шли очень плотно. Он был похож на указ царя, написанный на пожелтевшем пергаменте.

Однажды ночью мне приснилось, что я был в храме и даровал посвящение благословения тела, речи и ума согласно садхане «Гуру-йога Вималамитры» из цикла терма, открытого Кхьенце Вангпо, большому собранию монахов и мирян. Мне также приснилось, что я получил тантрические учения от Джамгона Легпы Ринпоче, который сказал, что ещё вернётся, чтобы прочитать оставшуюся часть текста, как только я достигну возраста шестидесяти семи лет.

В тот день я ночевал в нижней части Тро Дзонга и увидел во сне два тома текстов, посвящённых практике Ваджракилаи, которые были завёрнуты в чёрный шёлк (один относился к традиции ронг, а другой – к традиции рог). Эти тома держал в своих руках сам Джамгон Легпа Ринпоче. Мы прочитали текст «Комментарий к практике Ваджракилаи, озаглавленный „Собрание чёрных слов“» и затем долго разговаривали.

В один из дней года Земляной Собаки (1958) на заре у меня случилось сновидение, в котором я встретил тело светоносности голубого цвета в форме ребёнка лет восьми. Это, возможно, было главное божество «Гухьясамаджа-тантры» или тантры «Магическая сеть», или сам Будда Акшобхья. Это сновидение случилось у меня, когда я завершал практику ста тысяч повторений молитвы До Гью Ма[265] и давал в то же время учения по практике «Гухьягарбха-тантры».

В год Огненного Зайца (1927) на двенадцатый день седьмого месяца, когда я был в монастыре Кхатог, ночью мне приснилось множество текстов – как древних, так и напечатанных совсем недавно. Все они хранились внутри некоего дома. Я сидел у окна, а передо мной сидел пожилой человек, который выглядел как кочевник. Он был одет в огромную пропитанную жиром шкуру животного. Он представился Нубченом Сангье Еше. Я решил попросить у него учения по комментарию к тексту «Обобщённая сущность мудрости всех будд» и сказал: «Говорят, что прежде, чем распространять линию передачи этих учений, необходимо сначала прочесть их от корки до корки и лишь тогда давать передачу другим людям. Говорят, что это учение состоит из четырёхсот томов, что превышает даже объём Кангьюра. Боюсь, такое мне не под силу».

Тогда старик сказал: «Поскольку это комментарии к тексту «Обобщённая сущность мудрости всех будд», то ты можешь получить передачу всех томов разом.

Я подумал, он подразумевает, что все сутры и тантры сарма и ньингма содержатся в тексте «Обобщённая сущность мудрости всех будд», который является великой сокровищницей всех учений Будды. Затем, как мне показалось, он уполномочил меня давать учения по сорока томам древних текстов и вложил несколько томов прямо мне в руки. После этого старик трансформировался в Царственного владыку Марпу, на котором были красные одеяния. На его шее виднелся большой зоб. Я был убеждён, что это Марпа, проявившийся в форме человека Хеваджра, и в моём сердце тут же родилась искренняя преданность к нему. В следующем сновидении проявился сам Хеваджра, и я ощутил сильное желание получить у него посвящение. После этого человек, одетый в красное, начал читать какую-то молитву, но я не мог расслышать слова. Дальше одно за другим последовало несколько сновидений с теми же действующими лицами, но когда я проснулся, то не смог вспомнить подробностей того, что в них происходило. Я забыл их содержание из-за омрачений, ставших последствиями неподобающего использования мной подношений.

В год Огненной Обезьяны (1956) на пятнадцатый день двенадцатого месяца я ночевал в Гангтоке, Сикким, и у меня случилось сновидение. Я находился в небольшом храме, в котором была установлена статуя в человеческий рост. Она утопала в хадаках. Вероятнее всего, это была статуя видьядхары традиции ньингма Нубчена (Сангье Еше). Затем статуя трансформировалась в самого видьядхару, и когда он дотронулся до моего лба своей правой рукой, я почувствовал жизненную силу его тела, и моё сердце наполнили благоговейный страх и радостное волнение. Затем Нубчен прочитал строфы из молитвы Гуру Ринпоче:

Воплощение Трёх корней,

Царь Победоносных Падмакара,

Я возношу тебе молитву, пребывая в состоянии нераздельности:

Пусть все недуги отступят, все препятствия будут устранены, а злонамеренные духи подчинены,

Пусть будут спонтанно осуществлены все наши устремления и реализованы два вида блага.

После этого в углу храма появилась глиняная статуя размером с руку. Скорее всего, это была статуя Пхагмо Друпы, чьё тело было довольно тучным: он обладал внушительным животом, лицо было широкое и круглое. Через его плечо был перекинут пояс для медитации, одна нога немного приподнята. Он играл на трубе, которую держал в правой руке, а в левой руке, сложенной в мудру медитации, он держал капалу. Я вдруг понял, что он был одной из моих предыдущих реинкарнаций. В этом сновидении, насколько я помню, я ясно увидел санскритское слово самьяксам, что означает «совершенный».

На двадцать седьмой день третьего месяца года Огненного Петуха (1957) мне приснилось, что я нахожусь в библиотеке текстов Дхармы. В комнате, где я находился, был очень высокий потолок, и до самого потолка она была заполнена текстами, включая довольно увесистые тома, страницы которых пожелтели от времени. Они были похожи на тома из Кангьюра и Тенгьюра издания Нартанга, но когда я стал их рассматривать, оказалось, что некоторые из них – это «Обобщённая сущность мудрости всех будд», а другие являются сборниками сутр. Чогден сказал, что это тексты из терма Гуру Чованга. Я ответил, что не знал, что это учения из терма Чованга. Затем я открыл несколько других томов, и это оказались комментарии к различным тантрам ньингма, которые были обнаружены Ньянгом (Ньима Осэр). Затем я ещё долго читал эти тексты.

В год Огненной Обезьяны (1956) я посетил Лходраг Мавочог. Когда я подъезжал к монастырю, преодолевая последний подъём, то увидел Ламу Нгадага Ченпо. Он был довольно рослый и одет как упасака, а волосы были собраны в узел на макушке. В правой руке он держал ваджру, а в левой – капалу. В конце этого видения у меня было медитативное переживание – Лама Нгадаг Ченпо растворился во мне.

Немного ранее описанных событий, когда Кхьенце Чокьи Лодро жил в монастыре Дзонгсар, я обратился к нему с просьбой:

– Я слышал от Тулку Абена, что в наше время всё ещё существует наставление по посвящению Самтена Лингпы «Мандала восьми великих божеств. Подчиняющий злонамеренных духов». Если вы когда-нибудь его обнаружите – а ни этого наставления, ни самого посвящения нет в сборнике «Драгоценность учений терма», я очень прошу вас даровать мне это посвящение.

Чокьи Лодро ответил тогда:

– Прошлой ночью у меня было сновидение, в котором я получил передачу этого текста, что вполне может означать, что я действительно сумею его найти.

На двадцать пятый день второго месяца года Огненной Обезьяны (1956), когда я ночевал в Огмин Оргьен Миндроллинге, мне приснилось, что я встретил всеведущего Лонгченпу в форме восьмилетнего мальчика. На нём были красные одеяния, а на голове – шапка пандиты. Его руки были сложены в мудру подчинения земли, а в небо от его тела исходили лучи света пяти цветов. Это сновидение длилось довольно долго.

Кхьенце Чокьи Лодро упоминал и другие видения, в которых он встречал Лонгченпу и получал от него благословения. Эти упоминания можно встретить во вступительном слове к гуру-йоге Лонгченпы. В автобиографии он также упоминает о получении благословений от Лонгчена Рабджама, которые он получил в чистых видениях. Я также слышал, что Кхьенце Чокьи Лодро говорил, что когда он получал посвящения «Тайная гуру-йога» от великого Додруба Тулку Джигме Тенпей Ньимы, то воспринимал того как самого всеведущего Лонгченпу.

На семнадцатый день второго месяца во время практики освящения в рамках серии посвящений из цикла Дордже Лингпы «Светоносное пространство» у меня случилось краткое видение, во время которого я встретил Минлинга Терчена. Он преобразился в бодхисаттву Дордже Лингпу, на котором было одеяние голубого цвета с длинными рукавами. В качестве нижнего одеяния на нём был шамтаб, а на голове – голубая лотосовая шапка. Дордже Лингпа проявил множество мандал и даровал мне посвящения из своих терма. В конце он дал мне устную передачу множества текстов.

Позже, когда Кхьенце Чокьи Лодро даровал Кхенчену Нудену из монастыря Кхатог и другим собравшимся устную передачу комментариев Вималамитры, таких как «Неутихающее звучание», из семнадцати только что обнаруженных тантрических текстов, я спросил нашего Владыку Гуру, отчасти в шутку, можно ли считать устную передачу аутентичной передачей линии. Он ответил так:

– Поскольку эти комментарии обладают практически тем же смыслом, что и «Сокровищница высшей колесницы» и другие подобные тексты сборника «Семь сокровищниц», то я фактически уже много раз получил передачу «Семь сокровищниц». И поскольку эти тексты всё ещё существуют, я считаю, что нужно дать этой линии передачи название[266]. Поэтому сегодня, будучи в резиденции Кхьенце Вангпо, я даровал устную передачу этих учений, с тем чтобы обозначить благоприятные обстоятельства для первого этапа распространения этой линии посвящений, наставлений и устных передач.

В этих его словах заключён очень глубокий смысл.

2. Видения и медитативные переживания Джамьянга Кхьенце Чокьи Лодро, связанные с традицией кадам

Кхьенце Чокьи Лодро относился с большим уважением к активностям и жизненному пути великих добродетельных наставников (кальянамитра), царственных держателей линии славной традиции кадам. Он также всегда выражал восхищение учениями этой традиции, состоящими из семи высших Дхарм – таких как учения Джово Атиши и его сердечных сыновей Владыки Ламы Цонкапы и других, – и всегда совершал церемонии подношений в соответствующие даты. Так он открыл врата подношений и щедрости, накапливая неисчислимые заслуги и очищая заблуждения.

Я слышал, как он часто признавал, что практика относительной и абсолютной бодхичитты, о которой идёт речь в этих учениях, объяснениях и устных наставлениях драгоценной традиции кадам – особенно это касалось учений постепенного пути, таких как «Светильник пути к просветлению», и развёрнутой и краткой формам учений по тренировке ума, – помогла ему преодолеть все препятствия, чинимые как недобродетельными людьми, так и злонамеренными духами, благодаря чему его внутренняя реализация сильно возросла. Он всегда подчёркивал важность тренировки ума в любящей доброте, сострадании и бодхичитте.

Кхьенце Чокьи Лодро основал в регионе Дом[267] новый центр Тхубтен Шедруб Даргье Линг, где давались объяснения учений из пяти томов по философии с объяснениями великих светочей Индии Нагарджуны и Асанги. Он установил правила для сангхи монахов, основанные на учениях винаи, и с тех пор звук гонга Дхармы никогда не утихал, поскольку не утихали слова учений и сотни одновременно происходящих дебатов в поисках истинной Дхармы.

В разные времена Кхьенце Чокьи Лодро получил от великих учителей посвящения и наставления по практике Гухьясамаджи, Чакрасамвары, Ваджрабхайравы и других йидамов.

Владыка всех учений Будды, Великий защитник Тринадцатый Далай-лама Тхубтен Гьяцо и Четырнадцатый Далай-лама Тензин Гьяцо оба относились к Кхьенце Чокьи Лодро с большой заботой, наполняли его ум нектаром учений и восхваляли его дождём благих эпитетов. Множество мастеров как старой[268], так и новой[269] ветвей школы кадам получали учения от него лично или от других держателей линий передачи, которые были его учениками. Таким образом, он являлся великим держателем линии передачи традиции кадам.

Далее я расскажу о чистых видениях и медитативных переживаниях Кхьенце Чокьи Лодро, связанных с традицией кадам.

Во вступительном слове к практике гуру-йоги Джово Дже (Атиша), которую он составил во время своего первого визита в Центральный Тибет, Кхьенце Чокьи Лодро упоминает, что у него случались видения, в которых он встречал Джово Дже и его сердечного сына Дромтонпу и получал от них благословения.

На девятнадцатый день девятого месяца года Деревянной Овцы (1955), в тот момент, когда я совершал обход храма Ратренг, у меня случилось видение, в котором я встретил белого четырёхрукого Авалокитешвару: справа и слева от него сидели Джово Дже Атиша и Дромтонпа, а рядом с ними – три брата[270]. Все они расположились на кипарисе бирюзового цвета на востоке от Шелдинга. Я был взволнован этим переживанием и начал читать молитвы, а затем получил посвящения, наставления и так далее.

В комнате Дромтонпы у меня случилось ясное видение Владыки Дромтонпы. В самом его сердце, в сфере света я увидел множество божеств – Ачалу и других, которые испускали яркие лучи света. Я ощутил сильную преданность, а затем совершил подношения и вознёс молитвы. Но действительно ли всё увиденное мной являлось чистым видением? Очень может быть, что всё это был лишь загрязнённый ментальный образ, рождённый излишне рьяной преданностью.

На девятнадцатый день я совершал кору вокруг скалы, на восточном склоне которой спонтанно возникло видение в форме коня, и там я раскидал свои волосы и ногти. Я отдыхал под можжевеловым деревом у скалы, и у меня случилось чистое видение: в чистом голубом небе я увидел древо прибежища учителей традиции кадам, Джово Дже, его сердечного сына Дромтонпу, а вместе с ними – несметное множество божеств-йидамов и защитников Дхармы. Учителя и йидамы излучали бесчисленные сферы радужного света, в руках они держали разнообразные ритуальные предметы – они искрились, как пылинки в луче света, и в конце концов растворились во мне. Затем всё собрание растворилось в Джово Дже и Дромтонпе, Дромтонпа растворился в Джово Дже, в сердце которого пребывала Великая Мать. Джово Дже, в свою очередь, растворился в Великой Матери, которая затем растворилась в ярком жёлтом бинду, сияющем в её сердце. В заключение это бинду растворилось во мне, вызвав во всём моём теле лёгкую дрожь.

Я получил прямую передачу линии Гухьясамаджи от досточтимого мастера Цонкапы в чистом видении. Позже, в этом же видении, я обнаружил том ваджрных песен, включая «Призывание гуру издалека»[271]. Я показал этот том досточтимому Цонкапе и попросил у него устную передачу и благословение мудрости[272] прямой линии Гухьясамаджи. В ответ на мою просьбу досточтимый мастер Цонкапа водрузил на мою макушку текст «Четыре объединённых комментария к „Гухьясамаджа-тантре“» (учение Кхьенце Вангпо) и даровал мне благословение мудрости, а затем прочитал молитву устремления.

Когда я поднёс Кхьенце Чокьи Лодро текст «Четыре объединённых комментария к „Гухьясамаджа-тантре“», он сказал: «Несмотря на то что всеведущий Кхьенце Вангпо очень хотел учить „Гухьясамаджа-тантре“, это желание так никогда и не было осуществлено. Тот факт, что сегодня, пребывая в его резиденции, мы получили возможность изучать эту тантру, является важнейшим событием.

Затем он добавил: «Несмотря на то что моё восприятие далеко от совершенства и потому не особенно заслуживает доверия, я тем не менее уже много раз встречал в видениях досточтимого мастера Цонкапу. Иногда он был размером с гору Меру, а иногда выглядел как обычный человек».

Я сам слышал, как он это говорил.

В год Земляной Змеи (1929) на растущей луне одиннадцатого месяца мне приснилось, что я надел красное монашеское одеяние и стал взбираться по каменным ступеням лестницы, ведущей в зал для собраний, где выполнил простирания перед статуей великого Будды Шакьямуни. Затем, когда я вернулся во двор, закончив чтение семистрочной молитвы из садханы «Молитва совершенного поведения», то увидел высокого ламу, одетого в красную монашескую накидку, в сопровождении помощника, в котором я узнал Тхугванга Дордже Чанга Лобсанга Тенпей Вангчуга.

3. Ламдре – драгоценные слова, отмеченные четырьмя достоверными факторами

Всеведущий Кхьенце Вангпо был распознан как тулку Нгора Эвама Тхарце Кхенчена в Дзонгсар Таши Лхаце – знаменитом дхарма-центре, принадлежащем линии сакья, резиденции двух последних воплощений Кхьенце Ринпоче. Оба эти мастера провели здесь всю свою жизнь. Кхьенце Чокьи Лодро стал сердечным сыном множества держателей линий передач традиций сакья и нгор, включая ваджрадхар в человеческом облике Сангдага Джамьянга Лотера Вангпо и Джамгона Нгаванга Легпу, которые оба были учениками Кхьенце Вангпо.

С огромным усердием Чокьи Лодро получал все существующие учения этой традиции снова и снова. Он непрерывно выполнял практику йоги визуализации божеств, повторял мантры и практиковал медитацию стадий зарождения и завершения согласно полученным учениям. Он также получал благословения от гуру и йидамов в чистых видениях и признавал, что обрёл способность отдавать распоряжения защитникам Дхармы, включая Гур Махакалу, Шала и других, повелевая им осуществлять активности на благо учений. Он получал благословения от Ваджрайогини и проявил знаки завершения трёх накоплений и трёх сияний. Он выполнял практики этапов приближения и достижения, а также выполнял ритуалы в рамках дарования посвящений и учений в строгом соответствии с традициями сакья, нгор и цар. Это было несомненным подтверждением того, что он являлся высшим ваджрадхарой. Он даровал посвящения, благословения и уполномочивающие благословения согласно учениям внешней и внутренней тантры традиций сакья, нгор и цар. Эти линии передачи упоминаются как «высшие линии всех учений Будды в Стране снегов» и формально являются основой традиции сакья.

Кхьенце Чокьи Лодро часто даровал объяснения по практике медитации стадии завершения и тантрических техник, а также устные передачи сборников работ различных мастеров школы сакья. Он способствовал распространению учений всеведущего Горампы Сонама Сенге, оставившего объяснения ключевых аспектов воззрения мастеров-основателей школы сакья, основанного на индийских доктринальных источниках, основывая центры по изучению Дхармы, где студенты могли тренироваться в логическом анализе, используя аргументы и опираясь на цитаты из священных текстов. Он также основал ретритные центры, где йогины выполняли практику согласно садханам и устным наставлениям тайной линии передачи «Путь и плод. Объяснение для близких учеников». В результате эти линии изучения и практики распространились по всему Тибету, а сам Кхьенце Чокьи Лодро прославился как царственный держатель океана великой тайной тантры.

Кхьенце Чокьи Лодро организовал строительство множества великолепных храмов и символов тела, речи и ума – в основном на территориях великих монастырей – и установил традицию проведения друбченов Ваджракилаи (согласно учению линии кхон, передающейся от отца к сыну). Подробный рассказ об этом друбчене был приведён ранее.

В целом Кхьенце Чокьи Лодро внёс огромный вклад в сохранение и распространение учений, методов их практики и традиционных активностей линий Джамгона (школа сакья) по всему региону Гималаев. Он также являлся коренным учителем великих мастеров традиций сакья и нгор, а также держателей этих линий, среди которых необходимо особо упомянуть мастеров линии благородных Сакья Дагчена и Сакья Тридзина из клана Кхон – как ныне живущих, так и ушедших. Осуществляя все эти активности, он проявил себя как светоч Дхармы, воплощение просветлённого ума и активностей великого сострадательного мастера Сачена Кунги Ньингпо, его учеников и держателей линии.

У Кхьенце Чокьи Лодро часто случались чистые видения и медитативные переживания проявления мудрости. Далее я приведу те из них, которые были связаны с традицией ламдре.

Я выполнял практику «Глубокий путь» в пещере Мангкхар Кала, в которой, по преданиям, было переведено большое количество разнообразных текстов. В результате этой практики у меня случилось чистое видение, в котором я встретил Дрогми Лоцаву. Он сидел прямо передо мной. На нём была надета шапка пандиты и монашеские одеяния, которые обладали теми же характеристиками, что и статуя внутри самой пещеры. Он держал колокольчик и ваджру в руках, сложенных в мудру перекрестия. Иногда мы присутствовали с Дрогми Лоцавой как одно целое, иногда – как два разных объекта.

В седьмой месяц года Земляной Собаки (1958) я собирался даровать в Дарджилинге учения по тексту «Объяснение трёх сводов обетов» Цангу Янгчо Тулку. Именно тогда у меня случилось чистое видение, в котором я встретил Владыку Дхармы Сакья Пандиту, сидящего в позе полуваджры. Его руки были сложены в мудру дарования учения. Он был одет как индийский пандита. В его теменном центре пребывал Белый Манджушри, в горловом центре – «лев речи» (форма Манджушри), в сердечном центре – Манджушри Джнянасаттва, в пупочном центре – Белая Сарасвати, а в тайном центре – Белая Ачали. Моя преданность этим божествам вызвала в них яркое свечение, и лучи света, исходившие из них, растворились во мне. Я записал эти видения по прошествии некоторого времени и поэтому уже не помнил никаких подробностей.

В один из дней десятого месяца, когда я был в Гангтоке, у меня случилось чистое видение, в котором я встретил Владыку Дхармы Сакья Пандиту. Его правая рука была сложена в мудру дарования учения (в ней были меч и текст, лежащий на лотосе), а левая рука была сложена в мудру равностности (в ней он держал сосуд долгой жизни). В сердечном центре Сакья Пандиты восседал Белый Амитаюс, в руках которого был сосуд долгой жизни, наполненный амритой. Лучи света, исходившие от сосуда Амитаюса, струились через сосуд в руке Сакья Пандиты и затем растворялись во мне.

Я также видел запись о чистом видении Кхьенце Чокьи Лодро, которое случилось у него, когда ему было около тридцати лет. В этом видении он получил учения по циклу «Сокровищница достоверного логического анализа» от Владыки Дхармы Сакья Пандиты.

Однажды ночью – это было в год Огненного Петуха (1957) – в сновидении я увидел (по всем приметам дело происходило в монастыре Нгор) неясный образ ваджрадхары Кунги Сангпо. Там находился округлый серебряный сосуд. В него была перелита вода из сосуда для посвящения, которое давал Кунга Сангпо. Я отпил немного воды и вылил немного себе на макушку. После этого я ощутил настоящую радость.

В заключительном слове к молитвам подношений славному защитнику Шалу, в котором также содержались просьба устранить препятствия и другие просьбы, Кхьенце Чокьи Лодро подписался как Кунга Тинлей Гьяцо. Когда я спросил его, кто дал ему такое имя, он ответил, что это случилось в сновидении.

Когда я был в монастыре Нгор, то видел в сновидении, как получаю обеты бхикшу от Нгорчена Дордже Чанга, после чего также получил от него это имя.

Он испытывал огромное уважение к линии передачи винаи традиции нгорчен.

В год Огненного Петуха (1957) в двадцать пятую ночь четвёртого месяца мне приснилось, что я прибыл в монастырь Нгор и остановился там в одной из комнат. Я увидел там глиняную статую Гур Махакалы, которая медленно вошла в монастырь через главный ход. Его огромное лицо находилось на высоте трёх метров. Я также увидел множество маленьких статуй разных защитников Дхармы.

Я уже не помню, когда точно это случилось, но за какое-то время до этого сновидения у меня было другое, в котором я сидел на среднем из трёх тронов в зале для собрания монастыря Нгор и читал молитвы вместе с группой монахов. Однако подробности того сновидения я не помню.

В один из дней растущей луны восьмого месяца у меня случилось видение, в котором я получил посвящение Хеваджры, а также сущностное учение по тексту «Три тантры» из цикла «Объяснение воззрения ламдре» от пожилого ламы, на котором были шёлковые одеяния. В действительности это был Палден Лама Дампа Сонам Гьялцен.

Однажды ночью на восьмой месяц года Огненного Петуха (1957) мне приснилось, что я приблизился к драгоценной статуе ваджрадхары Царчена, что в монастыре Мангкхар Тхубтен Гепел. Я читал молитвы с сердцем, наполненным преданностью. В конце концов я услышал звук слога ПХЭТ, произнесённый дважды, и мой ум полностью освободился от концепций, а тело объял трепет.

На двадцатый день двенадцатого месяца года Огненной Обезьяны (1956) во время выполнения практики гуру-йоги ваджрадхары Царчена я ощутил такую сильную преданность, что у меня случилось видение, в котором я встретил ваджрадхару практически в рост человека. Его форма и цвет соответствовали форме и цвету драгоценной статуи из монастыря Тхубтен Гепел. Затем Ваджрадхара Царчен изрёк предсказание. Я также получил от него четыре посвящения, после чего он растворился во мне. У меня возникло медитативное переживание, как будто я сам являюсь Хеваджрой в окружении свиты из пятнадцати богинь, которые пребывают в сердечном центре за пределами идеи о собственном «я».

В год Деревянной Овцы (1955) на двадцатый день восьмого месяца я направлялся через Дачен в Хор Ета и ночью начал практику, глядя на луну в безоблачном небе. В какой-то момент я вдруг вспомнил о Владыке Лотере Вангпо. У меня тут же случилось видение, в котором он предстал прямо передо мной, сидя на луне подобно лунному ореолу. Затем он преобразился в гневную форму Сангдага Ваджрапани. В моём сердце тут же возникла сильная преданность, и я получил от него посвящение. Затем гуру растворился во мне, и у меня возникло медитативное переживание ясного осознавания. В тот же день в местечке Яма Нгонпой Кхуг я испытал вдохновение и составил текст гуру-йоги Владыки Лотера Вангпо.

На двадцать девятый день месяца[273] года Огненного Петуха (1957) ночью я увидел во сне, что нахожусь в монастыре (кажется, это был монастырь Цетанг Самтен, что расположен в долине Ярлунг). Затем я выразил своё почтение находящимся там реликвиям (кажется, это были кость Чогьяла Пхагпы и два фрагмента черепа Ламы Дампы – Сонама Гьялцена). Пожилой монах предложил мне несколько отломившихся от костей обломков размером с горчичное зерно каждый, и я взял один из них. Я также получил один из фрагментов черепа. Затем я увидел кипу старых вещей, которые, как подразумевалось, принадлежали Ламе Дампе и от которых я надеялся получить благословение. Таково, несомненно, было моё намерение, но я не могу теперь вспомнить, получил я благословение или нет.

В автобиографии Кхьенце Чокьи Лодро содержатся упоминания о том, как он получал в чистых видениях благословения от некоторых мастеров традиции ламдре.

В заключительном слове к молитве «Молитва призывания Царчена», которое было подписано «Это записал Кунга Тинлей Гьяцо Дондруб Вангьи Гьялпо в Дар Дронг Чене…», он пишет:

Я провёл седьмую ночь второго девятого месяца года Огненной Обезьяны (1956) около ступы, где мне приснилось, что я даровал посвящение речи Манджушри Дхармадхату. Мне также приснилось, что я получил имя Дондруб Вангьи Гьялпо. Когда Сакья Дагчен Аю Ваджра[274] даровал мне посвящение гневной активности Ваджракилаи, у меня возникло медитативное переживание присутствия Нгагчанга Ченмо[275] – я увидел его прямо перед собой. Когда я молился Джамьянгу Зи О Барве, а также повторял молитвы устремлений, возникли некоторые знаки обретения благословений, однако сейчас я уже не могу вспомнить, какие именно.

В этом колофоне также содержится забавная история.

В биографии Джамгона Легпы говорится о том, что по завершении посвящения причины Хеваджры и передачи «Путь и плод. Объяснение для близких учеников», которые тот даровал Кхьенце Чокьи Лодро, у него случилось видение, в котором он встретил всеведущего Кхьенце Вангпо в окружении восьми божеств гур. Тогда он оставил следующую запись: «Кхьенце Вангпо, должно быть, был доволен тем, что я даровал посвящение его тулку».

В то время Кхьенце Чокьи Лодро окончательно убедился, что Легпа Ринпоче был истинным проявлением Горампы Кунги Легпей Джунгне. Он говорил, что когда Легпа Ринпоче давал устную передачу биографий мастеров линии передачи учения ламдре, то, подойдя к концу биографии Горампы, он сказал:

– Подобную историю его жизни не понять обычным незрелым существам.

Затем он направил пронзительный взгляд на Кхьенце Чокьи Лодро и долго не отводил глаза. Позже Чокьи Лодро говорил, что в тот момент почувствовал, что его гуру ощутил, как в его сердце родилась непоколебимая вера.

Легпа Ринпоче сказал:

– Поскольку этот Кхьенце Тулку Ринпоче является как моим учеником, так и моим учителем, его изображение должно быть добавлено на тханку мастеров линии передачи. Я сам буду ежедневно читать один стих из молитвы его долгой жизни, и так же будут поступать все мои ученики.

Более того, Джамгон Легпа Ринпоче дал наставления своему сердечному сыну Дешунгу Чогтрулу принять Кхьенце Чокьи Лодро как собственного учителя:

– Этот Кхьенце Тулку Ринпоче является аутентичным, полностью квалифицированным ваджрным мастером, поэтому нет необходимости проверять его как учителя.

С тех пор Дешунг Ринпоче считал Кхьенце Чокьи Лодро своим учителем. Позже, даже когда Дешунг Ринпоче был уже совсем стар, он часто совершал довольно долгое путешествие из Литанга в Дзонгсар, чтобы получить от Чокьи Лодро посвящения.

Однажды, когда Кхьенце Чокьи Лодро даровал Дешунгу Ринпоче устную передачу цикла «Магическая сеть Манджушри» в качестве дара Дхармы в дорогу, тот сказал, что обрёл непоколебимую уверенность в том, что Чокьи Лодро был не кем иным, как Манджушри в человеческой форме. И когда он давал учения собственным ученикам, то всегда говорил им, что «…как и сказано в священных текстах, внешний лама является воплощением всех будд…» и что «…Кхьенце Чокьи Лодро является лучшим примером того, каким должен быть аутентичный мастер…». Они часто очень серьёзно обсуждали духовные практики и техники медитации, и главной их темой обычно была «Недвойственность сансары и нирваны». Они были настолько близки, что, казалось, их умы слились воедино.

4. Видения и медитативные переживания Джамьянга Чокьи Лодро, связанные с традицией марпа кагью

Поскольку Кхьенце Чокьи Лодро получил и практиковал все основные и дополнительные наставления коренных и косвенных ветвей традиции царственного Владыки Марпы, включая прямые устные наставления четырёх принципов Страны Благородных, которые позволяют быстро обрести высшие достижения, то ум его всегда оставался свободен от восьми мирских забот. Поскольку он достиг совершенства в практике внутренней йоги воззрения светоносной махамудры, усердно следуя примеру мастеров прошлого и без усилий избегал недобродетельных активностей, приводящих к отвлечению и праздности, то быстро обрёл драгоценность медитативного опыта и реализации. Поскольку он обладал искренней преданностью царственным владыкам будда-семейств, то получил полномочия, основанные на преданности и реализации.

Нет никаких сомнений в том, что Кхьенце Чокьи Лодро выполнял практику стадий зарождения и завершения согласно тантрам Чакрасамвары и Хеваджры, линия которых не прерывалась, начиная с Марпы, Миларепы и Дагпо (Гампопа). В частности, Кхьенце Чокьи Лодро выполнял практику (и считал её особенной) благословляющих наставлений[276] линии устной передачи Речунгпы, которую Кхатог Ситу Ринпоче получил от Владыки Кхьенце Вангпо, Шесть йог и наставления по махамудре традиций карма кагью и другпа кагью, которые Гьялцаб Ринпоче получил от Владыки Кхьенце Вангпо, а также прямые наставления по практике махамудры благородного Кармы Чагме.

Все перечисленные учения он передавал и сам, добавляя к ним учения по текстам «Драгоценная гирлянда высшего пути», «Украшение освобождения», «Истинный внутренний смысл», «Два раздела коренной тантры Хеваджры», «Уттаратантра» и другим. Все эти учения он даровал тем ученикам, которые были заинтересованы в их получении. Он также был известен своим особым объяснением учения «Единственное воззрение» линии дрикунг кагью, в которое интегрировал сущностные аспекты учения сутры и тантры.

Ум Кхьенце Чокьи Лодро был неразделен с умом Шестнадцатого Гьялванга Кармапы Рангджунга Кхьябдага Ригпей Дордже, великого Майтреи Ситу Пемы Вангчога Гьялпо, Десятого Сурманга Трунгпы Ринпоче Чокьи Ньиндже и Гьялсе Джамгона Чогтрула (Второй Конгтрул), которые являлись отцами и сыновьями, чьё просветлённое устремление и активность слились воедино.

Досточтимый Палпунг Ситу Ринпоче много раз говорил царю Деге о том, что в те времена Кхьенце Чокьи Лодро, вне всякого сомнения, был единственным аутентичным мастером в Кхаме и Тибете, которому люди доверяли и в котором они могли принять прибежище. Чокьи Лодро заботился о сохранении линии передачи Палпунг, проявляя доброту и делая это всеми возможными способами. Так, когда Досточтимый Ситу Ринпоче ушёл в паринирвану, он лично возглавил необходимые мемориальные церемонии.

Кхьенце Чокьи Лодро стал украшением линии великих мастеров Кхама и линии другпа кагью, а его просветлённое устремление и активность позволили установить в монастырях – как знаменитых, так и совсем малочисленных – систему обучения и практики традиций карма и другпа кагью. Поэтому Кхьенце Чокьи Лодро по праву считается великим махасиддхой и учёным держателем линии учений кагью Царственного владыки Марпы.

Описание медитативных переживаний и чистых видений, связанных с этой традицией, также можно обнаружить в его дневниках:

На второй день одиннадцатого месяца года Огненной Обезьяны (1956) я был в Непале и остановился в пещере Тилопы и Наропы. Там у меня случилось видение, в котором я встретил Наропу. Он был светло-голубого цвета; его волосы были собраны в узел на макушке; на нём было ожерелье из костей. Он сидел в позе полуваджры, а его колени были приподняты. В правой руке он держал капалу, из которой разбрызгивал амриту средним пальцем левой руки. Вслед за этим медитативным переживанием я визуализировал, что получаю от него посвящение, после чего растворил мастера в себе и выполнил все остальные надлежащие визуализации.

Когда я путешествовал из городка Манди, поезд ехал довольно медленно, и в какой-то момент вагон поравнялся с храмом Кангра, о котором Гендун Чопел рассказывал в своём путеводителе для паломников. Там говорилось, что это дворец, который махасиддхи Оргьенпа и Гоцангпа называли Джаландхара. В этот самый момент мой ум пребывал в состоянии успокоения, и у меня случилось чистое видение, в котором я встретил множество махасиддхов, таких как Куккурипа. Они вдруг проявились в пространстве передо мной.

Когда, будучи в храме Дрово Лунг, я взглянул на статую Марпы, которая очень точно передавала его реальную внешность, то тут же начал горячо молиться, ощущая сильную преданность. После этого я получил посвящение Хеваджры и стал выполнять практику визуализации цепочки слогов мантры, давая им проявиться и затем снова их растворяя. В конце концов статуя взглянула на меня и сказала:

В пространстве истинной природы феноменов

Никогда не было ни пути, ни плода.

Этот неусложнённый естественный ум

Есть не что иное, как спонтанно возникшая мудрость махамудры.

Затем мой ум установился в состояние изначального осознавания, не загрязнённого усложнёнными проявлениями, и пребывал в нём довольно продолжительное время.

Когда, будучи в Нгог Трел Шунге, я взглянул на хранилище реликвий, в котором находились останки Марпы, у меня случилось чистое видение: все они преобразились в девять божеств Хеваджры, от которых ко мне исходила цепочка слогов ашта-мантры.

На девятнадцатый день девятого месяца года Огненного Петуха (1957) мне приснилось, что я встретил человека, который выглядел как Лходраг Марпа и носил точно такую же одежду, как у него. Он сказал мне: «Сказано, что осуществить перенос сознания из одного тела в другое невозможно, но Дхарма Доде это удалось». Затем мне приснилось, что я держал в руках статую, которая, как казалось, напоминала Дхарма Доде, но я не помню никаких подробностей.

Когда я впервые увидел озеро Намцо – а было это, когда у меня случилось очень неясное и странное медитативное переживание, вызванное искренней преданностью, – то возле него я увидел дворец славного Чакрасамвары, а также мандалу ума, речи и тела множества танцующих даков и дакини. Затем я стал повторять все мантры Чакрасамвары, какие знал, а также читать молитвы устремления достичь такого же состояния ума, как у всех этих божеств.

Будучи в Дарджилинге, на девятнадцатый день седьмого месяца года Земляной Собаки (1958) мне приснилось, что я забыл, какую практику нужно выполнять в честь годовщины Владыки Миларепы. Это происходило в монастыре Дзонгсар, в моей резиденции, и из-за моей забывчивости пришлось отложить церемонию подношений. Однако я стал выполнять надлежащую практику на следующий день, и после того как повернул всего один раз магический чортен, без каких-либо усилий с моей стороны появились все пять видов подношений – одно за другим. Это было поистине удивительно. Когда я проснулся, то ощутил сильную преданность и начал читать молитву, в которой упоминался Джецун Миларепа. В результате у меня случилось подобное миражу видение, в котором я встретил Джецуна в форме Чакрасамвары. Лицо и руки божества соответствовали описаниям из развёрнутой садханы. Чакрасамвара пребывал во дворце на склоне горы Кайлаш. Я стал молиться Миларепе, выражая устремление получить устную передачу, и в тот же миг проявилась мандала; я получил развёрнутое и сущностное посвящения, а также уполномочивающее благословение к соответствующему тексту.

Когда я посещал Толунг Цурпху, то заметил там холм, возвышающийся сразу за монастырём, – он по форме напоминал Чакрасамвару, руки и лицо которого были соответствующего размера. На склоне, смотревшем на монастырь, был утёс, который показался мне похожим на огромного красного Карма Пакши.

В год Земляной Собаки (1958) на пятнадцатый день первого месяца, когда я был болен расстройством желудка, случилось так, что я взял в библиотеке почитать первый попавшийся под руку текст, и это оказался «Общий комментарий к собранию тантр» Кармы Пакши. Я выбрал наугад одну из глав этого текста и читал её на протяжении двух часов, и в процессе чтения у меня случилось чистое видение, в котором я встретил самого Пакши. Он проявился в пространстве передо мной. Он был красного цвета с чёрной бородой. Судя по лицу, это была гневная форма. Его глаза смотрели прямо на меня. Его руки были сложены в подчиняющую мудру земли. Прямо перед ним я заметил несколько низкорослых пышнотелых дакини. Я обратился к ним с молитвой, прося даровать мне исцеление от недуга, и тогда гуру и дакини продемонстрировали несколько очищающих мудр. Затем они стали испускать языки пламени, которые издавали характерные звуки, и опалили ими моё тело, отчего я преобразился в Гуру Пакши. В результате этого видения в моём уме сложился текст гуру-йоги, и позже я записал его.

В год Земляной Собаки (1958) на растущей луне девятого месяца я даровал Чогдену и другим присутствовавшим устную передачу учения «Истинный внутренний смысл». На десятый день, когда я лёг спасть далеко за полночь, то вспомнил о Гьялванге Рангджунге Дордже[277]. В какой-то момент я вдруг увидел перед собой его образ в половину человеческого роста. На нём было церемониальное одеяние и чёрная шапка. Его руки были сложены в мудру учения. Я ощутил желание получить передачу собрания его работ. Сразу же после этого я увидел несколько томов. Часть текстов были напечатаны на белой бумаге, другие – на чёрной бумаге золотой краской. Время от времени изо рта Рангджунга Дордже возникало множество символов, которые тут же растворялись во мне.

На тринадцатый день мне приснился Шестнадцатый Гьялванг Кармапа из Цурпху. Он собирался подарить мне священную реликвию. Он открыл одну из множества шкатулок, в которой лежали пхурбы из метеоритного железа и антикварные бронзовые ваджры, завёрнутые в шнурки дхарани, концы которых были оформлены в виде кисточек и бахромы. Он предложил мне выбрать себе одну, но, поскольку он был чем-то занят, сразу же перестал смотреть в мою сторону и затем куда-то ушёл. Мне также приснилось, что я встретил предшественника досточтимого Палпунга Ситу, но содержание этого сновидения я сразу же позабыл.

На пятнадцатый день второго месяца года Огненного Петуха (1957) в день соединения солнца с ме ши[278] я даровал посвящение «Воплощение трёх корней», устную передачу садханы долгой жизни Джацона Ньингпо и других текстов. В ту ночь у меня было несколько сновидений, в которых я находился в монастыре Недо Чагме Ринпоче, но никаких подробностей этих сновидений я не запомнил.

Затем я задремал, и мне приснился сам Чагме Ринпоче. Сначала я заметил лишь очертание человека, на котором была шапка для медитации. Но через некоторое время я уже был в поле и ясно разглядел неподалёку сидевшего на земле молодого монаха с бритой головой. Мне захотелось получить у него устную передачу его рукописей, поскольку у меня было ощущение, что это должен быть коренной текст из собрания сочинений гуру. Затем я визуализировал, что получаю благословения, и сразу же после этого гуру вручил мне лист бумаги цвета лазури с текстом, написанным голубой краской. Как мне показалось, это был источник всех его сочинений, и он передал его мне. Затем он растворился в свете, а текст преобразился в стопку томов. После этого тома превратились в образ, напоминавший главное божество мандалы «Авалокитешвара, сотрясающий глубины сансары». Его правая рука была сложена в мудру дарования высшего достижения, и в ней он держал сосуд с очищающей водой, который выглядел как кувшин с круглым основанием. Его левая рука находилась на уровне сердечного центра и была сложена в мудру дарования защиты. В ней он держал гирлянду цветков лотоса. Когда он растворился во мне, я преобразился в соответствующее божество и проснулся, оставаясь в том же состоянии.

5. Видения и медитативные переживания Джамьянга Чокьи Лодро, связанные с традицией шангпа кагью, Золотой Дхармой учёного сиддхи Кхьюнгпо Налджора

Кхьенце Чокьи Лодро усердно собирал посвящения, объяснения и оригиналы священных текстов, связанные с наставлениями Кхеванга Ламы Таши Чопела, сердечного сына Джамгона Конгтрула Йонтена Гьяцо, который получил полномочия быть держателем этой традиции от ретритного мастера Ламы Карма Рангджунга Кункхьяба (Калу Ринпоче) и других. Затем он усердно практиковал полученные учения. Он также осуществил ретрит по накоплению повторений мантр согласно садханам «Пять тантрических божеств», «Объединённая практика четырёх божеств», «Нераздельное единство гуру и защитников» и другим. Он включил практику и йогические упражнения согласно этой линии передачи в расписание ретритного центра Кармо Тагцанг. С совершенной мотивацией он осуществлял активности дарования посвящений и наставлений ученикам, которые демонстрировали заинтересованность в этих учениях. Так он стал мастером и держателем линии передачи, которую всячески старался сохранить и распространить повсеместно. Он также приложил все усилия к распространению Дхармы семи великих драгоценных камней традиции шангпа.

О своих чистых видениях и медитативных переживаниях наш Владыка Гуру так пишет в своих дневниках:

В год Огненной Обезьяны (1956) на десятый месяц я проводил церемонию подношений в ретритной пещере Шаварипы, в той, что находится рядом с кладбищем Шаварипы. Там у меня случилось чистое видение, в котором я встретил Шаварипу. Он нёс на плечах тушу оленя. В своей правой руке он держал стрелу, а в левой лук. Затем я разглядел неясные образы божеств, проявившихся в пяти центрах его тела, и поскольку мой ум пребывал в состоянии ясного осознавания, то у меня возникло медитативное переживание (по крайней мере частичное) радости от получения благословения, и в моём теле возникла лёгкая дрожь. Там же присутствовал Гонпо Цетен, который стоял прямо передо мной и стал свидетелем всего происходящего. В тот момент в моём уме возник текст гуру-йоги, и я отправился в храм, который находился недалеко от пещеры, чтобы его записать.

Чуть раньше, когда в монастыре Шечен я получал учения традиции шангпа, включая «Сокровищница драгоценных наставлений» от Гьялцаба Ринпоче, у меня также было несколько сновидений, но я не помню подробностей, потому что не записал их сразу же.

Кхьенце Чокьи Лодро рассказывал мне, что эти сновидения были исключительно важными событиями, но, к сожалению, о них не осталось никаких записей.

Описания видений, в которых Кхьенце Чокьи Лодро встретил махасиддху Тангтонга Гьялпо, одного из светочей этой линии передачи, и получил от него благословения, уже были приведены ранее в этой книге.

6. Видения и медитативные переживания Джамьянга Чокьи Лодро, связанные с традициями шидже и чод

Получив все развёрнутые посвящения, объяснения и сущностные наставления традиции шидже, глубокие учения Падампы Сангье и учения «Высшая Дхарма, рассекающая демонов» традиции Мачиг Лабдрон, Кхьенце Чокьи Лодро приступил к выполнению соответствующих практик и выполнял их, пока не достиг совершенства. Затем он осуществлял активности, направленные на их сохранение и распространение. Он получил развёрнутые посвящения, наставления и устные передачи циклов «Пять путей шидже», глубокие учения махасиддхи Падампы Сангье и Мачиг Лабдрон «Принятие в качестве пути практики чод». Он выполнял практику этих техник медитации до тех пор, пока не довёл их до совершенства, а затем посвятил себя их сохранению и распространению этой линии передачи, даруя учения и посвящения.

Если говорить более подробно, он выполнял практику «Тайное поведение согласно великой устной линии передачи», к которой относился с большим почтением. Эта линия благословений и практики была напрямую передана Владыке махасиддхе Тангтонгу Гьялпо в чистом видении самой Мачиг Лабдрон, нераздельной с Ваджрайогини. Он составил тексты практик и связанных с ними учений и затем учил этим практикам тех учеников, кто выказывал заинтересованность в выполнении этих практик в качестве основных. Он даровал все учения в развёрнутой форме, включая в них дарование уполномочивающих печатей тем, кто продемонстрировал достаточную квалификацию, чтобы их получить. Таким образом, Кхьенце Чокьи Лодро являлся истинным держателем учений традиций шидже и чод.

Кхьенце Чокьи Лодро так пишет об этом в колофоне к наставлению по дарованию посвящения, которое он составил для практики гуру-йоги «Гуру-йога сердечной сущности линии устной передачи», центральным божеством которой является Падампа Сангье. Он описывает, как получил это учение, когда оно проявилось в пространстве его ума мудрости:

В возрасте шестидесяти пяти лет я, Пема Еше Дордже, написал это, не сталкиваясь ни с какими затруднениями, будучи в здании, построенном рядом с великим Цуглакхангом – дворцом дакини мудрости, в чудесной стране Сикким. Это случилось на двадцать пятый день двенадцатого месяца года Огненного Петуха (1957). Я записал всё точно в таком виде, как это предстало передо мной в чистом видении, в котором я встретил Падампу Сангье. Я предполагаю, что это текст посвящения гуру-йоги Дампы Сангье руки досточтимого Ламы Пемы Осэла Донгага. Он озаглавлен «Чистое видение и устная передача гуру-йоги».

Чуть ниже он дописал:

В том же самом году, примерно на двадцатый день двенадцатого месяца, когда я листал сборник биографий мастеров традиции шидже из текста «Голубые летописи» Го Лоцавы, у меня случилось очень краткое видение, в котором передо мной на мгновение предстал Падампа Сангье. Он был тёмно-красного цвета с чёрными волосами, спутавшимися в космы, которые нельзя было назвать ни короткими, ни длинными. Его руки то ли были сложены в мудру небесного сокровища на уровне лба, то ли он держал в них дамару и капалу.

У Кхьенце Чокьи Лодро также случались чистые видения в то время, когда он выполнял практику перед статуей Мачиг Лабдрон в Сангри Кхармаре, однако никаких записей об их содержании не сохранилось.

7. Видения и медитативные переживания Джамьянга Чокьи Лодро, связанные с учениями по практике шести ветвей ваджрайоги, глубокого смысла «Калачакра-тантры», царя недвойственных тантр

Великие держатели учений Калачакры, распространившейся в Стране снегов, Джамгон Кхьенце и Джамгон Конгтрул получили во всей полноте передачу линии посвящений, наставлений и объяснений двух колесниц учения тантр традиций джонанг и шалу, а также практик славной «Калачакра-тантры». Все эти учения и передачи влились в океан ума нашего высшего Владыки Гуру, и затем он сам даровал по ним учения, осуществляя активности по их сохранению и распространению.

Он организовал работы по созданию тридцати семи особых новых тханок Будды, семи Дхармараджей, двадцати пяти Ригденов, правителей провинций и держателей линии. Каждый год без исключения Кхьенце Чокьи Лодро организовывал церемонии подношений – в третий месяц, в благоприятные дни «Калачакра-тантры», когда впервые было повёрнуто колесо этого учения. Он объяснил мне, какое благо несут подношения и практика садханы Калачакры, если выполнять их в благоприятные дни. Когда он давал учения, то никогда не основывал своё понимание на словах других. Он прямо признавал, что обрёл глубокое понимание смысла этого «царя тантр» в пространстве собственного ума.

Поскольку его активности в этом мире были практически полностью осуществлены, его последняя практика выпала на благоприятный день первого поворота учения тантры Калачакры. Поэтому он выполнил развёрнутую церемонию подношений и практику тантры Калачакры. В молитвах, которые он составил сам, снова и снова упоминается о том, что в будущем он проявится как двадцать пятый царь Ригден – Драгпо Кхорлочен. Это напрямую указывает на то, что он являлся держателем линии тантры Калачакры, царя всех тантр.

В своих дневниках Кхьенце Чокьи Лодро пишет о чистых видениях и медитативных переживаниях, связанных с этим учением, следующим образом:

В один из дней одиннадцатого месяца года Огненной Обезьяны (1956) я находился в Санкасье, где Будда Шакьямуни спустился с Небес Тридцати трёх. Я выполнял там особый ритуал на благо процветания учений. В ту ночь мне приснился необъятный трёхмерный дворец Калачакры. Когда я вошёл внутрь этого дворца, богини подношений, которые сидели по периметру внешнего круга, сказали мне, что лежавшая на спине фигура, находившаяся в черте внутреннего круга, – это тоже богиня, одна из них. В центре внутреннего круга проходил друбчо. Всё происходило прямо передо мной. Затем были приглашены монахи, которые должны были совершить внутренние подношения амриты. В этот момент я проснулся.

На двенадцатый день одного из месяцев[279] года Земляной Собаки (1958) мне приснилось, что камень, лежащий в основании мандалы Калачакры в Ваджрасане, однажды принадлежал Сангье Еше. Некоторые считали, что он был доставлен туда на аэроплане, в то время как другие были убеждены, что его принесли люди, сменяя друг друга по пути. В сновидении я как раз собирался выполнить на этом камне церемонию огненного подношения. Мне также приснилось, что я собирался провести такую же церемонию на другом небольшом каменном выступе, где была мандала дакини.

На двадцать третий день девятого месяца года Огненной Обезьяны (1956) я написал в дневнике следующее:

На двадцать третий день двенадцатого месяца того года я размышлял о всеведущем Долпо Сангье. Я снова и снова обращался к нему с молитвой, и в какой-то момент у меня случилось видение, в котором я встретил Долпо Сангье. Однако его образ в том видении был довольно туманным. Я просыпался той ночью много раз и тут же начинал молиться. Во второй половине ночи мне приснился Долпопа. Он был размером в половину человеческого роста, на нём было одеяние ярко-жёлтого цвета. Он сидел на роскошном троне. Там же был и другой образ, похожий на личное божество этого мастера. Я начал повторять молитвы устремлений, чтобы устранить все препятствия. Потом мне приснилось, что я сам, а со мной какие-то другие люди (возможно, это были китайцы), взяв верёвки, пытаемся сделать необходимые измерения для строительства нового храма. Потом я услышал, что кто-то сказал, что каждая сторона храма должна быть длиной в тридцать метров.

На убывающей луне двадцать четвёртой ночи у меня было несколько довольно продолжительных сновидений, которые сложно описать словами. Например, я видел, как в форме тома проявились тексты восхваления Манджушри «Ганглома» и тридцать два комментария, которые так ценил Нгог Лоцава. Буквы из этого тома преобразились в огненный свет, а сам я пребывал в языках этого пламени. Мне смутно виделись три бодхисаттвы, которые пребывали в теле всеведущего Долпопы, и в результате в моём уме возникла садхана гуру-йоги, которую я позже записал. Однако очень возможно, что рукой моей тогда водили демоны!

Существует также несколько описаний видений Кхьенце Чокьи Лодро, в которых он получал благословения от всеведущего мастера Долпопы. Эти описания можно обнаружить в колофоне к тексту гуру-йоги Долпопы, которую он составил, когда был ещё молод.

Во времена, когда так трудно получить учения и посвящения по практикам медитации стадий зарождения и завершения традиции тантр, таких как «Калачакра-тантра», «Ваджрная вершина» и «Тантра ваджрного пространства», Кхьенце Чокьи Лодро принял на себя ответственность изучать, практиковать и распространять все эти тантры. Его усилия позволили вдохнуть жизнь в линии передачи Бутона, Долпопы, Джонангпы и Шалувы.

8. Видения и медитативные переживания Джамьянга Чокьи Лодро, связанные с традицией Оргьена Ньендруба[280]

Кхьенце Чокьи Лодро получил в полном объёме все существующие передачи священных текстов, объяснений и сущностных наставлений цикла «Практика приближения и достижения трёх ваджр». Эти сущностные наставления были переданы махасиддхе Оргьенпе ваджрной царицей. Кхьенце Чокьи Лодро непрестанно прилагал усилия к сохранению, поддержанию и распространению этих учений и являлся аутентичным держателем этой линии передачи[281]. Несмотря на то что у него случалось множество разнообразных видений и медитативных переживаний, которые прямо указывали на то, что он довёл эти практики до совершенства, сам я никогда не был их очевидцем и не смог найти о них никаких записей.

Более того, Кхьенце Чокьи Лодро обратился к Дхоме Шару Дза Тогдену, держателю традиции Юнгдрунг бон, и его ученикам с просьбой записать тексты посвящений, объяснений и сущностных наставлений этой традиции. Он вдохновлял последователей этой линии, выражая своё восхищение ей. Он никогда не критиковал традицию бон.

Дух риме всегда был основой активности Кхьенце Чокьи Лодро. В автобиографии он пишет об это следующее:

Предыдущий Джамгон Гуру относился с любовью ко всем традициям учений, как заботливая мать относится ко всем своим детям. Он всегда мог безошибочно указать различия между тантрами, объяснениями и сущностными наставлениями разных традиций и никогда не путал, не смешивал их между собой. Он даровал учения, которые соответствовали индивидуальным способностям учеников, а последователи разных школ – будь то сакья, гелуг, кагью или ньингма – все считали его одним из учителей собственной школы. Сам я не обладаю качествами своего предшественника, однако я способен воспринимать все восемь колесниц учения, распространившихся в Стране снегов, через призму чистого видения. Благодаря свободе от омрачений ложных воззрений мне удалось избавиться от предубеждений, ведущих к пренебрежению какой-либо из этих традиций. И я приложил все усилия к тому, чтобы получить все посвящения, объяснения, сущностные наставления и устные передачи текстов тантр, существующих линий, и я устремлён получить передачу других линий. Руководствуясь самыми чистыми устремлениями сохранить учения, придерживаясь подхода риме, я учу всем линиям, которые получил сам. Я избегаю критиковать живых существ, стараюсь не испытывать к ним зависть или пренебрегать ими, вне зависимости от их статуса и положения. Я практикую зарождение бодхичитты и читаю молитвы устремления, и моё намерение при этом чистое, как белоснежная раковина или цветок лотоса. Я хочу приносить живым существам пользу и сделал всё для того, чтобы наполнить смыслом жизнь всех, кто со мной связан. Это и является сердечной сутью всего моего жизненного пути.

Это и есть суть тайны жизненного пути предыдущего досточтимого Манджушри Гуру, чьи несравненные активности были направлены на сохранение, поддержку и распространение учений Будды в Стране снегов. Как сказал об этом всеведущий Йонтен Гьяцо[282]:

Обретя знания и внутреннюю реализацию, он снискал уважение —

Но не потому, что этого уважения искал,

Или потому, что был родом из знатной семьи или обладал мирским богатством.

Для буддийской традиции Тибета он стал

Владыкой собрания, Вездесущим владыкой.

И потому в этом мире

Он воплощает все качества второго Будды.

Он изучал Дхарму, размышлял о ней и практиковал её,

Реализовав в совершенстве традицию священных текстов.

Посвящения, объяснения и устные передачи

Десяти столпов, что служат опорой линии изучения,

И Восьми великих колесниц линии практики,

Существующих в Стране снегов.

И хотя он полностью избавился от омрачений и довёл реализацию до совершенства,

Он всё равно проявился, чтобы усмирять живых существ с помощью искусных методов,

Рождаясь из состояния нерождения и

Скитаясь [по сансаре] в состоянии нескитания.

Эти слова, которыми Джамгон Конгтрул вознёс хвалу Джамьянгу Кхьенце Чокьи Лодро, поистине правдивы.

Вдобавок к видениям и медитативным переживаниям, о которых я рассказал ранее и которые я основываю на цитатах из личных дневников самого Кхьенце Чокьи Лодро, мне удалось собрать упоминания о других его видениях и медитативных переживаниях. Я привожу их в этой книге в точности, как они описаны в оригинале, ничего не меняя.

Владыки Дхармы, те, что учат пути принятия добродетели и отказа от недобродетели,

Что избавляют существ от неведения,

Славные высшие наставники,

Прошу: никогда не обделяйте меня своим состраданием.

В возрасте шестидесяти пяти лет, в одиннадцатый месяц

Я, чья мудрость спрятана под покровом

Вуали, сплетённой из тревожащих эмоций,

Путешествовал в Ваджрасану, что расположена в благородной стране Индии.

В первый из двух пятых дней[283] двенадцатого месяца

Во время чтения молитв призывания

Под деревом Бодхи

У меня случилось отрывистое видение:

Дерево Бодхи вдруг преобразилось в Будду Шакьямуни,

В сердце которого восседал голубой Ваджрадхара в форме самбхогакаи.

Он был без супруги, а в руках держал ваджру и колокольчик.

В сердце Ваджрадхары восседал Самантабхадра.

Он был нагой, в объятиях со своей супругой.

Будду Шакьямуни окружали бесчисленные будды,

Озарённые яркими лучами света.

Точно такое же видение случилось у меня и на второй пятый день,

Поэтому я составил текст гуру-йоги.

Я ощутил устремление поднести торма четырёхрукому Махакале,

Но не смог найти нужный текст.

В ту ночь я видел защитника мудрости Махакалу

В форме статуи из чёрного камня.

Нижние части его тела – ноги и другие – были необычайно тучными.

На следующий день я вспомнил, что алтарный мастер сказал так:

«Тантру, которая называется „Источник осуществления“, можно обнаружить в третьем томе „Собрания тантр“ Кангьюра».

Я почувствовал, что если я найду этот текст,

То смогу использовать его в качестве основы для текста,

Который сам собирался составить,

И затем выполнять по нему практику.

В ту ночь я увидел во сне, что выполняю ритуал,

Основанный на этом царе всех тантр.

Увиденное вызвало во мне желание составить молитву подношения и осуществления.

Затем я составил краткую молитву совершенно спонтанно.

Когда я совершил подношения Сарасвати,

У меня случилось отрывистое видение, в котором

Я встретил огромного Татхагату,

Окружённого множеством будд и других [благородных существ].

Они проявились в чистом небе надо мной.

После того как я вернулся в Гангток,

Мне приснился Пик Стервятника,

Где я увидел алтарь, на котором было приготовлено всё необходимое для подношений.

Он стоял перед огромной каменной статуей Будды Шакьямуни.

Однажды, когда я был болен

И находился в своей резиденции в монастыре Дзонгсар,

Меня навестил Трулшиг.

Он дотронулся до меня своим лицом и сильно дунул.

Я увидел золотую статую Тангтонга Гьялпо

Высотой в локоть.

Его правая рука была сложена в мудру подчинения земли,

А левая – в мудру пребывания в равностности.

Из капалы, установленной на треноге из черепов, лилось вино

И било фонтаном в самое небо,

В капале находился также сосуд долгой жизни.

Я поставил статую на железную плиту,

Опасаясь, что она может упасть,

А затем взял капалу и сосуд долгой жизни

И стоял, держа их в руках.

У меня случалось множество подобных сновидений, но содержание большинства из них я потом забывал.

Когда я совершил подношения и прочитал молитвы устремления около дерева Бодхи, что в Благородной земле Ваджрасаны, у меня случилось чистое видение, в котором я встретил множество будд и бодхисаттв, собравшихся вокруг ступы в небе надо мной.

Когда я совершал паломничество по святым местам Шравасти, то ощутил в небе присутствие множества будд жёлтого цвета. Когда я был в Санкасье, где Будда сошёл обратно из мира богов, то получил посвящение от возникшего в видении татхагаты, который восседал в пространстве передо мной. Сам он был огромного размера, а его руки были сложены в мудру учения. В заключение этого видения татхагата преобразился в жёлтый слог ДХИ и растворился во мне. Как высокомерно [верить в такое]!

В год Огненной Обезьяны (1956) на второй пятый день двенадцатого месяца выполняя практику согласно садхане шестнадцати архатов на террасе ступы Боднатх, я ощутил в пространстве перед собой присутствие множества будд, бодхисаттв, стхавир и архатов. В тот вечер, когда я совершал обход ступы, она неожиданно показалась мне совершенно прозрачной, а внутри неё я увидел мандалу «Восемь великих божеств мирных и гневных сугат». Тогда я начал читать молитву «Осуществление и признание ошибок „Сотрясение глубин ада“», а также разнообразные молитвы устремления, выполняя при этом простирания. Мой ум пребывал в состоянии ясности, а сам я ощущал блаженство.

В автобиографии Кхьенце Чокьи Лодро встречаются также истории о том, как он получал благословение от архата Ангираджи (Йенлаг Джунг), которого встретил в чистом видении:

На одиннадцатый день, когда я задремал в вагоне поезда, то увидел в сновидении Васубандху. Это сновидение, вероятно, было вызвано воспоминаниями о ступе с реликвиями Васубандху, что построена в Непале. На его голове была шапка пандиты. Он держал свою правую руку, сложенную в мудре дарования защиты, на уровне сердечного центра, а его левая рука была сложена в мудре высшего согласия. Он сидел в позе героя с ногами, сложенными в позицию царственного покоя. В моём уме зародилась преданность, и я начал читать молитвы… что было бы вполне благоприятным, если бы моя преданность была истинной, а не спровоцированной демонами.

Однажды, в первый месяц года Земляной Собаки (1958), будучи в Гангтоке, я заболел расстройством желудка, и у меня случилось смутное видение, в котором я встретил человека – как мне показалось, это был Ачарья Чандрагомин. На нём были одеяния, украшенные шестью узорами, какие я видел в Кхатоге на фреске Пхурбу. Он выполнял ритуал очищения Ваджры Видхараны. После этого видения моё здоровье пошло на поправку.

На двадцать седьмой день второго месяца во время выполнения ритуала «Воплощение реализации гуру» я почувствовал, что нахожусь в объятиях Шазы Кхамоче в мирной форме (Шаза Кхамоче – гневная дакини, употребляющая в пищу плоть). Она втянула мой дордже в свою бхагу, из которой струились кровь, гной и другие жидкости. Это видение как рукой сняло мой тогдашний недуг.

В год Огненного Петуха (1957) на одиннадцатый день девятого месяца мне приснился пожилой лама. Он находился в зале для посвящений в моей резиденции в монастыре Дзонгсар. Я думаю, это был Мипам Ринпоче. В зале был также один из его учеников, с которым Мипам Ринпоче вёл дебаты. Он как раз шутливо приводил возражения против точки зрения, озвученной его учеником. Поскольку в то время я не очень понимал, обладают ли, согласно доктрине мадхьямаки-прасангики, шраваки и пратьекабудды реализацией отсутствия самости, то ближе к закату я обратился к учителю с просьбой позволить мне принять участие в дебатах, после чего выполнил перед ним простирания. Я собирался прочесть молитву «Пустотное осознавание Манджушри…»[284], но не смог вспомнить первые строфы, поэтому начала читать какую-то другую молитву. Я не решился прочесть молитву почитания Манджушри «Тот, чьё воззрение является ложным…», поскольку был не уверен, что помню её целиком, но лама начал читать её сам. Затем он ответил на приведённые мной аргументы. Однако я не смог понять всё, что он сказал, поскольку он говорил довольно неразборчиво.

На двадцать третий день я получил от Шечена Конгтрула Ринпоче короткое письмо. Он писал: «Может получиться так, что в третьем месяце я уйду в чистую землю. Чтобы предотвратить это, тебе следует выполнить ретрит. Это нужно сделать в пещере – в Цари, Энза или Чонгжи». В письме содержалось также короткое предсказание, но сейчас я уже не помню, о чём там шла речь.

В год Земляной Собаки (1958) на двадцать шестой день седьмого месяца мне приснилось кое-что поистине удивительное! Я сам, мой повар и алтарный мастер, а также ещё несколько человек посещали великий храм Деге Лхундруб Тенг, зашли внутрь и довольно долго там оставались. Я стоял возле кремационной ступы великого настоятеля Нгора Палдена Чокьонга, однако в ступе не доставало элемента – конической верхушки, а купол был закрыт обшивной доской. Мы убрали доски и бамбуковые циновки, поскольку хотели посмотреть на кудунг целиком. Затем я пошарил рукой под куполом и обнаружил там отсыревший шафрановый порошок и какие-то круглые предметы. Я вынул один из них и увидел, что это был плод редиса. Я отложил редис и снова принялся искать внутри купола. На этот раз я наткнулся на что-то, что было похоже на кости и сердце. Затем я закрыл отверстие.

Через некоторое время человек, похожий на чопона из моей резиденции Чогдена, немного подвинул кудунг и открыл купол ступы. Тёплый сырой шафран издавал лёгкое благоухание. В шафране лежал кудунг длиной в локоть. Судя по лицу, это был пожилой лама с седыми волосами средней длины. Кожа на его ногах была мягкой и свежей, как кожа ребёнка. Его тело совершенно не было похоже на труп, оно выглядело так, как будто принадлежало живому человеку. Его колени были прижаты друг к другу, а ступни повёрнуты врозь. Чогден вынул тело, коснулся им моей спины и головы, а затем положил прямо передо мной. Я начал молиться, обращаясь к кудунгу с многочисленными просьбами. Я получил от него посвящения и зародил соответствующие устремления. Когда я коснулся его тела и лица, то смог ощутить дыхание и тепло, которое от него исходило. После того как я выразил своё почтение священному телу, мы положили его обратно под купол ступы на кусок материала, умащённого шафраном, который служил чем-то наподобие савана. Затем мы закрыли купол.

Как-то раз я встретил в сновидении Цеванга Дордже, который вручил мне старинную позолоченную статую Гуру Ринпоче в форме Гуру Норлха размером с локоть. Гуру Ринпоче держал в руках ваджрное знамя победы, длинный предмет, напоминавший кхатвангу, неуле (животное, похожее на мангуста) и драгоценный сосуд.

Однажды ночью в год Земляной Собаки (1958) я повторял молитву призывания Царчена Ринпоче, и у меня случилось несколько путаных сновидений. Я видел во сне, что прибыл в какое-то место, где хранилось множество текстов, напечатанных в Деге. Я ощутил, что необходимо выполнить практику йидама согласно садханам «Сущностная практика, спонтанно исполняющая все желания» и «Сущностная практика Тары». У меня также была череда сновидений, которые сложно описать. Например, в одном из них я торжественно вздымал над головой несколько страниц из тома, содержащего текст «Гур Махакала, „Пылающий“», написанный на цветной бумаге. Может быть, всё дело в том, что я придаю подобным вещам слишком большое значение?

Однажды ночью мне приснилось, что я рассматривал две висящие на стене внутри храма тханки Ваджрабхайравы – одна из них была внушительного размера, а другая гораздо меньше. В конце этого сновидения я увидел старую тханку сердечной практики Мипама.

Я поднимался на вершину горы Кайлаш несколько раз. Помню, что когда я поднимался туда второй раз, то обдумывал идею о том, что в этом месте было бы неплохо построить монастырь. В те времена там не было столько народа, как сейчас. Это было весьма пустынное место, и пока я стоял на деревянных мостках, у меня случилось смутное видение, в котором в голубизне неба проявились полупрозрачные образы гневной формы Ваджрапани, Ваджракилаи и других йидамов.

На одиннадцатый день второго месяца года Огненного Петуха (1957) мне по очереди приснились две позолоченные статуи Зелёной Тары. И несмотря на то, что я не мог видеть самих статуй, поскольку они были завёрнуты в жёлтую бумагу, я всё равно ощутил прилив радости, и в моём сердце зародилась искренняя преданность.

На тринадцатый день мне приснилось, что на меня напала обезьяна. Я хлестнул её плёткой, но она и не думала подчиняться. Затем я ударил её ваджрой, и это отчасти помогло.

В год Земляной Собаки (1958) в первый день двенадцатого месяца я задремал и увидел довольно длинный сон о Чистой земле Сукхавати. Под голубым небом возвышалась гора, окружённая ореолом радужного света. На ней покоился трон, опиравшийся на двух павлинов величиной с небольшой холм. Однако этот образ оставался неясным, как будто всё заволокло туманом.

На четвёртую ночь мне приснилось, что я остановился в некоем маленьком монастыре на холме, который по форме напоминал монастырь Дзонгсар, только был гораздо меньше. Несколько человек, одетых как монахи, поднесли мне хадаки, а затем сели на небольшие сиденья, после чего обратились ко мне с просьбой жить как можно дольше. Они сказали, что это монастырь Джово Смритиджняны и там хранились все символы его тела, речи и ума. Когда я спросил их, к какой традиции принадлежит монастырь, они начали говорить что-то нечленораздельное, но я расслышал фразу «монастырь гелуг». Мы совершили кору вокруг монастыря и пришли в помещение, напоминавшее комнату защитников. Внутри комнаты было множество символов тела, речи и ума, таких как позолоченный куцаб Гуру Ринпоче и статуя Дамчена Чокьи Гьялпо в половину человеческого роста. Это была форма с тремя гневными лицами. Вокруг стояло множество глиняных статуй. После этого я проснулся.

Однажды ночью мне приснилось, что наступили сумерки и я направляюсь на встречу с принцем Деге Нгавангом Джампелом Ринченом. Кто-то сказал мне, что он живёт в хижине, сплетённой из прутьев, в которую ведёт маленькая дверка, расположенная внутри обычного дома в деревне у подножия горы. Принц оказался весьма юным человеком со спутанными волосами, связанными в пучок на макушке. Он был одет в наряд из зелёных листьев. Я начал выражать ему своё почтение, а он лишь сидел, потупив глаза в пол. На принце также была красная шерстяная накидка. Он встал, и, выходя из хижины, обернул вокруг моих плеч точно такую же накидку. Я вышел вслед за ним, снял накидку и, отрезав от неё кусок, вернул ему обратно. Я объяснил, что забираю кусок накидки как реликвию для зарождения преданности. Так я и остался стоять радом с ним – совершенно нагой. Было уже совсем темно, и я не мог разглядеть всё, что меня окружало, однако я всё же почувствовал, что перед нами была группа людей, которых принц охаживал кулаками, – в частности, Лакар Согьял. Этот принц был не на шутку взбешён! Совершенно голый, он лёг на спину и объявил, что этот парень может сойти с ума и послужить причиной раздоров. После этого я проснулся.

Позже мне снова приснился этот принц. На этот раз он демонстрировал разнообразные позиции, объясняя, что он научился им, когда они с Цикеем Чоклингом получали бесчисленные посвящения и учения от Кхьенце Вангпо. Через некоторое время он начал играть на дамару и колокольчике и повторять слова молитвы: «В самом начале этой кальпы…»[285]. Я воспринимал его в том сне как сиддху. Я зародил преданность принцу и почувствовал единение с джнянасаттвой. После этого в моём уме спонтанно зародилась великая преданность. В том сновидении я каким-то образом узнал, что это был Еше Гьяцо.

На следующий день я услышал, что Чагтхаг Друбчен ушёл в паринирвану. Я всегда мечтал с ним увидеться лично, но у меня это так и не вышло. Однако в то утро я ощутил уверенность, что получил от него благословение.

В дневнике Кхьенце Чокьи Лодро есть ещё одна запись. Возможно, он сделал её во время своего первого визита в Центральный Тибет.

На восемнадцатый день седьмого месяца года Деревянного Быка (1925) я ночевал чуть ниже монастыря Аца, и мне приснился прекрасный храм. Внутри храма стоял трон, сиденье которого было устлано большой подушкой. В храме какой-то лама даровал тантрическое посвящение, и, кажется, это был Джамьянг Гьялцен, однако точно утверждать не могу. Когда он давал ученикам благословение учить Дхарме других – что, по сути, является последним посвящением ваджрачарьи, которое даруется после пяти посвящений мудрости[286], составляющих посвящение сосуда, – я начал дуть в ритуальную раковину довольно большого размера, а затем взобрался на трон и сел на подушке, сложив руки в мудру учения. Я чувствовал себя немного неуютно, поскольку трон был намного больше, чем нужно. После того как Лама Джамьянг Гьялцен совершил ритуал призывания божества посвящения и другие соответствующие ритуалы, я снова спустился вниз. Мне приснилось, что я также получил три последовательных посвящения[287] вместе с уполномочивающим благословением в конце каждого из них.

Затем, на рассвете после того, как я выразил почтение символам тела, речи и ума, находящимся в монастыре, расположенном на склоне горы, я увидел Кармапу Кхакьяба Дордже. Он сидел в маленьком доме, и на нём была чёрная шапка. На его коленях лежала открытая шкатулка с реликвиями. Я попросил у него в подарок какую-нибудь из священных реликвий. Тогда он показал мне золотую шкатулку и сказал: «Это реликвия самого Будды, которая раньше принадлежала царю Канишке». В шкатулке лежал глиняный футляр размером с яйцо, в котором была одна-единственная реликвия. Он снова показал мне золотую шкатулку и сказал: «Этот глиняный футляр был сделан самим Нагарджуной». Теперь я увидел в шкатулке уже три реликвии, а на футляре виднелись отпечатки, которые, должно быть, оставили другие реликвии.

Я попросил его дать мне одну из реликвий, и тогда он собственным ножом отрезал большой кусок парчи, на которой было выткано гневное человеческое лицо, и передал его мне, объяснив, что это одеяние Кармапы Дусума Кхьенпы. После этого я ощутил, что получаю великое благословение, а моя преданность расцвела ярким сиянием, выходя за любые ограничения. Кармапа сказал мне, что не может подарить мне именно ту реликвию, которую я просил, поскольку она была особой и поистине бесценной. Однако у него была другая реликвия, которую он действительно мне подарил, но эта реликвия не имела отношения к Будде Шакьямуни. Затем я проснулся.

На девятнадцатый день я ночевал в доме семьи Лудруб, который находился на вершине северного склона горы Лари. Мне приснилось, что я путешествую по Южному Тибету в Йору Традруг. По пути я обнаружил очень красивый храм, которого раньше в этой местности не было. Храм был украшен традиционными парчовыми тканями разных расцветок, а также множеством подвесных конструкций разной формы. На тканях были видны вышитые золотом узоры, и все они были совершенно новыми. Я подошёл к полкам, на которых стояло множество позолоченных статуй размером с локоть. Это были статуи мирных и гневных божеств.

В свой предыдущий визит в эти места мне не удалось осмотреть один храм, а также ещё один, который был посвящён Вайрочане. В первом храме находилась статуя Тары очень тонкой работы. Она была размером с локоть и стояла в нише купола ступы, которая, как мне показалось, была опорой для практики Лонгченпы. Над Тарой была установлена бронзовая статуя Белого Дзамбалы индийской работы. Дзамбала был изображён верхом на драконе, который считался опорой для практики Бхаро. Художественный стиль и мастерство, с которым были изготовлены эти статуи, были просто восхитительны, и поэтому оторвать взгляд от них было невозможно. Я взял статуи в руки и получил от них благословение. В своих сновидениях я также довольно часто видел статую Авалокитешвары в форме с одиннадцатью лицами, в корону которого была инкрустирована ещё одна статуя Авалокитешвары в такой же форме. Статуя Авалокитешвары в короне была выполнена из кости Лонгченпы и покрыта позолотой. Его одиннадцать лиц умещались на трёх головах, расположенных друг над другом. Я тогда решил, что надо поднести достаточно позолоты, чтобы хватило покрыть ею все статуи в каждом храме.

В храме Вайрочаны монахи выполняли практику садханы Хеваджры согласно традиции нгорпа. Затем они начали выходить из храма, громко играя на кимвалах. Я узнал начало мелодии, которую они играли, но не сумел вспомнить, как она называется. Единственное, что я хорошо запомнил из этого сновидения, – это то, как я входил в храм. Мне тогда показалось, что здесь точно должна быть комната защитников. Затем какой-то монах, который, как я думаю, был главным хранителем, сказал мне: «Последний раз, когда ты посещал монастырь, меня тут не было». После этого он начал подводить меня к разнообразным символам тела, речи и ума и каждый раз спрашивал: «А вот это ты видел?». Он говорил что-то ещё, но я уже не помню, что именно. Хранитель держал в руке глиняное кадило, в котором тлели угли, напоминавшие светящиеся рубины. Затем он бросил кадило на пол, объявив, что оно принадлежит Ньену Лоцаве. Несмотря на то что кадило при падении перевернулось вверх дном, угли не вывалились и продолжали тлеть, и языки пламени, которые от них время от времени поднимались, не поменяли направление. В какой-то момент монах снова поднял кадило, и пламя в нём по-прежнему горело. После этого я проснулся.

На рассвете десятого дня седьмого месяца, когда мы разбили лагерь возле Джуче До в Конгпо, мне приснился Гьялцаб Ринпоче. Он сидел на высоком сиденье в уютном доме и готовился к церемонии принятия обетов бодхисаттвы. Он дал нескольким из нас команду собраться вместе, чтобы прочесть молитвы и поднести мандалу. Мы так и сделали, после чего совершили простирания. После того как мы закончили читать молитву зарождения бодхичитты из начала раздела молитв призывания «Сердечная сущность Чецуна», Ринпоче начал нараспев читать текст (кажется, это был текст ритуала очищения, поскольку во время чтения он также звонил в колокольчик). Он несколько раз подряд открыл, а потом закрыл поочерёдно правый и левый глаз, как будто в них что-то попало, и после этого его лицо выражало явную радость. Затем, глядя перед собой широко раскрытыми глазами, он начал читать гласные и согласные звуки, а также мантру взаимозависимого происхождения, которую повторил несколько раз. После этого я проснулся.

На рассвете двенадцатой ночи мне приснилось, что я нахожусь в каком-то здании, напоминавшем монастырь, где я встретил некоего человека (кто-то сказал, что это Кьябдже Ваджрадхара Кхатог Ситу, но, на мой взгляд, он не был на него похож). Несмотря на то что волосы его были седыми, лицом и телом он больше походил на молодого человека. На протяжении следующих четырёх дней лама даровал посвящение «Сердечная сущность дакини». В последний день посвящений я нарядился в свою лучшую одежду и пришёл в зал для посвящений в шапке тхоншу. Когда я входил в зал, лама встал со своего места и снял с меня шапку. Он дотронулся своим лбом до моего, после чего я сел на высокий трон слева от него, и мы начали читать вслух текст посвящения, и сразу же к нам присоединились все собравшиеся. Затем мы все вместе выполнили практику чод согласно садхане «Песни дакини» (мне кажется, это было именно эта садхана).

Кажется, огненное посвящение туммо также было даровано после трёх посвящений мудрости, хотя наставления по дарованию посвящения «Сердечная сущность дакини» отличалось от тех, согласно которым даровались предыдущие посвящения. Когда были дарованы все посвящения, лама попросил меня принести связку свёрнутых в свитки тханок, среди которых было также изображение соответствующей мандалы. Однако, взяв в руки эту связку, я тут же проснулся. Я потом часто размышлял о том, было ли это сновидение последствием благословения, полученного в священном месте Драгкар Лхачу.

В год Железной Лошади (1930) в двадцать седьмой день девятого месяца мне приснилось, что я нахожусь в Пхуме. В алтарной комнате я увидел старинную тханку Друбтаб Гьяца, а также новую позолоченную тханку Майтреи. Майтрея был изображён в центре тханки. Он стоял, а вокруг него располагалась свита богинь. Тут я начал кому-то объяснять, какая из богинь является Тарой, а какая Чанданой, и что та, на которой накидка из перьев павлина, – это Маричи, а та, которая держит драгоценность в правой руке, – это Васудхара.

На полу в алтарной комнате я разглядел наспех заделанную трещину. Я тут же сказал, что трещину следует заделать как следует, и начал ковырять её ножом. Мне удалось её существенно расширить, и я обнаружил, что здесь раньше вполне мог быть балкон. Я так и сказал вслух: «Это, должно быть, заделанный балкон!». Затем я посмотрел через дыру вниз и увидел Сонама Вангьяла, который ходил взад-вперёд по комнате и хмурился. Я также разглядел тханку, которая была обрамлена вышивкой. Я не помню всех подробностей изображения, но точно помню, что на переднем плане были изображены Лонгченпа и Вирупа. Они были голубого цвета в полугневной форме. Я думаю, нужно посетить и осмотреть это место, которое я считал в своих сновидениях Пхумой.

В год Огненной Обезьяны (1956) на четырнадцатый день одиннадцатого месяца я ночевал в Раксауле[288]. Ночью мне приснилось, что я нахожусь в очень уютном доме – возможно, это была резиденция Онто Кхенпо Кхьенраба. Он и сам там был. Внутри дома, высота потолка в котором была как раз с человеческий рост, стояли: великолепная бронзовая статуя дворца Дудси Трокхара (Амритакундали)[289]; магическое колесо, вращающееся в пространстве; бронзовая статуя Ваджрабхайравы с супругой в форме с девятью лицами размером с человеческий рост; великолепная статуя Ваджрабхайравы; а также множество других статуй. Какой-то кхенпо собирался подарить мне некоторые из этих статуй, но не думаю, что он был готов отдать мне ту, которая была размером с человеческий рост. В результате он предложил мне забрать статую из камня размером с четыре пальца. Затем эту статую помыли, и, к моему удивлению, после этого она превратилась в обычный кирпич. И это был не какой-то особенный кирпич, а совершенно обычный, сделанный из индийской глины! Я был разочарован.

Когда я тщательно осмотрел весь дом, то обнаружил статую Авалокитешвары (это была форма с множеством рук, однако я не помню, как много их было). Одна из правых рук была сложена в мудру высшего даяния. Статую окружали божества. На голове Авалокитешвары также было несколько божеств – они стояли или сидели, – однако я не могу с уверенностью сказать, что за божества это были. Я попросил Кхенпо подарить мне статую, и он согласился. Тогда я сказал, что теперь мне надо найти какую-нибудь коробку, чтобы положить туда статую. Он ответил, что если я не смогу забрать статую прямо сейчас, то её могут доставить в одиннадцатом месяце, а сам Кхенпо… На этом месте я проснулся.

Предыдущей ночью мне приснилось, что я дарую посвящения «Драгоценность учений терма» собранию лам и тулку, включая Шечена Рабджама. Я даровал все посвящения из этого цикла, кроме посвящения садханы «Двадцать пять учений, скреплённых печатями», которое, как мне сказали, давать не обязательно. Дочитав садхану «Двадцать пять учений, скреплённых печатями» из цикла «Драгоценность учений терма» примерно до середины, я проснулся.

В год Огненной Обезьяны (1956) на шестнадцатый день одиннадцатого месяца я был в Биргандже, и там в процессе повторения молитвы защитницы Маричи согласно садхане традиции шидже, у меня случилось видение. В тот момент как раз была больна Целу[290]. В видении я встретил Нгари Ригдзина Легдена, Джангдага и Чокгьюра Лингпу. Я увидел, как они стоят в изголовье кровати Целу. Я сразу же начал читать молитву призывания.

На тринадцатую ночь восьмого месяца мне приснилось, что я совершаю кору вокруг огромного строения, которое расположено в странной пустынной долине. Однако я не могу точно сказать, было это строение куполом ступы или храмом. Когда я направлялся по ступеням наверх, мне сказали, что здесь, на южном склоне холма, скоро появится святое место. Я открыл какую-то дверь и увидел толпу людей. Я зашёл внутрь через дверь со стороны южного склона и очутился в проходе, ведущем в довольно большое помещение. Мне снилось, как люди говорили, что в этом помещении может поместиться гораздо больше людей, и ещё что-то, но я уже забыл содержание большинства этих разговоров.

В какой-то момент я ненадолго проснулся. Когда же я снова заснул, то оказалось, что я продолжаю видеть предыдущее сновидение. Несколько дверей, ведущих в помещение, открылись, и я увидел тринадцать дакини, которые исполняли какую-то песню. Раньше, тем же летом, я посещал в Дарджилинге цветущие сады, поэтому очень возможно, что моё сновидение напомнило мне о песнях и танцах, которые я там наблюдал и которые доставили мне столько радости. Мне тогда стало интересно, был ли это знак того, что настало время обнаружить скрытое святое место Пемако.

На двадцать девятую ночь восьмого месяца мне приснилось, что я и несколько моих помощников поднимаемся по узкому выступу скалистой горы со снежной вершиной. Мы поднимались по направлению влево, пытаясь обнаружить скрытое ущелье горы Силтром. Мне также приснилось, что я пересекаю каменистое ущелье, которое находилось за перевалом горы со снежной вершиной.

На двадцать первую ночь мне приснился Лопон Ринпоче (Гуру Падмасамбхава) ростом с локоть. На нём были традиционные одежды Захора. Он сидел на цветке лотоса прямо передо мной в объятиях со своей супругой Еше Цогьял. Я попросил его даровать мне высшее достижение. Я искренне молился о том, чтобы все препятствия моей долгой жизни были устранены, и потом почувствовал, как амрита, хлынувшая из места союза гуру и его супруги, вливается в моё тело через макушку.

Однажды в год Огненного Петуха (1957) я даровал посвящения и передачи цикла учений Дхармы Джацона Ньингпо в Гангтоке, Сикким. Во время освящения субстанций посвящения гневного божества в соответствии с садханой «Воплощение Трёх драгоценностей» моё осознавание вдруг стало необычайно ясным и ярким, а визуализация божества безупречной, заполняя всё пространство передо мной. Затем я увидел бесчисленные проявления, возникшие из божества, которые подчиняли всех мирских богов и духов, вырывая их сердца и растворяя их затем в троне, на котором божество восседало. Я подумал, что это указывает на необходимость провести ритуал подчинения мирских богов и духов, но не стал его проводить, поскольку расценил видение как не особенно важное.

На первый день восьмого месяца я был в Дарджилинге и даровал посвящение «Гуру тёмно-синего цвета в гневной форме» из цикла «Северные сокровища», на котором присутствовали больше девяноста человек, включая ваджрных учеников, Тхарце Кхенпо Сонама Гьяцо, Царицу-мать Сиккима и других. В ночь после подготовительного посвящения мне приснилось, что меня попросили провести ритуал подчинения злонамеренного духа, обитающего в комнате для чаепитий в моей резиденции Дзонгсар. Я так и сделал, визуализируя в процессе языки пламени и сохраняя полную уверенность, что являюсь Тугдрубом Драгпо[291].

На четвёртый день десятого месяца года Огненного Петуха (1957) у меня случился кошмар, который довольно сильно меня напугал. Я начал читать молитву «Обращаюсь с молитвой к Оргьену Ринпоче…», а затем несколько раз повторил молитву, которая начиналась словами «Драгоценному мастеру Падме Тотренгцалу, Гневному, чья мудрость сияет…», зарождая одновременно искреннюю преданность. В результате мне приснилось, что я молюсь Гуру Ринпоче в гневной форме – Еше Раб-бар – с шестью руками и тремя лицами и получаю от него посвящения. Проявление было размером с пятилетнего ребёнка. Сначала он выглядел скорее как глиняная статуя, затем стал прозрачным, как божество. Но в любой форме я видел его довольно отчётливо – настолько, что уже после того, как проснулся, затруднялся утверждать, был это сон или реальность.

Однажды во время десятого месяца года Земляной Собаки (1958) мне приснилось, что мы с группой помощников поднимаемся по крутой тропе, ведущей к вершине, которая выглядела как гора Села, что расположена в Ронге. У нас были ослы и мулы. С противоположной стороны ущелья были видны палатки из шерсти яка, и у меня появилось ощущение, что они принадлежали демону – хозяину горной гряды. Таши Намгьял и ещё один монах уже ушли довольно далеко вперёд по тропе, когда я услышал со стороны палаток громкие рокочущие звуки. Вскоре я видел, как мои помощники, те, что ушли вперёд, стремительно бегут обратно, а за ними гонятся какие-то существа. Когда эти люди были готовы причинить мне вред, я визуализировал себя как Владыку смерти, Ямантаку в наиболее гневной форме и представил, что подношу этих демонов каждому из трёх ртов божества снова и снова. В результате эта ситуация благополучно разрешилась.

В первую ночь десятого месяца мне приснилось, что я скачу на лошади к вершине горы. На моей голове был сертеп (золотая шапка). Добравшись до места, я сразу же стрелой помчался вниз, как делают обычно озорные мальчишки. Когда я таким образом спустился вниз, то увидел голубой утёс, о котором говорили, что это верхняя часть тела Рудры и его голова. Там я нашёл сосуд для ганачакры, принадлежавший дакини. Затем я вошёл внутрь пещеры в утёсе и рассказал собравшимся там людям о том, что видел.

Недалеко от скалы были видны четыре ступени, сделанные из глины с голубоватым отливом. С одной стороны этой лестницы я заметил знаки, что здесь были сокрыты терма. Поэтому я стал обстукивать камни и в какой-то момент обнаружил тайник. Внутри находилось несколько текстов, обёрнутых в зелёный материал. Я поискал глубже и нашёл бронзовую статую Ваджрапани размером чуть больше локтя, а также множество ритуальных предметов для алтаря. Однако дальнейшие подробности этого сновидения я забыл.

Когда я посещал пещеру Гуркар, то заметил скалистый утёс – это было святое место Махоттара, – который предстал передо мной как мандала восьми великих божеств, лица которых сияли ярким светом. У них были руки, а их тела были прозрачными и такими огромными, что заполняли всё небо.

В пещере Гуру Ринпоче, что в Лходраг Синмо Бар Дже, удивительном месте Ньянг, я выполнял практику согласно садхане «Супруга мудрости – Царица Великого блаженства». В тот момент когда я собирался приступить к молитвам призывания божеств мудрости на пиршественное подношение цог, то почувствовал воодушевление и захотел исполнить танец. Однако, поскольку я был там не один, я не стал этого делать.

Однажды в третий месяц года Огненной Обезьяны (1956) мы с помощниками подплывали на лодке-пароме, обшитой кожей какого-то животного, к монастырю Дордже Драг. Вот тогда у меня и случилось это видение. В небе над утёсами горы, что позади монастыря, я увидел видьядхару Легдена Дже, который принял форму практикующего тайную мантраяну. Его волосы были спутаны, а в руках он держал пхурбу и капалу. Рядом с ним было множество других видьядхар, а в небе сияли радуги.

В год Огненного Петуха (1957) на четырнадцатый день первого месяца я приехал в Драгкар Ташидинг, Сикким. Я несколько раз встречался с Шестнадцатым Гьялвангом Кармапой и целых пять раз видел своими глазами (правда на некотором расстоянии) драгоценную шапку, которая приносит освобождение каждому, кто её увидит. Я зародил искреннюю преданность и прочитал семистрочную молитву, а также молитву подношения мандалы. Я тогда составил молитву долгой жизни Гьялванга Кармапы, и у меня случилось видение, похожее на то, что было прежде, во время встречи с ним в Цурпху. Я обратился с просьбой, чтобы ваза богатства благословений и ваза богатства божеств местности были освящены цветами, а сам процесс призывания сопровождался молитвами устремления. Кармапа объяснил мне, где следует возвести алтарь божествам местности, и на шестнадцатый день я поместил туда соответствующую вазу богатства.

На семнадцатый день, когда мы проводили ритуал подготовки места для мандалы и сами вазы богатства, я составил несколько песен в форме молитв призывания. Когда я собирался записать одну из них и отправить Лхацуну Ченпо, один из моих учеников родом из Литанга, которого звали Гема, поднёс мне хадак, серебряную верхушку мандалы, украшенную узором восьми благоприятных символов, и бронзовое основание мандалы, украшенное узором восьми благоприятных субстанций. Я принял в качестве подношения серебряную верхушку, чтобы создать благоприятные обстоятельства, но отказался от всего остального. Я завернул её в хадак и поднёс Гьялсе Ринпоче, повторяя молитвы устремлений. После того как мы заложили в подготовленные места вазы богатства, были проведены ритуалы призывания благословений и обращения к божествам с просьбой оставаться в символах тела, речи и ума согласно садхане «Воплощение Трёх драгоценностей».

На утро второго семнадцатого дня мы вывесили молитвенные флаги и прочитали молитвы восхваления и молитвы призывания благоприятных обстоятельств божественного дворца. Я исследовал расщелину в скале и прошёл по узкому проходу в место, где находилось множество небольших объектов, по форме напоминавших ступы. В небе надо мной я увидел образ великого Лхацуна в одеянии херуки, который держал в своей правой руке трубу из человеческой кости, а в левой – капалу, наполненную чангом. Его тело было огромного размера, а сам он был окружён свитой из множества дакини.

На двадцать пятый день Кхачо Ринпоче и около двадцати его учеников выполнили в Пема Янгце развёрнутую церемонию теншуг согласно садхане «Просьба к дакини отказаться от призывания» из цикла «Обретение жизненной силы видьядхар». Если не ошибаюсь, это случилось во время призывания благословений – великий Лхацун Намкха Джигме в одеянии херуки держал в левой руке капалу, в правой руке, сложенной в мудру высшего даяния, – сосуд долгой жизни, который в какой-то момент водрузил мне прямо на голову. Однако поскольку я не сумел записать эти события до сегодняшнего дня – а сегодня уже тридцатый день, то большинство подробностей я позабыл.

На двадцать пятую ночь мне приснилось множество ступ, в которых предположительно хранились реликвии всеведущего Лонгченпы. Одна или две ступы были повреждены – от них откололись целые куски. Внутри одной из повреждённых ступ я заметил обнажённый кудунг в позе, какую обычно принимают во время сна. Над ним светилась разноцветная радуга, которая, как казалось, возникает из его позвоночника. Иногда мне казалось, что кудунг состоит из разных отдельных частей, а иногда – что он представляет собой единое целое. Я принялся чинить ступу. На двадцать шестой день мне рассказали историю о самовозникшем камне, который появился на холме Шабдже Ганг (холм со следами ног), что ниже Сангаг Чолинга. Это место расположено прямо на склоне горы над руинами, о которых говорят, что это руины монастыря Пелинг. Я сразу же задался вопросом, был ли мой сон знаком, предвещающим это событие.

В год Огненной Обезьяны (1956) на двадцатый день второго месяца я даровал посвящение «Тайная гуру-йога» Йонру Терсе Джамьянгу Сонаму, и во время повторения мантры подумал о Вималамитре, ощущая прилив преданности. Через какое-то время в пространстве перед мной возник Лхацун Намкха Джигме. Он выглядел как пожилой человек с длинными спутанными волосами, но я не мог различить, что на нём – рубаха с длинными рукавами или монашеское одеяние. Его правая рука была сложена в мудру учения, а в левой, которая была сложена в мудру равностности, он держал капалу с чангом. Из его тела вылетали прозрачные дакини, сияющие голубоватым светом. Я обратился к нему с молитвой и получил от него посвящение. В заключение он сказал мне несколько воодушевляющих фраз, после чего растворился во мне.

Во второй половине тринадцатой ночи десятого месяца у меня случилось медитативное переживание. Передо мной возник великий тертон Чокгьюр Лингпа. Он был одет как Гуру Ринпоче. Поскольку ему было необходимо выполнить ритуал очищения и даровать посвящение долгой жизни, то он проявился как мандала Белого Амитаюса согласно садхане «Магическая сеть». Сначала он даровал посвящение пяти сосудов, а затем посвящения тела, речи и ума. Во время тайного посвящения и посвящения праджни появилось гневное божество в союзе с супругой, и они стали исполнять танец. Они выглядели немного крупнее, чем обычные люди. Терчен Чоклинг даровал четвёртое посвящение знака и слова, используя зеркало, кристалл и перо павлина. В конце я услышал несколько строк из молитв о благоприятных обстоятельствах. Однако сейчас я уже практически не помню никаких подробностей этого сновидения. Ну что за неудачник, сгибающийся под ношей неблагой кармы и омрачений!

На следующий день – первый день десятого месяца – ближе к вечеру семнадцать монахов во главе с Качо Ринпоче из Пема Янгце выполняли церемонию теншуг согласно садхане «Просьба к дакини отказаться от призывания» из цикла «Обретение жизненной силы видьядхар». Во время практики у меня случилось видение. Сначала я встретил человека, одетого как йогин, практикующий мантраяну. Он исполнял гневный танец, но затем видение потеряло ясность. Там ещё были пять сосудов. Возможно, это видение было как-то связано со сновидением, которое было у меня в предыдущую ночь.

В девятнадцатую ночь одиннадцатого месяца мне приснилось, что я пришёл на встречу с Тертоном Лерабом Лингпой. Я подготовил немного лекарственных субстанций, таких как арура и других, поскольку собирался провести друбчен мендруб. Пока я спал в доме, тертон обернулся тигром и прыгнул мне на грудь, прижав меня к кровати передними лапами. От неожиданности я здорово испугался и скинул тигра, что, как мне показалось, его сильно позабавило. Затем я встал с кровати и визуализировал его как Ваджракумару, и тогда он сразу преобразился из тигра в Ваджракумару! У меня было ещё множество подобных странных сновидений. Помню, я как-то раз выполнял практику согласно садхане Лераба Лингпы «Внутренняя сущность острой как лезвие пхурбы», собираясь совершить подношение цог сто тысяч раз, и у меня случилось видение, в котором я встретил тертона лицом к лицу, но я тогда не сделал записей, а потому точно не помню, что произошло в том видении.

На семнадцатый день десятого месяца Додруб Тулку выполнял для меня церемонию теншуг согласно садхане «Просьба к дакини отказаться от призывания» из цикла «Сердечная сущность обширного пространства». Во время практики у меня случилось чистое видение – в пространстве передо мной проявились нескольких мастеров, включая Джигме Лингпу, которого я заметил, взглянув в окно. Был среди них один практикующий тайную мантру с длинными спутанными волосами, небольшой бородой и круглым лицом. Я хорошо его разглядел, но так и не понял, кто это.

Однажды в третьем месяце у меня случилось видение, в котором я встретил ваджрадхару Кхьенце Вангпо. На нём были монашеские одеяния, а в правой руке он держал сосуд долгой жизни. Он даровал мне посвящение долгой жизни Тангтонга Гьялпо и уверил меня, что теперь на протяжении нескольких лет я не встречу никаких препятствий.

Чуть раньше, когда Кхьенце Чокьи Лодро руководил работами по созданию тханок, изображающих последовательность перерождений Кхьенце Вангпо Ринпоче, он дал художникам наставление изобразить Тангтонга Гьялпо и Кхьенце Вангпо таким образом, чтобы амрита из сосудов долгой жизни, которые они держали в руках, переливалась через край и наполняла сосуд долгой жизни, который держал в руке сам Кхьенце Чокьи Лодро. У меня тогда сложилось ощущение, что это образ из его чистых видений.

В четырнадцатую ночь девятого месяца мне приснилось, что я встретил Джамгона Конгтрула Ринпоче, у которого в руках было несколько страниц жёлтого пергамента с текстом садханы «Ваджрапани, держащий ваджрную палицу», который потом был расшифрован и переписан на тибетском языке. Почерк, которым был написан текст на пергаменте, не был похож на почерк Джамгона, и я не думаю, что это был текст из его терма. Скорее всего, этот пергамент был частью терма, обнаруженного каким-то другим тертоном. Когда я взял в руки этот пергамент, который расценивал не иначе как священную реликвию, то ощутил прилив необычайной радости и увидел великого Конгтрула в разных формах – какие-то были похожи на его обычный облик, а в других он предстал как сердечный сын Кармы.

В год Земляной Собаки (1958) в первую ночь шестого месяца мне приснилось, что я дарую посвящение группе человек в триста, среди которых были как монахи, так и миряне. Всё происходило в зале для посвящений незнакомого мне монастыря. Я водрузил на голову небольшой золотой амулет, и мы все вместе выполнили практику согласно садхане, связанной с восьмьюдесятью махасиддхами. Во время чтения молитвы цог я довольно долго исполнял танец цог, держа в руках маленькие ваджру и колокольчик. Затем я дал развёрнутое объяснение смысла танца, призывающего благоприятные обстоятельства, который назывался «Собрание радости». Однако сам я в состоянии бодрствования именно этот танец или хотя бы похожий на него никогда не исполнял.

Кхьенце Чокьи Лодро рассказывал, что как-то раз когда он вёл мендруб друбчен согласно садхане «Мандала восьми великих божеств. Собрание сугат» – это было в четвёртом месяце года Деревянной Обезьяны (1944) – у него случилось ясное видение, в котором он встретил восемь видьядхар (получивших право стать держателями линии кагье). Они выполняли ваджрный танец в пространстве над мандалой, расположенной на алтаре. Я также видел заметку, которую он сделал на страницах текста практики «Двадцать пять учений, скреплённых печатями». В заметке речь шла о видении, в котором он получил благословение от Чандали, матери долгой жизни. В ней было сказано, что в год Водяного Тигра[292], когда Кхьенце Чокьи Лодро исполнился пятьдесят один год, во время практики повторения мантр, которая была частью ритуала извлечения пилюль из эликсира амриты согласно садхане «Манджушри» традиции Гьюлуг, у него случилось ясное видение, в котором он встретил Манджушри с супругой, а также их свиту из четырёх форм Сарасвати. Они проявились над мандалой, разложенной на алтаре. Затем Кхьенце Чокьи Лодро вступил в союз поочерёдно с каждой из четырёх супруг, причём каждый раз это длилось довольно долго, и каждый этап сопровождался медитативным переживанием мудрости высшего блаженства. Когда он проснулся, помощники, которые в тот момент были рядом, решили, что ему нехорошо, и принялись окуривать комнату очищающим сангом.

Историю о том, как Кхьенце Чокьи Лодро получил передачу текста «Слова моего всеблагого учителя» и наставления по предварительным практикам из цикла «Сердечная сущность обширного пространства» непосредственно от великого бодхисаттвы Патрула Ринпоче Оргьена Джигме Чокьи Вангпо в чистом видении, и другие похожие истории можно найти в его автобиографии.

Краткое описание того, как Джамьянг Кхьенце Чокьи Лодро получил уполномочивающее благословение глубоких учений терма (дополнение к основной биографии)

Ни у кого не вызывал сомнения тот факт, что наш совершенный Владыка Гуру осуществлял свои активности в той же манере, что и его предшественник всеведущий Кхьенце Вангпо. И хотя всем совершенно ясно, что Кхьенце Чокьи Лодро обладал полномочиями быть держателем терма Владыки Кхьенце, большинство из них он так и не открыл, ограничившись лишь некоторыми. Он поступил подобным образом потому, что понимал: живые существа этих времён упадка на обладают достаточными заслугами, и потому эти драгоценные учения могут пострадать. Однако чтобы продемонстрировать бесчисленные скрытые качества нашего Владыки Гуру, я решил рассказать в этой книге о той малой части учений терма, которые он обнаружил, – я либо лично был свидетелем их обнаружения, либо слышал рассказ об этом от других.

Бывало, что Кхьенце Чокьи Лодро, лишь бросив взгляд на пожелтевший от времени свиток с текстом, начертанным неразборчивыми письменами дакини, мог сразу же определить его содержание и знал, какой подход применить к его расшифровке – в развёрнутой, средней или краткой форме. Он также мог сразу определить наиболее благоприятное для работы по расшифровке время. Всё это указывает на то, что Кхьенце Чокьи Лодро, вне всякого сомнения, был великим царём глубоких учений терма.

Когда он посещал особые святые места, то мог совершенно спонтанно обнаружить терма, сокрытые в горах, камнях, озёрах и других традиционных местах, поскольку сразу же замечал знаки, указывавшие на их присутствие. Как-то раз он прислал своему младшему брату письмо, в котором упоминал, что, прибыв в святое место Дордже Драгмар в Мешо, ясно осознал, что должен обнаружить там терма. Мне он тоже как-то раз прислал похожее письмо, в котором говорилось, что он собирается обнаружить терма, скрытое на холме Таши Дил, что позади монастыря Дзонгсар.

Однажды он сказал мне:

– Одна девушка из Гонджо, настоящая дакини, исписала несколько страниц текста на языке дакини и отдала часть из них мне. Надо было бы передать их тебе, но я уже все их испортил.

Он также часто говорил, что, если бы у него случались истинные чистые видения, он давно бы уже передал мне том с учениями терма, который получил от некоего мастера – он считал, что это Тертон Согьял, – намекая на то, что я смогу расшифровать язык дакини, на котором он составлен. Однако мы тогда так и не закончили это дело, а позже он уже об этом не упоминал. Это были единственные случаи, когда Кхьенце Чокьи Лодро обнаруживал учения терма, которые были способны воспринять обычные люди.

У него случалось множество чистых видений, в которых он обнаружил бесчисленное количество терма. Далее я приведу лишь несколько примеров подобных случаев.

В год Огненной Обезьяны (1956) на двадцать шестой день третьего месяца мы выполняли практику цог согласно садхане «Авалокитешвара, пребывающий в природе ума» в Драгмар Дринсанге. Во время выполнения практики у меня случилось отрывистое видение, в котором я получил от Кхьенце Чокьи Вангпо, который преобразился в мандалу, подготовительное посвящение и благословение аятан, главное посвящение, содержащее внешние и внутренние ритуалы вступления ученика в мандалу, а также посвящение осознавания и посвящение сосуда. В одно мгновение Кхьенце Вангпо Ринпоче даровал мне тайное посвящение, уполномочивая вступить в союз с четырьмя супругами. Он также даровал мне посвящение мудрости праджни, четвёртое посвящение и посвящение торма. Однако я не могу отчётливо рассказать всё, что происходило в том видении, поскольку у меня появилась возможность записать его лишь несколько дней спустя.

Эта история доказывает, что, несмотря на то что формально существует лишь устная линия передачи терма земли Владыки Кхьенце (садхана «Авалокитешвара, пребывающий в природе ума»), Кхьенце Чокьи Лодро также получал его передачу и посвящения напрямую в чистом видении. К сожалению, нам не посчастливилось сохранить линию передачи посвящений этой практики. Это трагическая потеря, о которой я искренне скорблю.

Кхенпо Цултрим Ньима из монастыря Кхатог много раз просил Кхьенце Чокьи Лодро составить садхану гуру-йоги Гуру Ринпоче, которая была бы объединена с практикой трёх корней и наставлением по посвящению. В конце концов Кхьенце Чокьи Лодро действительно составил такую садхану, снабдив её объяснением, что подобный метод практики трёх корней, подразумевающий опору на неуничтожимые внутренние скандхи и дхату, основан на соответствующих строфах первой ваджрной песни предыдущего Кхьенце. В колофоне он написал следующее:

С тем чтобы поддержать преданность, которая возникает каждый раз, когда вспоминаешь о качествах Оргьена Дордже Чанга, воплощения трёх корней, эта садхана гуру-йоги, озаглавленная «Сердечная сущность светоносности», естественным образом проявилась силой благословения Пемы Осэла Донгага Лингпы, Царственного владыки бескрайнего океана учёных и сиддхов из-под руки Джамьянга Чокьи Лодро, Видьядхары Кунсанга Осэла Ньингпо Цала, который зародил устремление продолжать активности нашего Владыки (Кхьенце Вангпо)…

Среди текстов Кхьенце Чокьи Лодро была тантра Манджушри, которая прежде была расшифрована лишь частично и которую он сам расшифровал до конца. Считалось, что это часть цикла Дхармы Манджушримитры «Сердечная сущность семи светильников». В конце текста Кхьенце Чокьи Лодро написал следующее:

Каждый раз, когда я вижу текст «Сущность мудрости тантры Манджушри», который изначально был обнаружен Пемой Осэлом Донгагом Лингпой как терма ума, то вспоминаю, что я хотел закончить расшифровку его пятого раздела. Но поскольку я довольно ленив, то руки до этого у меня так ни разу и не дошли. Когда этот текст был обнаружен – а случилось это на двадцать шестой день пятого месяца года Земляного Быка (1949) – мой преданный ученик Чогден обратился ко мне с просьбой расшифровать его. Поэтому я составил этот текст на двадцать седьмой день пятого месяца, как только он проявился в моём уме мудрости. Пусть это станет совершенным благоприятным обстоятельством, способствующим распространению и процветанию окончательного смысла учений дзогчен Манджушри.

МАНГАЛАМ (благоприятно).

ШУБХАМ (совершенно).

Таким образом, Кхьенце Чокьи Лодро обладал способностью дописывать незаконченные тантры и садханы, а также наставления по дарованию посвящений.

В его дневнике есть записи о подобных случаях:

• история практики освящения амриты из терма «Собрание тайн дакини»;

• наставления по дарованию посвящения Падампы Сангье «Гуру-йога сердечной сущности линии устной передачи»;

• ваджрные строфы истинного смысла трёх раскатов конского ржания[293] из устных наставлений по практике Хаягривы.

В ответ на просьбу Кхенпо Намсанга, который обладал глубокими знаниями в пяти областях науки, он даровал объяснения следующих практик:

• хореография ритуального танца, который является частью садханы «Глубокая сущность Вишуддхи» согласно устной линии передачи;

• хореография танца освобождения, который является частью устной передачи практики Ваджракилаи;

• хореография танца краткого подношения.

Мне он передал следующие наставления:

• особые наставления по медитации стадии завершения устной линии передачи Вишуддхи и Ваджракилаи (объединённая практика);

• садхана долгой жизни «Царица сиддхов», которая является частью цикла «Обретение жизненной силы радужного тела» – учение, полученное в чистом видении предыдущим Владыкой Кхьенце.

Джамьянг Кхьенце Вангпо получал в чистом видении от царя Индрабхути или от великого брахмана Сарахи особые учения терма (состоящие из десяти разделов, по четыре подраздела в каждом) по глубокому пути ваджраяны, а также уполномочивающее благословление по этим учениям. После ухода Кхьенце Вангпо всё, что нам оставалось, – это упоминать названия этих учений, поскольку он так и не успел их расшифровать. Однако Кхьенце Чокьи Лодро расшифровал один из разделов. В колофоне к тексту он написал:

Эма! Эти особо тайные наставления

В сорока разделах —

Мои тайные слова, слова Сарахи —

Я вверяю этому проявившемуся видьядхаре.

Несмотря на то что у него недостаточно заслуг, чтобы эти слова расшифровать,

Один из разделов всего цикла

Родится в сердце Еше Дордже,

И из семенного слога, что там пребывает,

Проявится реализация видьядхары.

САМАЯ ГЬЯ ГЬЯ ГЬЯ

Я, Пема Еше Дордже, написал этот текст на восьмой день второго месяца года Водяной Змеи (1953), изложив всё, что проявилось в моём уме мудрости во время ретрита по повторению мантры согласно садхане «Сердечная сущность бессмертной Арья Тары» в тот момент, когда у меня случилось видение (скорее всего, омрачённое), в котором я встретил Сараху.

Поистине удивительно, что Кхьенце Чокьи Лодро сумел сделать эти учения доступными для всех, что они вот так открылись ему, как и все остальные обнаруженные им терма, благодаря возникновению благоприятных обстоятельств. Он, вне всякого сомнения, обладал способностью расшифровывать глубокие учения терма, работу над которыми не успел закончить его предшественник, однако, когда об этом заходил разговор, Чокьи Лодро всегда отвечал так:

– Каждый цикл учений терма Джамгона Кхьенце Ринпоче включает стадии зарождения и завершения, а также все сопутствующие практики. Поэтому они в совершенстве передают весь смысл всех учений Будды и являются самодостаточным путём, практике которого можно смело посвятить остаток своей жизни. Было бы только желание практиковать! А концептуальные идеи такого, как я, конечно же, можно изложить на бумаге, но, кто знает, пойдут они на пользу или принесут вред?

В целом он никогда не выказывал сильного желания записывать и распространять эти учения терма.

Однажды Кхьенце Чокьи Лодро приобрёл красивый камень в бирюзовую полоску, по форме напоминавший драгоценный. Он собирался использовать его в качестве субстанции освящения статуи Гуру Ратнасамбхавы (Лама Ринджунг). Он сказал, что уверен в том, что это камень жизненной силы[294] якши Гангвы Сангпо, который входил в одно из терма, открытых Кхьенце Вангпо. Этот камень хранился в монастыре Лхундруб Тенг, что в Деге, в качестве внутренней опоры статуи божества богатства Ламы Норхла. Поэтому, когда статую разобрали, Кхьенце Чокьи Лодро забрал камень назад.

В своей биографии Джамьянга Кхьенце Вангпо Джамгон Конгтрул Ринпоче упоминает о некоей реликвии, которая возникла из зуба Гуру Ринпоче и которую позже поднёс предыдущему воплощению (Кхьенце Вангпо) Ньенчен Танглха. Затем его казначей потребовал вернуть эту реликвию (поэтому её и нет в собрании реликвий). Это случилось за год до ухода в паринирвану самого Кхьенце Вангпо. Тем не менее он сумел собрать в монастыре Дзонгсар внушительную коллекцию реликвий, а поскольку он обращался со шкатулкой, где они хранились, довольно непринуждённо, то можно было смело сказать, что все они являлись частью обнаруженных им терма. Он дарил реликвии всем, кто просил их в подарок, однако при этом его коллекция не уменьшалась. Нет никаких сомнений, что защитники терма тщательно следили за тем, чтобы она пополнялась.

Всем также было ясно, что Кхьенце Чокьи Лодро обладает всеми полномочиями относительно учений терма и реликвий Владыки Кхьенце Вангпо. Когда он обнаружил терма силой благословения До Кхьенце Еше Дордже, я осторожно спросил его, можно ли было считать его гуру-йогу из терма «Яркий светильник внутренней сущности» гуру-йогой До Кхьенце Еше Дордже. Я задал этот вопрос, поскольку мне показалось, что эта садхана обладает всеми характеристиками терма ума. На это он ответил своим вопросом:

– С чего это у тебя возник такой вопрос?

– Главное божество гуру-йоги и До Кхьенце Еше Дордже носят одинаковые наряды херуки, к тому же у них одинаковые имена – Еше Дордже, – объяснил я.

– Силой благословения До Кхьенце Еше Дордже в моём уме проявилось несколько учений, которые носят название «Сердечная сущность Падмы». И одновременно с этим кто-то попросил меня составить садхану гуру-йоги. Поэтому я составил текст «Яркий светильник внутренней сущности». Однако в действительности это просто немного изменённая версия текста До Кхьенце.

Поэтому с уверенностью можно сказать, что эта гуру-йога является терма ума. Существуют также записи, в которых содержатся наставления по дарованию посвящения, текст подношения цог, а также заметки по этим практикам.

Кхьенце Чокьи Лодро считал своё тайное имя «Пема Еше Дордже» очень важным благоприятным обстоятельством, поскольку оно было ему даровано всеведущим Додрубченом, когда он получал от него посвящение «Собрание видьядхар» из цикла «Сущность обширного пространства». Он рассказывал, что из линий передачи устных учений До Кхьенце никаких циклов, кроме «Чод – самоосвобождение от цепляний», не сохранилось. Однако некоторое время назад, он получил уполномочивающее благословение, а также наставления и передачу сущностных учений от самого До Кхьенце Еше Ринпоче.

Позже ему приснилось озеро, расположенное у самого подножия горы около долины, которая была очень похожа на долину Гьям Доти, где на юг текла полноводная река. Когда Чокьи Лодро и несколько его помощников взбирались верхом по холму, возвышавшемуся над озером, то встретили практикующего мантраяну, который как раз с этого холма спускался. У него были длинные спутанные чёрные волосы. Он нёс с собой множество томов текстов. Затем этот человек преобразился в До Кхьенце Еше Дордже и даровал Кхьенце Чокьи Лодро множество посвящений, а также связанных с ними учений. Он также передал ему несколько томов текстов. Кхьенце Чокьи Лодро рассказывал, что в том сновидении слева от него сидел и я и что как раз мне он и передал все эти тексты. Поскольку наш Владыка Гуру оказал мне в своём сновидении подобную честь, то я попросил его даровать мне те же наставления и уполномочивающие благословения. Он согласился на мою просьбу, и мне тогда также посчастливилось получить все уполномочивающие благословения к текстам «Чод – самоосвобождение от цепляний». Однако я не могу сказать с точностью, расшифровывал ли Кхьенце Чокьи Лодро какие-нибудь другие учения терма До Кхьенце Ринпоче.

Я специально просил Чокьи Лодро даровать мне посвящение и устные наставления гуру-йоги Гуру Ринпоче, которые были частью обнаруженного им терма, и он ответил на мои просьбы согласием. Перед тем как началось само посвящение, описывая историю этой передачи, он сказал:

– Мне было очень горько, когда ум Ситу Ринпоче растворился в пространстве дхармадхату, поэтому я снова и снова обращался с молитвой к всеведущему ваджрадхаре Кхатогу Ситу. Благодаря полученному от него благословению проявился цикл учений по практике гуру…

Должно быть, он получил передачу садханы «Гуру-йога Гуру Ринпоче, объединённая с гуру-йогой трёх бодхисаттв», наставления по дарованию посвящения и соответствующие тексты от Ситу Ринпоче уже после его ухода. Все эти учения существуют до сих пор.

После того как тертон Дриме Осэр (Пема Лингпа) ушёл в паринирвану, во время практики подношений священному кудунгу, церемонии кремации и других сопутствующих церемоний у Кхьенце Чокьи Лодро случилось видение, в котором он встретил тертона, когда тот следовал к Медноцветной Горе. Позже он обнаружил коренные ваджрные строфы, которые являлись посмертным учением Тертона Дриме. Это были соответствующая гуру-йога и наставления по дарованию посвящения. Затем он передал эти посвящения и наставления двум сыновьям тертона – Дечену Намгьялу и его брату, снабдив их поясняющим письмом.

Садханы гуру-йоги Шаварипы и Царчена я уже упоминал.

Кхьенце Чокьи Лодро также обнаружил развёрнутую сердечную практику Гуру Ринпоче, гуру-йогу Сарахи и практику внешней, внутренней и тайной гуру-йоги Владыки Дхармы Сакья Пандиты. Но я не уверен, что об этом упоминается где-то в официальных исторических документах.

Существует также цикл учений по практике Гуру Драгпо, которые расшифровал Чокьи Лодро. Изначально текст этих учений проявился на куцабе Гуру Ринпоче «Ден Ме Ма»; он был частью терма, обнаруженного Кхьево Ригдзином Ченпо, и являлся тайной опорой, которую использовал для практики Шестой Дзогчен Тулку. Я и сам получил передачу этого цикла, который включает садхану, наставление по дарованию посвящения и практики активности.

Во время своего визита к ступе Боднатх Чокьи Лодро последовал просьбе Трулшига Паво Дордже и составил текст садханы, наставления по дарованию посвящений, наставления по практике медитации стадии завершения, а также практики активности Сингхамукхи. Он рассказывал, что все благословения линий практики Сингхамукхи кама и терма слились в этом цикле воедино. Особенно, по его словам, это касалось устной передачи Вималамитры. Поэтому я уверен, что эти учения упоминаются в каких-нибудь исторических документах, хотя самому мне такие документы не встречались.

В своих воспоминаниях Чокьи Лодро пишет:

На третий день четвёртого месяца года Земляной Собаки (1958) я отправился в Дарджилинг. Мы остановились близ одного из царских дворцов, который был полностью уничтожен пожаром. На пятую ночь мне приснился монастырь, стоявший на вершине горы. Когда я вступил на дорогу, ведущую к подножию этой горы, то услышал, как какой-то лама (думаю, это был досточтимый Палпунг Ситу Ринпоче) и его ученики читают текст визуализации, причём не нараспев по строфам с подобающим ритмом, а как обычную прозу. Они собрались в одной из комнат, где обычно живут монахи, и спустя какое-то время я и сам присоединился к ним. Они объяснили мне, что выполняют практику друбчо Белой Сингхамукхи, однако лама, который возглавлял друбчо, был очень молод и совсем не был похож на досточтимого Ситу Ринпоче.

Поскольку меня не оставляла идея получить посвящение Белой Сингхамукхи, то я попросил ламу мне его даровать. Он согласился и провёл краткую церемонию посвящения, использовав, как мне показалось, садхану из того цикла, который я записал ранее. Затем мне пришло в голову, что в этом цикле должны также существовать ритуал для освящения мандалы, основная практика садханы и текст развёрнутого посвящения. Мне пришло в голову и название основной садханы – «Океан достижений».

В том же самом сновидении я в какой-то момент стал размышлять о великой садхане Сингхамукхи, о соответствующих наставлениях по дарованию посвящения, главное божество которого окружено свитой из девяти гневных дхатвишвари. Затем я проснулся.

Позже я снова задремал и это сновидение продолжилось. Кто-то сказал, что мне следует сделать общедоступными скрытые учения Сингхамукхи. Они были скрыты в зарослях кустов сева[295] на кладбище в Юго-Западной Индии, которое называлось Нгампа Драдрог. Однако то, что было дальше, я не запомнил.

Чокьи Лодро также сохранил множество дополнительных учений, которые были связаны с учениями терма, – например наставление по дарованию уполномочивающих благословений к учениям Четырёхликого Славного Защитника, а также Юдронмы, защитнице цикла «Сущность матери и сына»; спонтанные ваджрные строфы Лхамо; ежедневные практики кшетрапал; учения по медитации стадии завершения и множество других.

Кроме того, он также оказывал поддержку другим тертонам. Далее я расскажу об этом подробнее.

Поскольку всеведущий Кхьенце Вангпо являлся одним из великих царей-тертонов, то все тертоны, жившие в те времена, полагались на его совет и поддержку, а так как он был заинтересован в том, чтобы их активности процветали, то всегда выполнял их просьбы. Поэтому когда Дечен Намгьял, сын Тертона Дриме Пемы Лингпы, попросил совета по поводу терма, которое ему предстояло открыть, Чокьи Лодро сразу же уверил того, что в его случае сомневаться нечего, что он является подлинным тертоном. Он также сказал Дечену Намгьялу, что поскольку среди современников нет более великого тертона, чем Лераб Лингпа, их устремления совпадают и они связаны благоприятной кармической связью, то им было бы очень полезно встретиться лично. Дечен Намгьял последовал этому совету и встретился с Лерабом Лингпой, после чего получил от того передачу учений Дхармы, благословение и священные субстанции. В результате эта инициатива привела к очень благоприятным последствиям.

По совету Кхьенце Чокьи Лодро Дрикунг Тертон Осэл Дордже выполнял ритуалы устранения препятствий своей долгой жизни, а сам Кхьенце Чокьи Лодро получил от него посвящения и наставления по учениям открытого им терма. Он также оказал тертону поддержку и помогал с расшифровкой текстов из его терма. В результате этого взаимодействия Кхьенце Чокьи Лодро внёс свой вклад в сохранение и распространение учений и активностей Тертона Осэла.

Точно такую же поддержку Кхьенце Чокьи Лодро оказал Тертону Тулку Донкхо, брату Шечена Рабджама Ринпоче, которому даровал посвящение из цикла «Сущностная практика, исполняющая все желания» и благословил его куцабом Нгодруба Палбара. За годы их общения тертон много раз обращался к Чокьи Лодро за советом и прибежищем, а когда он совершал церемонию теншуг, то на протяжении некоторого времени воспринимал его в форме Гуру Ринпоче, нераздельной с куцабом. Во время посвящения Калачакры проявилось божество Ваджрной Мощи и тертон получил бесчисленные драгоценные субстанции и учения.

Благодаря поддержке и устремлениям Кхьенце Чокьи Лодро его младший брат Тулку Чиме сумел обнаружить скрытые священные места, даровать посвящения и распространять учения. Тулку Чиме обнаружил священное место Варти – одно из двадцати пяти наиболее священных мест в Докхаме. Именно там он основал центры для изучения Дхармы и длительных ретритов по практике. А четыре активности, которые он осуществлял на благо учения и живых существ, после этого многократно возросли.

Кхьенце Чокьи Лодро от всего сердца молился о долгой жизни высшего проявления Дуджома – Джигдрела Еше Дордже. Он всё время повторял, что тот был величайшим царственным Владыкой особых тайных сокровищ терма, создавая таким образом благоприятные обстоятельства в будущем.

Ратри Тертон из Гонджо показал Кхьенце Чокьи Лодро открытый им цикл учений. Тот посоветовал ему выполнить ритуалы на благо учений и живых существ. Он также поднёс Ратри Тертону молитву устремлений, скреплённую личной печатью, которую составил ради устранения препятствий долгой жизни тертона и распространения его глубоких учений. Существует множество примеров того, как наш Владыка Гуру оказывал поддержку также и другим тертонам.

Кхьенце Чокьи Лодро и йогини, достигшая самоосвобождения, которую звали Гьяронг Кхандро, обнаружили священное место в Гьяген Кхьюнгтаге, на холме, что над монастырём Дзонгсар. Вместе они составили наставление о том, как попасть в это святое место. Затем они обнаружили в пещере необычайную драгоценность – бронзовую позолоченную пхурбу, которую Кхандро использовала для расшифровки короткого цикла практики Ваджракилаи. Считалось, что эта дакини провела долгое время, выполняя подношение цог и огненной пуджи, устраняя препятствия долгой жизни Кхьенце Чокьи Лодро. Во время выполнения этих церемоний у неё случались чистые видения, в которых он сам прибывал на церемонию цог в форме мудрости в окружении свиты даков и дакини.

Что касается меня самого, то я точно знаю, что являюсь самым обычным человеком, у которого полно недостатков, туповатым парнем, который не обладает кармой, позволяющей обнаруживать терма, благословлённые самим Гуру Ринпоче. Однако силой благословения сострадания обоих проявлений досточтимого Гуру Манджушри я тоже сумел записать несколько разрозненных учений, проявившихся в моём уме, которые оказались терма ума и были обнаружены лишь в силу стечения надлежащих обстоятельств в надлежащее время[296]. Когда я показал свои записи Кхьенце Чокьи Лодро и рассказал обо всех обстоятельствах, при которых их записал, в его уме тут же возникла непоколебимая уверенность, и он подтвердил, что это результат благоприятных обстоятельств, возникших силой благословения Джамьянга Кхьенце Вангпо, проявившегося из его ума напрямую в моём уме. Затем он попросил передачу всех учений, которые я обнаружил.

На десятый день месяца Обезьяны года Огненной Обезьяны (1956) Кхьенце Чокьи Лодро сто тысяч раз выполнил подношение цог божествам трёх корней в Дзамнанг Пема Шелпхуге. Это место считается царём всех святых мест. Шимпху в Центральном Тибете и Дзамнанг Пема Шелпхуг в Кхаме – это главные места для практики, которые связаны с Гуру Ринпоче. Там находится возникшая естественным путём мандала семисот двадцати пяти божеств кагье, которая находится в пещере Дзамнанг Пема Шелпхуг. И когда там был построен храм, сам всеведущий Манджугоша отметил места, где должны быть колонны и арки, ясно указывая на то, что самовозникшая мандала не должна быть повреждена. Поэтому Кхьенце Чокьи Лодро выполнял друбчен мендруб согласно садхане «Океан Дхармы, объединяющий все учения» именно здесь.

В своём доме в Таши Чиме Друбпей Гацел он организовал друбчен мендруб согласно садханам «Сущностная практика, устраняющая все препятствия» и «Устная передача линии Вишуддхи», а также несколько друбчо мендрубов согласно садхане «Собрание тайн дакини». Он также выполнил там практику накопления ста тысяч подношений цог и многие другие. Он возглавлял все эти церемонии и практики лично и благодаря этому создал исключительно благоприятные обстоятельства, а также оказал поддержку, способствовавшую распространению открытых мной учений терма.

Он снова и снова даровал мне посвящения, наставления и устные передачи всего цикла «Драгоценность учений терма» и «Семь передач» предыдущего Владыки Кхьенце Вангпо, включая текст «Сердечная сущность светоносности Трёх корней», особые благословения и благословение реализации.

Благодаря великому состраданию Кхьенце Чокьи Лодро я смог расшифровать часть терма всеведущего гуру Кхьенце Вангпо в символических письменах, проявившихся в чистом видении Владыки Гуру. Именно он дал мне указание, какие из учений необходимо сделать доступными для всех после того, как будут расшифрованы письмена. Таким образом, его руководство и участие в этом проекте полностью развеяли мои сомнения; я ощутил уверенность в себе, которая позволила мне расшифровать и записать эти учения в надежде, что они послужат ему на благо. (Эта история является лишь небольшим добавлением в общий список.)

Говоря вкратце, я полон недостатков, поскольку моя преданность не особенно глубока, и потому я не способен спонтанно взаимодействовать с проявляющимися проекциями осознавания. Однако если бы эти терма обнаружил какой-нибудь тертон с более благой кармой, то, вне всякого сомнения, подобное взаимодействие между тертоном и его гуру стало бы таким же благоприятным, как взаимодействие между Терченом Чоклингом и Гуру Манджушри (Кхьенце Вангпо). Так наш высший Видьядхара Гуру благословил мои записи проявлением всего величия своего ума мудрости, как бодхисаттвы, которые обрели полный контроль над десятью способностями, могут трансформировать обычные землю и камни в золото. И опять же, это вовсе не значит, что я являюсь высокореализованным существом или уполномочен быть держателем глубоких учений высших существ с благой кармой, поэтому прошу тех, кто обладает знанием и наделён различающей мудростью, правильно понять и одобрить мою мотивацию относительно упоминания этих фактов в данной книге.

Пожилой практикующий ваджраяну Рагчаб показал как-то раз Кхьенце Чокьи статую защитника Гур, полученную им от божества со звериной головой[297], которого он встретил на ферме. Чокьи Лодро принял от него статую, сказав, что в действительности он сам должен был её получить. Взамен он отдал йогину другие символы тела, речи и ума, а также другие дары.

Однажды утром, когда секретарь Чокьи Лодро Цеванг Палджор пришёл в одну из комнат резиденции гуру, чтобы выполнить церемонию подношений, то обнаружил на порогу необычную бронзовую ваджру. Он показал ваджру Чокьи Лодро, который, отпустив по этому поводу пару шуток, забрал её себе.

Во время своего второго посещения Центрального Тибета Чокьи Лодро встретил человека, который выглядел как бизнесмен. Тот поднёс ему старинную бронзовую статую, меч, булаву, стрелу, жезл и несколько других похожих предметов, каждый из которых был размером чуть больше локтя руки. В тот момент Чокьи Лодро не выказал особой радости, получив все эти дары. Однако, когда бизнесмен ушёл, он сказал:

– Я только что получил причитавшиеся мне атрибуты полугневной формы Манджушри.

Тогда стало ясно, насколько ценными были для него эти предметы.

Он часто обнаруживал статуи и атрибуты разных божеств – либо сам, либо с помощью других людей.

Кхьенце Чокьи Лодро дал мне наставление составить два путеводителя: один по обнаруженным лично им святым местам Кхьюнг Тага, другой – по Дзонгсар Таши Лхаце (в этом месте, которое считалось особым местом Манджушри Ямантаки, он побывал в чистом видении).

Он выполнял ритуалы, чтобы напомнить божествам и духам об их обязательствах. Он открыл новые пути к святым местам и составил путеводитель, описывающий, как добраться до страны Трори Силтром в Деге, указав там в качестве ориентира скалу, которая напоминает шатёр над мандалой. Он также составил путеводитель по Вангчен Драг в Павоге; Шари Сангчен, что простирается между Деге и Лхатогом; Зегьял в Нангчене; Пугьял, что в снежных горах Кхьюнгпо; Таглунг в Ярдоке; Янглешо в Непале; а также некоторым святым местам Сиккима.

Это всего лишь несколько примеров того, как наш Владыка Гуру обнаруживал скрытые драгоценные учения. Вне всякого сомнения, его ум мудрости проявлялся как медитативные переживания и чистые видения, и он полностью овладел практиками цикла «Семь передач», точно так же как и его предшественник Кхьенце Вангпо. Однако, как сказал сам Гуру Ринпоче, «некоторые тертоны не обнаруживают новые терма, они становятся держателями уже открытых». Таким как раз и был Кхьенце Чокьи Лодро, который сосредоточил свои усилия на сохранении и распространении учений сарма, а также ньингма обеих традиций – кама и терма – и учил всем этим традициям, исходя из нужд своих учеников. Кроме того, он попросту отказывался распространять учения, который сам обнаружил в пространстве своей реализации, объясняя это следующим образом:

Как же можно доверяться медитативному опыту того, кто сам пребывает в заблуждении? Мы и понятия не имеем – и это касается как моего собственного ума, так и ума других существ, – принесут мои сочинения вред или пользу. Например, Кхенчен Лама Тобден взглянул на записи чистых видений всеведущего Кхатога Ситу Дордже Чанга, в которых тот получил благословение Кхатога Дампы Дешега и прямую передачу в чистом видении бесчисленных учений линии Кхатог. Кхенчен Тобден снова и снова просил Кхатога Ситу Ринпоче сделать эти учения общедоступными и закончить пересказ событий, произошедших в его чистых видениях. Однако Ситу Ринпоче ответил на это так: «Все эти мои каракули не имеют совершенно никакой ценности. Если мы все будем заниматься тем, что будем записывать свои бесчисленные мистические переживания, то попросту ослабим сияние величия линии передачи нашего коренного гуру, открытую им в чистых видениях. Даже если мы попытаемся подражать Кхьенце Ринпоче, это будет похоже на то, как если бы светлячки попытались затмить свет солнца. Результат вряд ли впечатлит знающих и реализованных мастеров». И точнее, чем Ситу Ринпоче, это уже не опишешь.

Кхьенце Чокьи Лодро попросту не обращал внимания на собственные сочинения и терма. И, поскольку для других было весьма затруднительно понять, что происходит в его уме, я так и не смог набраться решимости, чтобы расспросить его поподробней о таком отношении.

На этом я завершаю эту биографию внутреннего уровня, поскольку никаких других записей на эту тему, которые бы сделал он сам либо кто-то другой, у меня нет.

Биография тайного уровня

Далее последует краткое изложение того, как Кхьенце Чокьи Лодро обрёл высшие качества, которые считаются знаками завершения пути.

В тексте «Праджняпарамита в восемь тысяч строф» сказано:

Более того, Субхути, всё, что узнал о Дхарме бодхисаттва-махасаттва, что более не вернётся [в сансару],

Ему надлежит знать в совершенстве, чтобы щедро передать это знание другим.

Распространяй же мои учения ради блага живых существ и принеси им счастье и радость.

Пусть эти учения, которые я передаю тебе, поспособствуют исполнению всех желаний живых существ

И сделают этот дар Дхармы доступным для всех.

Субхути, реши для себя, что бодхисаттва-махасаттва, который наделён всеми этими совершенными качествами,

Никогда не повернёт вспять от непревзойдённого полного просветления.

Кхьенце Чокьи Лодро был наделён всеми теми же качествами, что и упоминаемые в сутрах махаяны бодхисаттвы, которые никогда не возвращаются в сансару. Он обрёл плод пути ваджраяны – напрямую и косвенно, что описывается в его биографии внутреннего и тайного уровней. Поэтому в его восприятии всё сущее проявлялось как бескрайняя чистая мандала божеств. Силой достижения окончательного плода активности, подкрепляющей реализацию, он достиг уровне не-учения-более.

Далее я кратко расскажу о том, как Кхьенце Чокьи Лодро осуществлял активность, подкрепляющую реализацию, и к чему это привело.

В учениях по медитации стадии завершения великих тантр сарма и ньингма, которые находятся в полном согласии между собой, сказано, что перед тем, как достичь окончательного плода, практикующий должен освободить и себя самого, и мандалу всех существ, трансформировав их в ваджрную семью херуки. Метод, который помогает этого достичь, называется «активность, подкрепляющая реализацию», и для его практики необходима помощь супруги мудрости, предначертанной йидамами и гуру. Кхьенце Чокьи Лодро достиг этого этапа пути. Об этом говорилось в предсказании, записанном предыдущим Владыкой Гуру в форме ваджрной песни:

Песня кукушки[298] в бамбуковой роще Мон, что на юге,

Льётся, подобно мелодии вины с востока, где до сих пор ещё танцуют дакини.

Приходи же, стань моей партнёршей, погорюй со мной, помоги окрепнуть ростку, пробившемуся летом.

Как восхитительно переживание цветения лотоса!

Эти слова являются прямым предсказанием событий жизни следующего воплощения Владыки Гуру.

Началось всё с того, что Кхьенце Чокьи Лодро даровал передачу цикла «Собрание садхан» Дагчену из Сакья Пхунцог Пходранга и его сыновьям. Когда он даровал уполномочивающие благословения на цикл «Три белых божества», на нём было белое одеяние, а поскольку он только что вышел из длительного ретрита, волосы его были довольно длинными.

Я тогда напомнил ему, что, если следовать поведению тайной мантраяны, будет более благоприятно одеться в белое. Тогда он поделился с тупицей, которому довелось оказаться рядом с ним, рассказом о чистом видении, проявившемся в его уме мудрости. В этом видении он встретил Шри Херуку Намкха Джигме, который выражал свою искреннюю заботу о нём, лупя его по голове да приговаривая, что пришло время отправляться паломником по незнакомым местам и вести себя так, как полагается тому, кто практикует осознавание. В тот же самый день Кхьенце Чокьи Лодро получил от некоего херуки две бронзовые статуи Гуру Ринпоче. Все эти события, по его мнению, способствовали установлению благоприятных обстоятельств.

Я также поднёс ему песню устремления к реализации херуки и осуществлению соответствующих активностей, что способствовало бы его собственному благу. Он был очень рад и читал песню снова и снова, обмолвившись, что всё то же самое было предсказано самим До Кхьенце Еше Дордже. Это означало, что он был способен вспоминать подробности своей жизни, когда был ещё До Кхьенце. И точно так же, как и До Кхьенце, он зародил устремление осуществлять активности практикующего мантраяну, получив предсказания йидамов и гуру-видьядхар в чистых видениях.

Что касается знаков, указывающих на растворение элементов – нади, праны и бинду, – знаков осуществления, означающих завершение внутреннего пути, то к сорока годам тело Кхьенце Чокьи Лодро порой сотрясали сильнейшие судороги, и это было заметно для всех внешних наблюдателей. Даже когда судороги прекращались, он потом ещё некоторое время был не способен разговаривать, причём иногда это могло длиться довольно долго. Такие приступы могли происходить по несколько раз в день. Более того, когда он был серьёзно болен, его моча и кал оставались чистыми, что указывало на то, что он достиг высших бхуми и путей. В то же время его моча и кал отклонялись от нормы, когда его здоровье было в порядке, что указывало на то, что элементы ветра, желчи, слизи и остальные были разбалансированы. Когда элементы его тела выходили из состояния равновесия, никакие лекарства ему не помогали. Его драгоценное тело[299] неожиданно приходило на некоторое время в норму по утрам и вечерам, но ни один врач был не способен объяснить, от какой именно он страдал болезни, и это всех сбивало с толку.

В конце концов доктора диагностировали дриб лунг, или «препятствия ветра», и назначили курс медикаментозного лечения, который был совмещён с рядом ритуалов долгой жизни. Но никаких улучшений после этого не последовало, и стало ясно, что пришло время приступить к активностям, подкрепляющим реализацию.

Кхьенце Чокьи Лодро сказал об этом следующим образом:

Разве может моё недомогание быть результатом практики пути? Поскольку моему уму не знаком личный опыт переживания, который даёт практика, то и нет никаких причин для болезни. Я понятия не имею, какие остатки кармы из прошлых жизней всё ещё созревают в моём уме, но мне кажется, эта болезнь выглядит как растворение нади, пран и бинду.

Если мы хорошенько проанализируем слова Чокьи Лодро, наша уверенность в его особых качествах только усилится. Однако он настойчиво скрывал эти качества и постоянно игнорировал любые знаки, которые на них указывают. Он так говорил об этом:

Вам нет никакой нужды обращать на это особое внимание. Просто создавайте благоприятные обстоятельства для моей долгой жизни, и этого будет вполне достаточно. Что касается меня самого, то зачем демонстрировать другим какой-либо ещё пример, кроме как осуществление активностей на благо Дхармы Будды?

Ученики, которые понимали, что Кхьенце Чокьи Лодро необходимо осуществлять активность, подкрепляющую реализацию, понимали, насколько это важно для него, писали ему об этом в письмах. В частности, Джамгон Тай Ситу Пема Вангчог Гьялпо, сердечный сын двух Джамгонов, Царственный владыка учений линии передачи, написал ему следующее:

Я много раз и в разное время проводил гадание мо для высшего ламы Джамгона Кхьенце Чокьи Лодро, и результат всегда был один и тот же: самое важное сейчас для продления его жизни – это безошибочно выполнить свои намерения. Именно об этом я и сообщаю в этом письме[300]. И несмотря на то что решение это приходится принимать, будучи в уже преклонном возрасте, никакой возраст не может считаться препятствием для создания благоприятных обстоятельств.

Гьялсе Джамгон Чогтрул Ринпоче также убеждал Кхьенце Чокьи Лодро в том, что с точки зрения благоприятных обстоятельств для него вовсе не поздно начать осуществление тайных активностей и что наивысший лама Джамгон должен попытаться оставаться защитником учений и живых существ так долго, как только сможет. Он также выполнил церемонию теншуг для устранения препятствий долгой жизни Чокьи Лодро.

Каждый, кто понимал, насколько это важно для долгой жизни Кхьенце Чокьи Лодро, – например царь, принц, царица, министры и подданные Деге, – снова и снова обращались к нему с соответствующей просьбой. Дрикунг Тертон Осэл Дордже составил письмо с предсказанием о том, что Чокьи Лодро необходимо для поддержания жизненной силы вступить в союз с духовной супругой и осуществлять активности, подкрепляющие реализацию. Младший брат Кхьенце Чокьи Лодро Чиме Пема Дордже и я сам также составили подобные письма. Все эти предсказания и просьбы привели к тому, что в конце концов сложились надлежащие благоприятные обстоятельства. Однако главной причиной, побудившей нашего Владыку Гуру установить союз с духовной супругой и приступить к осуществлению активностей, подкрепляющих реализацию, стало предсказание, возникшее в его собственном уме мудрости. До этого момента он строго следовал принципам винаи. Это касалось всего – как он одевался, как пил чай, и всех других аспектов поведения. Он следил даже за тем, чтобы его одеяния состояли из разных кусков ткани.

О своём решении приступить к тайной практике он пишет в автобиографии следующее:

Мне сейчас чуть больше пятидесяти одного года.

Несмотря на то что я не обладаю никакими качествами тертона или махасиддхи,

Если сейчас я приложу усилия к выживанию,

То, пытаясь помочь себе, я тем самым, возможно, принесу хоть какую-то пользу другим.

Поэтому, в соответствии с написанным в этом тайном предсказании предыдущего всеведущего Владыки,

Предсказаниями высоких мастеров, таких как великий Джамгон Конгтрул,

А также предсказанием, что проявилось в моём собственном уме,

Были определены благоприятные обстоятельства

для того, чтобы заключить союз с духовной супругой,

Что станет надёжной опорой моей жизни.

Таким образом, я снимаю с себя обеты индивидуального освобождения шравакаяны.

Несмотря на то что, заключив союз с супругой, я не достигну реализации,

Я тем не менее зарождаю устремление всегда сохранять благую мотивацию.

Несмотря на то что я не могу обещать, что эта моя активность принесёт хоть какую-то пользу,

Тем не менее, пока внешние или внутренние обстоятельства не возьмут надо мной верх,

Пусть я останусь жив.

Будучи очарован исключительными качествами Кхьенце Чокьи Лодро, а также знаками его достижения, великий учёный и сиддха Дешунг Аджам Чогтрул Ринпоче сказал: «Нет никакой необходимости великому ваджрадхаре, коим ты и являешься, снимать с себя монашеские обеты». Это означает, что ваджрадхара Кхьенце Чокьи Лодро обрёл высшее достижение.

Как сказано о подобных ситуациях в тантрах:

Полностью свободный от обетов и самайи.

Как мы можем видеть, Кхьенце Чокьи Лодро трансформировал все свои обеты во всесвершающую мудрость, поэтому для него не было более необходимости их хранить, как это делают обычные существа. Перед обычными существами он всегда проявлялся как Царственный владыка, чьи медитативные переживания и окончательная реализация не вызывают сомнений. Поэтому для него было вполне естественным положиться на мудру безотлагательной причины, не снимая с себя обетов шраманеры и бхикшу.

Например, выдающийся махасиддха Благородной страны Сараха выбрал в качестве духовной супруги охотницу. Сделав свой выбор, он заявил:

До вчерашнего дня я был брахманом,

До вчерашнего дня я не помышлял о монашестве,

А вот с сегодняшнего дня я буду монахом,

Поскольку славный херука и есть безупречный монах.

Вступив в союз с духовной супругой, Сараха возложил монашеские обеты на Нагарджуну. Нет никаких сомнений в том, что Кхьенце Чокьи Лодро ничем не отличался от Сарахи. Однако, поскольку единственным его устремлением было приносить пользу нуждающимся в усмирении существам, скрывая свои истинные качества, то он держал в чистоте все три свода обетов, как это описывается в священных текстах, в полном соответствии с тем, как обычным существам надлежит практиковать постепенный путь.

Прекрасно понимая, что для существ этих времён упадка очень важно сохранять в чистоте обеты винаи, которые являются основой всей Дхармы, Кхьенце Чокьи Лодро к моменту, когда пришло его время изменить подобным образом свой подход к практике, уже полностью отсёк привязанность к восьми мирским заботам и в основном выполнял практику искусных методов тайной мантраяны (истинной сути океана тантр и сущностных наставлений). Другими словами, какой бы высокой ни была его внутренняя реализация, каким бы высоким воззрением он ни обладал, какими бы ни были его медитативные переживания, его поведение и внешний вид при этом никогда не вступали в противоречие с правилами винаи нашего высшего наставника – царя Муни.

В наши дни люди дискредитируют величие учений. Многие пренебрегают обетами и предписаниями без всякой веской причины, не обладая при этом ни стабильным воззрением, ни уверенностью в медитации. Бывает даже, что некоторые заявляют, будто у них были откровения о том, что они могут обнаружить терма, и, руководствуясь этой идеей, начинают осуществлять тайные активности. Поэтому, с тем чтобы вдохновить других с большей осторожностью относиться к таким вещам, Кхьенце Чокьи Лодро подал пример – как возвратом монашеских обетов, так и служением сангхе.

Когда великий Лхацун Намкха Джигме начал осуществлять тайные активности, то поднёс свои монашеские одеяния и чашу для подаяния статуе Будды Шакьямуни и монахам в Ваджрасане и лишь тогда облачился в одеяния херуки. Кхьенце Чокьи Лодро поступил так же, поднеся различным монастырям все вещи, которые использовал, будучи монахом, – например три набора одеяний, хранящих чистоту совершенной дисциплины, которые он носил сам, и тому подобное. Он не только снабдил свои подарки чёткими наставлениями, как использовать их в качестве подношений в особые дни, когда выполняются ритуалы для сохранения и распространения учений, пока эти учения продолжают существовать в этом мире, но также объяснил, в чём назначение подобных подношений. Так он проиллюстрировал возвращение обетов личного освобождения шравакаяны, чтобы это не принесло вреда, а, напротив, послужило на благо учений.

Он следовал бесстрашному поведению подобно тому, как ему следовали светочи учений Благородной страны Индии, которые, начав осуществлять тайные активности, никогда больше не принимали на себя роль настоятеля монастыря и не даровали монашеские обеты другим. Эта сторона активностей Чокьи Лодро стала источником вдохновения для тех, кто обладает мудростью.

Далее я приведу сущностные аспекты, которые объясняют намерение Кхьенце Чокьи Лодро, его мотивацию, когда он принимал решение осуществлять тайную активность. Это ваджрные слова самого нашего Владыки Гуру.

СВЕТ, РАССЕИВАЮЩИЙ МРАК НЕВЕДЕНИЯ: ПИСЬМО МОИМ УЧЕНИКАМ

Выражаю почтение Гуру и Защитнику Манджушри!

ОМ СВАСТИ

С умом, который предан высшему Мастеру,

С верой в корабль совершенной добродетели,

Чьи белоснежные паруса наполнены ветром преданности, усердия и праджни,

Я решился отправиться в путь к стране полного освобождения.

Это драгоценное человеческое тело наделено исключительными дарованиями.

Из золотой основы безупречной моральной дисциплины

Пробивается росток исполняющего желания древа несравненного самадхи,

Приносящего удивительный плод непревзойдённой мудрости.

Печать скрепляет мою приверженность непоколебимой вере

В учения всеведущего Адитьябханду[301].

Они будут оставаться [в моём уме],

как будто высечены в камне,

До тех пор, пока не будет реализована окончательная сущность.

А когда это произойдёт, они сольются нераздельно в едином вкусе с пространством моего ума.

Даже будучи произнесено шёпотом, славное имя дарующего радость Благородного Защитника

Несёт благословение, наполняет нашу жизнь глубоким смыслом.

Вознеся на свою макушку Великого Всеведущего,

Я распространяю его активности по всей вселенной.

Всех тех – на земле и на небе, – кто водрузит драгоценность, исполняющую желания,

На вершину древка стяга победы, а затем вознесёт молитвы и совершит подношения,

Ждёт исполнение всех желаний.

Я получил благословение силой маленькой искры ума мудрости Кхьенце Вангпо.

Благодаря этому благословению это драгоценное человеческое тело, наделённое всеми свободами, —

Хоть и не обладает способностью к чистому восприятию

И остаётся под пятой тревожащих, настойчивых усложнённых мыслей, —

Тем не менее наполнено в основном благими устремлениями и совершает в основном благие деяния.

Ранние знаки, указывающие, что солнце жизни

Скоро скроется за вершиной западной горы, теперь проявляются всё отчётливее,

И мне пора собрать всё необходимое, чтобы отправиться

Навстречу Владыке смерти.

Методов, позволяющих предотвратить смерть силой магических чар,

Такое же великое множество, как весенних цветов в радостных небесных садах.

И всё же истинное лекарство – каплю амриты жизненной силы – заполучить чрезвычайно сложно.

Для видьядхары, что связан печатью мудры Эвам,

Прямой путь – это положиться на четыре мудры.

Так сказано [в наставлениях] по непревзойдённой великой йоге,

Что является внутренней сутью океана тантр.

Обычные существа, обладающие низкими или средними интеллектуальными способностями,

Которые практикуют этот путь, могут запросто сбиться с пути.

Риск здесь так же высок, как риск перепутать драгоценный камень с головой ядовитой змеи.

Но те, у кого хватит мудрости, могут получить от этой практики огромную пользу.

Надёжно скрытая магическая, непостижимая мудрость великого блаженства

Возникает в облике дакини и объединяется с совершенной мудростью, не ограниченной какой-либо формой,

Проявляясь как смеющийся лотос, дарующий блаженство.

Моя уверенность в выборе этого прямого пути,

Несмотря на то что её так превозносит наш Наставник,

На самом деле тонка и хрупка, как паутина.

И я, вступая на этот путь йоги преданности,

Исполняю радостный танец совершенства блаженства и пустоты.

Проявление всей мощи энергии этой йоги

Разрушает любую идею о Маре Смерти.

Я зарождаю устремление выполнять практику

Высшего, великого, бесстрашного танца изначально присущего бессмертия.

Подобно иллюзорному танцу, хаотичное существование растворяется в едином вкусе,

И ум становится неразделен с проявлениями.

А я силой бесстрашной всемогущей мудрости

Зарождаю желание – чистое, словно золото, – приносить пользу всем существам.

Но если я поддамся дурному влиянию ума,

Позволяя сковать себя цепями цепляния за собственное «я», привязанностью к нему,

Божества и мой гуру будут разочарованы,

И тогда дхармапалы отсекут мою голову.

Если же это не притворство моего ума

И проявления трёх врат наполнят тысячу миров,

Вплетая в них нити лунного света,

То моей клятве распространять учения моего Владыки Джамгона Ламы,

Чьей единственной заботой было процветание учения Будды и благо всех живых существ до скончания времён,

Не грозит нарушение, и я совершу великое подношение,

Подобное скоплению облаков, чтобы порадовать Будду и его сыновей.

Несмотря на то что те, в чьём уме бушует заблуждение, могут обрушиться на меня с критикой,

Упоминать о подобной моей активности и за это бранить меня,

Решение в моём уме уже принято, и я не откажусь от него,

Не отступлю ни на пядь!

Повреждённые глаза сами загрязняют чистоту воспринимаемых ими феноменов,

И точно так же есть такие, кто находит изъян

В лишённом изъянов Будде, который обрёл совершенное знание.

И если случается такое с ним, то что же говорить обо мне?

В сутрах и тантрах мы можем найти упоминание о том,

Что, приняв гуру, мы подносим ему преданность,

Воспринимая каждое его движение как совершенное,

И всегда относимся к нему с уважением, объединённым с тремя видами почтения, —

Точно так же, как мы относились бы к самому Будде.

У любого ученика, кто поступает подобным образом,

Сокровище окончательного достижения

Уже лежит в ладони.

Не в силах преодолеть беспокойство о тех,

Кто выбрал меня для связи с глубокими и обширными учениями

И кто рискует обрести ложные воззрения, которые способны ввергнуть их в самое сердце ада,

Я и пишу это – открыто и с искренним состраданием.

Пусть спадёт пелена с моих глаз и я увижу освобождение!

Пусть тысяча искрящихся глаз воспринимают реальность как совершенную!

Пусть благословение трёх тайн наполнит умы всех существ!

Пусть мои медитативные переживания и окончательная реализация возрастают!

Пусть все мои последователи сохранят моральную дисциплину в чистоте,

Тщательно избегая нарушения и ослабления обетов,

Выполняя практику учений Муни в самой чистой

их форме,

И достигнут состояния всеведения!

Пусть мощь и благословения трёх корней наполнят их ум!

Пусть уничтожат они все заносчивые и агрессивные проявления, включая полубогов,

Острым оружием пылающих чакр и ваджр —

Да так, чтобы от них не осталось ничего, кроме имён!

Пусть и я сам возрадуюсь великолепию неуничтожимого бессмертия!

Пусть времена упадка в этом мире придут к завершению!

Пусть празднества по поводу начала новой золотой эры достигнут апогея,

И пусть учения и держатели учений всегда процветают!

Эти строфы были написаны от всего сердца

Ничтожным старым монахом по имени Чокьи Лодро,

Которого Манджушри ухватил за редеющие волосы.

Написано в Таши Чиме Друбпей Гацеле,

Где пребывает подобное океану собрание учёных и реализованных мастеров.

Написано в благоприятное время,

Когда сотня исключительных качеств пролились подобно каплям дождя.

Пусть эти слова послужат развитию чистого восприятия.

САРВА ДА МАНГАЛАМ

Эта великая тайная ваджрная песня была спонтанно составлена Кхьенце Чокьи Лодро, с тем чтобы развеять сомнения менее удачливых учеников и вдохновить самых преданных из них. Истинное намерение и устремления, что ложатся в основу глубочайшей тайны, можно постичь лишь посредством практики. Однако если мои слова на деле являются лишь позёрством, то перед лицом йидамов, гуру и дакини я признаю свою ошибку и прошу у них прощения.

Написав эту песню, Чокьи Лодро сразу же оправился от болезни, которая его в то время мучила. Когда он завёл с кхенпо и учениками шедры Кхамдже разговор о своей духовной супруге, то указал, что в Ламдре говорится о том, что его хроническая болезнь возникает из-за начала растворения элементов. Однако другим ученикам, которые были особенно ему преданны, он сказал, что немного запоздал с тем, чтобы создать благоприятные обстоятельства для тайных активностей.

Если мы проанализируем эти слова, сверив их с тем, что говорится в священных текстах, то увидим, что ключевым в этом вопросе является тот факт, что из трёх этапов растворения элементов последний (совершенный плод) подразумевает медитацию на ваджрных волнах (четвёртый путь) с помощью упомянутой в предсказаниях мудры, наделённой лотосом. Когда масло гхи собираются использовать для изготовления масляных светильников, то сначала расплавляют, чтобы устранить взвесь. Для того чтобы расплавить масло, нужен огонь, а для того чтобы разжечь огонь, необходимо топливо. Точно так же обстоит дело с достижением плода окончательной мудрости: нам необходима мудрость, используемая в качестве примера, а для того, чтобы зародить её, необходимо ощущение блаженства, посредством которого расплавляются элементы тела тонкого уровня. Для того чтобы их растопить, необходимо пламя страсти, а чтобы почувствовать такую страсть, требуется топливо аутентичной супруги мудрости.

Как сказано в тексте «Коренная тантра Хеваджры»:

Совершенное достижение окончательной мудрости

Обретёт лишь тот йогин, который практикует мудру.

В тексте «Поясняющая тантра Гур» сказано:

Осуществления мудры, великого осуществления,

Способно достичь далеко не каждое существо.

В тексте «Самбхути» сказано:

Без понимания реальности тела

Даже практики восьмидесяти четырёх методов Дхармы не принесут никакого плода.

В тексте «Собрание ваджрной мудрости» сказано:

Гхи и кунжутное масло

Не добыть, если у тебя нет молока или семян кунжута.

И точно так же невозможно реализовать три вида сознания,

Не применяя мантру, мудру и союз ваджры и падмы.

Тот, кто не способен надлежащим образом соединить бхагу и лингам,

Не достигнет самадхи великого блаженства.

Благодаря одному лишь устремлению достичь самадхи великого блаженства

Сможешь расслабиться, достигнув первого уровня,

И приступить к практике бхуми невозвращения.

В тексте «Поведение согласно тантре йогини» сказано:

Нет такой практики, которую не смог бы выполнять тот,

Кто наделён умом мудрости, свободным от двойственности.

Если твой ум свободен от концепций,

Ты можешь наслаждаться всеми пятью видами чувственного удовольствия.

В тантрах об этом говорится очень подробно.

И точно так же, поскольку главный фактор реализации, который мгновенно рождается в уме, опирается на ключевые аспекты ваджрного тела, наделённого всеми четырьмя чакрами (основа благоприятной взаимозависимости), то йогину необходимо выполнять практику всех пяти этапов пути – воззрения, медитации зарождения, медитации завершения, йогической дисциплины, мгновенной причины.

В тексте «Достославная тантра совершенного союза» сказано:

…Достигнет состояния будды или Ваджрасаттвы в этой жизни. Те, кто обретёт подобные непостижимые качества, становятся сугатами – буддами. Пример этого – совершенный Ваджрасаттва.

Поэтому, поскольку самым важным моментом этого пути является то, что колесница характеристик и три нижние колесницы тантры не могут устранить загрязнения, свойственные трём видениям, то этот путь не позволяет достичь уровня ваджрадхары, обладающего всеми свободами и осуществлениями. Поэтому в ваджраяне основа всех четырёх чакр трансформируется в четыре мандалы посредством четырёх посвящений. Доведя до совершенства устранение и продвижение в рамках самого тела, поднимая тигле практикой четырёх путей, обретают окончательный плод, и четыре вида энергии растворяются благодаря опоре на супругу мудрости. Затем четыре чакры и супруга мудрости растворяются в пространстве мудрости, нераздельной с пятью каями, и это позволяет обрести сиддхи джнянасаттвы или плод махамудры. После этого осуществляется всепроникающая спонтанная активность, приносящая пользу всем живым существам.

В тексте «Чакрасамвара, нераздельный с Буддой» сказано:

Из всех волшебных иллюзий

Иллюзорная женщина – самая необычайная иллюзия.

В тексте «Единственный герой в гневной форме» сказано:

Отстранённость – единственное неблагое деяние.

Блаженство – единственный источник заслуг.

Поэтому зарождай в уме

Страстное блаженство.

Поскольку Чокьи Лодро усердно выполнял практику истинной сущности коренной тантры дзогчен «Неутихающее звучание» согласно объяснениям из «Сокровищницы высшей колесницы» и коренного текста с комментарием «Сокровищница, исполняющая желания», то нет никаких сомнений в том, что он обрёл воззрение и поддерживал дисциплину именно так, как предписано тантрами ваджраяны.

Я описал в этом разделе лишь незначительную часть скрытых особых качеств Кхьенце Чокьи Лодро, с тем чтобы это послужило источником уверенности для тех, чей ум обладает качеством непредвзятости. Сюда я включил также всё, что смог вспомнить о том, как надлежит выполнять практику воззрения и дисциплины тайной ваджраяны в совершенстве согласно тому, как это описано в священных текстах. Моим искренним желанием было принести хоть какую-то пользу учениям, которые в наши дни находятся под угрозой исчезновения стараниями тех, кто ведёт себя совершенно бесстыдно, напуская при этом на себя вид йогинов, практикующих тайную мантру.

Когда Кхьенце Чокьи Лодро установил союз с духовной супругой, в уме всех существ родилась спонтанная радость. Учителя и монахи всех монастырей и традиций, люди из всех слоёв общества – знать, министры правительства, подданные больших и малых царств – все они пришли к нашему Владыке Гуру, чтобы высказать свои благопожелания. В монастыре Дзонгсар собрались божества и люди, заполнив все окрестности, озаряя их светом добродетели и благоприятных обстоятельств.

Поскольку Чокьи Лодро с самого начала намеревался отправиться в скитания и посвятить себя целиком и полностью бесстрашному поведению йогина, практикующего всеблагое осознавание (о чём и говорилось в предсказании), то так и случилось – он приступил к осуществлению тайных активностей, подкрепляющих реализацию, и принял атрибуты, которыми надлежит обладать херуке, такие как ваджра и кхатванга (которая была размером почти в его рост). Однако поскольку его преданные ученики буквально умоляли его оставаться в резиденции своего предшественника, то стало ясно, что, покинув монастырь, Кхьенце Чокьи Лодро причинит им невообразимые страдания. А поскольку единственным устремлением бодхисаттвы является благо живых существ, то он согласился остаться.

Когда Кхьенце Чокьи Лодро даровал передачу ламдре Дагчену из Сакья Пхунцог Пходранга и его сыновьям, то признался мне, что, хотя он и вступил на путь тайной мантраяны, но решил не отказываться от ношения монашеских одеяний (символ поддержания в чистоте обетов личного освобождения). Он также сказал тогда, что во время учений и церемонии посвящения носил одновременно одеяния послушника и полностью посвящённого монаха. Он сделал это для того, чтобы напомнить себе об их предназначении в качестве внешних знаков величия Дхармы Будды Шакьямуни.

Он также сказал, что, вступив на путь тайной мантраяны, понимал: для него теперь неприемлемо занимать первый этаж гомпы, делая вид, что это всё ещё надлежащее для него место – место настоятеля монастыря, – но и переехать ему было некуда, поэтому он вынужден был там остаться. По его словам, подобная ситуация могла сложиться лишь в силу благоприятных обстоятельств, которые возникли из-за стечения различных причин и условий, и что подобные благоприятные обстоятельства могли сложиться лишь естественным образом, их нельзя было создать посредством усилий. Поэтому, даже если бы удалось всё это заранее подготовить, то ожидаемого результата получить так бы и не удалось.

Он потом добавил, что, если бы он последовал тантрической дисциплине немного раньше, это могло бы принести больше пользы, однако, поддавшись надежде и страху, он всё это время игнорировал эту возможность. И тем не менее, поскольку сложившиеся благоприятные обстоятельства были безупречны, то и препятствия его долгой жизни были устранены. Ему было тогда пятьдесят шесть лет.

Поскольку он намеревался отправиться в скитания по стране, но для его учеников такая ситуация была неприемлема, то в конечном счёте он решил, что у него нет выбора и придётся остаться там, куда его привели благословения его гуру и Трёх драгоценностей.

Он говорил, что по мере сил будет верой и правдой служить месту, которое избрал своей резиденцией Владыка Кхьенце Вангпо, осуществляя все активности, которые для этого требуются. И если его стремление приносить пользу учениям и живым существам подразумевают, что ему следует распространять учения, прикладывая к этому все свои силы, то это просветлённое желание великих мастеров должно быть исполнено, а непрерывная последовательность Дхармы Будды сохранена. Он говорил, что, если он посадит семя просветления в ум хотя бы одного или двух живых существ, это уже принесёт огромную пользу и что он будет продолжать прилагать усилия в этом направлении всю оставшуюся жизнь, какой бы короткой она ни оказалась.

Ранее, в год Земляного Петуха[302], когда я поднёс ему церемонию теншуг в самом конце передачи цикла «Драгоценность учений терма», он сказал:

– В будущем, когда я достигну возраста в пятьдесят или шестьдесят лет, если я не поступлю так, как ты, то мне попросту не выжить.

Он также упомянул, что, если у него появится возможность практиковать йогическую дисциплину надлежащим образом, это поможет продлить срок жизни и благодаря этому достичь ваджрного тела великого переноса[303]. Однако он сразу же добавил:

– Интересно, существует ли хоть какая-то идея, за которую бы сразу же не уцепился бы вот этот мой ум?!

Если бы всё стало складываться так, как было предсказано, то Чокьи Лодро смог мы осуществить все те активности, которые не успел закончить его предшественник, однако в то время состояние учений и заслуга существ оказались недостаточными, чтобы это смогло осуществиться. Поскольку его единственной заботой было благо учений и существ, то он посвятил себя тому, чтобы приносить хоть какую-то пользу своим современникам. Поэтому он провёл бóльшую часть своей жизни в великом Таши Чиме Друбпей Гацеле – Акаништхе, что является резиденцией гуру, второй Шри Наландой, оплотом Дхармы традиций кама и терма безбрежного океана учений всех линий передачи. Там он раз за разом поворачивал колесо глубокой Дхармы, приводящей ум существ к созреванию и освобождению, силой искусных методов.

Вступая в сансару и нирвану одновременно,

Обладая драгоценным камнем свободы и реализации,

Силой волшебной проекции ваджрной мудрости

В безбрежном океане невыразимой тайны

Высший Защитник приносит благо, дарует жизнь и наделяет счастьем

Всех, кто обладает духовной связью с ним.

Я снова и снова выражаю почтение Славному Гуру,

Царственному Владыке мандалы и

Украшению сансары и нирваны.

Помня о том, как сам пример твоей жизни и твои удивительные учения —

Бесценное сокровище, воспетое в сутрах и тантрах, —

Преобразовывали все феномены в добродетельные,

Я записал всё, что знаю о них, ничего не преувеличивая.

Сегодня, окружённое мраком времён упадка,

Солнце безупречной мудрости, что пребывает за пределами [всех ограничений],

Проявляется ярко и беспрепятственно в пространстве Дхармы для всех существ.

Есть ли тот, кто [узрев это] не воздал бы хвалу?

Приведя в совершенный порядок ожерелье подобных свету звёзд учений Владыки Будды

В пространстве просветлённого ума,

Из мириадов лучей света, что струятся от солнца священных текстов и личной реализации,

Рождается торжество цветения лотоса этой благоприятной кальпы

В радостной небесной роще, где пребывают сиддхи Индии и Тибета,

Отзываясь звуками гонга, что возвещает оттуда эту историю уникальной жизни,

Что приумножает благо и радость, принося блаженство всем [кто её слышит]

И снисходит на царский трон высших качеств.

Для тех, кто заботится о лотосовом саде высшей Дхармы

Царевича Муни,

Где на деревьях распускаются листья слушания, размышления и медитации,

Всегда будут звучать слова глубокой Дхармы.

Я надеюсь, что и для вас эта биография станет священной памятью о нашем Высшем Наставнике.

Своей преданностью, что изначально чиста и безупречна, как белая раковина,

Своим усердием, бескрайним, как неисчислимы листья на деревьях в лесу,

Пусть [составленная мной] история жизни Кхьенце Чокьи Лодро – великое сокровище из цветов и плодов —

Станет украшением учений из Страны снегов.

Мой омрачённый ум не в силах постичь тайного смысла;

Мои проступки, такие как нарушение тайных уз,

Я полностью признаю перед лицом своего гуру, воплощения недвойственного сострадания.

Прошу, очисти мои недостатки и даруй своё прощение безотлагательно!

Узрев бесценную драгоценность качеств своего гуру

С помощью безупречно чистых глаз преданности,

Я составил эту биографию, опираясь на уверенность

И устремление следовать по его стопам во всех своих будущих жизнях.

Подобно сладостной мелодии, что льётся из флейты трёх колесниц, на которой играют учёные и реализованные мастера, пребывающие в местах изучения и практики,

Подобно танцу пчёл на бутонах полевых цветов,

Что приносят великое благо и счастье [всем, кто их слышит и видит],

Осуществление безбрежного океана благих деяний, что приносят благо вместилищу и всем его обитателям,

Устраняет страдания сансары здесь и сейчас,

И пусть восторжествуют благодаря этому все живые существа!

Силой восходящего солнца просветлённого устремления

Пусть свет высшего тулку проявится как можно скорее!

Заботясь о существах, что нуждаются в усмирении,

Пусть созовёт он гостей к царственному трону учений Владыки Будды.

Прошу, став искрой высшей природы на примере исключительной жизни Гуру Манджушри,

Приняв её как драгоценность, украшающую его чело, и никогда больше с ней не разлучаясь,

Веди всех живых существ, включая меня, к освобождению!

Да украшу я учения Будды словами и реализацией,

Да приму я величие Дхармы Высшей колесницы, не подвластной исчезновению,

Да украсит мою [жизнь] осуществление безупречной активности,

Да выполню я все желания Будды и его сыновей!

Пусть все бесчисленные живые существа, что естественным образом совершенны

Во всепроникающем пространстве дхармадхату —

Великой проекции неизменной и нескончаемой высшей добродетели,

Реализуют удивительную и всеблагую сияющую всепроникающую мудрость!

Эта биография была составлена худшим из учеников Кхьенце Чокьи Лодро, которого называют Гьюрме Тегчог Тенпей Гьялцен Рангджунг Кхьенце Осэр, тем самым, о котором с такой добротой проявил заботу высший Царь Дхармы трёх уделов Джамгон Еше Мелонг (Кхьенце Чокьи Лодро). Я лишь следовал поручению Церинг Чодрон, царицы дакини и главной опоры жизни нашего Владыки Гуру, которая поднесла белый хадак, а также просьбе его учеников, возглавляемых его племянником, хранителем сокровищницы Цевангом Палджором, которые обладают добродетелью славного лунного света безупречной преданности и сохранённых в полной чистоте самай. Они решили, что я, худший из учеников нашего Владыки Гуру, являюсь наиболее подходящей кандидатурой для составления краткой биографии великого всеведущего достопочтимого Гуру Джамьянга Чокьи Лодро Ринпоче. Поэтому, приняв в качестве основы его автобиографию, я с разрешения алтарного мастера Ламы Джамьянга Лодро Чогдена также обращался к записям, в которых описываются чистые видения и медитативные переживания нашего Владыки Гуру во время его второго паломничества.

Я писал эту биографию в Тхубтен Шедруб Гацеле – месте, которое украшено копией чистой земли Медноцветная Гора, которая находится среди великолепных холмов Калимпонга[304], что в Благородной стране Индии. После того как была выполнена редактура и проведены консультации с моими ваджрными братьями, которые были помощниками досточтимого Владыки Гуру, все записи были сведены в единый текст. Это происходило в Сангсаб Тегпа Чоги Чо Дзонге[305], когда я был уже на юге Бутана, в царстве, которым управляет великий Дхармараджа.

Для второй редакции этот текст был переписан Кхенпо Тхубтеном Цондру Пхунцогом – монахом, безупречно хранящим должную дисциплину, который является держателем линий трипитаки, а также линии Нгагпы Джигме Келсанга Палдена, йогина из Реконга.

Пусть эта книга станет причиной процветания Дхармы и живых существ. Пусть Дхарма сохраняется и распространяется во всех направлениях во все времена. И пусть бесчисленные живые существа, наполняющие всё бескрайнее пространство, возрадуются раскрывшейся перед ними тайне мудрости досточтимого Царственного Держателя Знания. Это и есть моё устремление.

САРВАДА КАЛАЯНАМ МАНГАЛА БХАВАТУ

Примечания