За три месяца я познакомился с огромным количеством замечательных людей. Многие думали, что я итальянец, а когда я говорил, что это не так, никто не мог догадаться, из какой я страны. Если я хорошо играл, то потом получал сообщения с комплиментами на Facebook[1] (которым я начал пользоваться в США). Кто-то говорил мне, что время от времени обо мне пишут в местной прессе, и, уверяю вас, меня это скорее настораживало, чем льстило.
Многие думали, что я итальянец, а когда я говорил, что это не так, никто не мог догадаться, из какой я страны.
В целом школьная система давала мне гораздо больше свободы. Во-первых, не было требований к форме, как в Турции, были даже люди, которые приходили в пижамах и тапочках. Можно было выбирать предметы, и я посвятил себя тем, которые позволяли мне совершенствовать английский язык. Это были предметы, которые я не смог бы изучать в Турции: испанский, математика, английская и американская литература, физкультура и история США. Математика была моим любимым предметом: в Турции я получал высокие оценки, причем настолько, что учитель использовал мою работу для исправления чужих.
В Турции мы не могли пользоваться калькулятором, а американцы без него не могли сделать даже простейших вычислений. Концентрация на цифрах и упражнениях уносила меня куда-то вдаль, как некая форма медитации. На уроках физкультуры, вместо того чтобы играть в футбол или баскетбол, мы выполняли такие упражнения, как приседания, планка, фитнес-упражнения. Наконец, был очень необычный урок Current Events, текущие события: мы листали газету и были в курсе событий, день за днем. Я находил это справедливым, современным, нам давали возможность сформулировать собственное мнение, не подвергаясь влиянию других.
Так прошли первые три месяца в Огайо, потом закончился футбольный турнир, и я перешел в баскетбольную команду. Там все изменилось.
Для моего блага
Я не сразу почувствовал себя комфортно среди членов своей футбольной команды. Они казались странными, и мне было трудно с ними общаться. Тренер был строгим человеком, который ввел много правил. Например, когда мы садились на скамейку запасных, мы должны были сохранять идеальную осанку, иначе возникали проблемы. Во время одной игры я как-то неловко упал, он подбежал ко мне и на расстоянии нескольких сантиметров от моего лица начал кричать, как сумасшедший, как будто я совершил непростительную страшную ошибку. В общем, мне так и не удалось установить с ним эмпатическую связь ни вначале, ни через некоторое время, и эти напряженные отношения не способствовали моим спортивным успехам. Вы уже знаете, что я могу выкладываться по полной только тогда, когда чувствую глубокое уважение к своему учителю или тренеру. Так происходит и по сей день. Не знаю, случается ли это и с вами, но у меня именно так.
Я помню, что случилось, когда я учился в первом классе средней школы. Тренер по баскетболу, тот самый, который назначил меня капитаном и с которым я провел лучший сезон, собрал нас в круг, чтобы произнести речь. В какой-то момент, указывая на меня, он сказал: «Джан для меня словно сын, которого у меня никогда не было, и, если у меня когда-нибудь будет сын, я хочу, чтобы он был похож на него». Тренер сказал, что у меня большой потенциал и что он хочет, чтобы я стал профессиональным спортсменом. Он хорошо заботился обо мне, и я тоже очень привязался к нему. Однажды во время тайм-аута, возможно, из-за сильного напряжения, он сильно отругал меня за ошибку, которой я не совершал. Я инстинктивно схватил рюкзак и, весь в поту, ушел. Я чувствовал себя воином-бунтарем, как Ахилл в исполнении Брэда Питта в фильме «Троя», который был моим любимым фильмом в то время. Я был еще подростком, у меня не было ни мобильного телефона, ни денег, я шел два-три часа, очень злой, потом пришел к бабушке по отцовской линии, которая сразу предупредила мою маму. Когда тренер нашел меня, чтобы извиниться, он улыбался. Ему даже понравилась моя реакция, может быть, он увидел во мне себя. Тогда я понял, что любовь рождает любовь: с понимающим человеком я могу отдать все силы, но если кто-то против меня или кричит на меня, то я не могу найти стимул для самовыражения.
Иногда это происходило и на съемочной площадке: если возникали проблемы с режиссерами, менеджерами или коллегами, то всегда из-за такого отношения. Когда я знаю, что я прав, я непреклонен, но, когда я не прав, я всегда стараюсь это признать и никогда не боюсь извиниться. Мой отец часто повторял фразу: «Если ты прав, никогда не отступай, даже если ты проиграл все. Потому что если ты отступишь, то однажды можешь возненавидеть себя».
Тогда я понял, что любовь рождает любовь: с понимающим человеком я могу отдать все силы, но если кто-то против меня или кричит на меня, то я не могу найти стимул для самовыражения.
Я рассказал вам все это потому, что в самый разгар неприятной ссоры с американским тренером я решил, что мое приключение в США должно на этом закончиться. Я терпеть не мог этого тренера и знал, как он меня достал, не сумев отреагировать на издевательства, как в тот раз со школьным хулиганом.
Отъезд был единственным решением: чтобы сменить команду, мне нужно было бы сменить школу, а это было плохой идеей. Мне пришлось столкнуться с ограничениями американской системы, которая раньше казалась мне такой удобной. Моя мать, мои друзья и все, с кем я общался, считали, что я принимаю резкое, импульсивное решение. Единственным, кто поддержал меня, был мой отец, которого волновало только то, чтобы у меня все было хорошо в эмоциональном плане. Я вернулся домой на четыре месяца раньше срока.
Возвращаться в Стамбул в середине учебного года было непросто, ведь я не был зачислен в школу, у меня не было стипендии, и я пропустил большинство занятий. Но благодаря моей бабушке по материнской линии, которая стала влиятельной личностью и сотрудничала с некоторыми профессорами, а также благодаря моей отличной учебе в школе мне удалось убедить их разрешить мне поступить на последний курс без оплаты. Наконец-то я смог получить диплом.
Когда я вернулся, мои однокурсники испытывали ко мне смешанные чувства. Они были рады моему возвращению, но возникла другая проблема. В Турции студенту с самым высоким средним баллом начисляются бонусы, которые дают ему преимущество на экзаменах в университете. Моя средняя оценка была настолько высока, что это сильно повлияло на результат. Приближались выпускные и вступительные экзамены в университет, и я с головой окунулся в учебу. Я хотел сделать все возможное, и в итоге мне удалось закончить школу с отличными оценками, не проучившись еще один дополнительный год, как это было бы, если бы я закончил обучение в США. И снова выбор, который многим казался неправильным, обернулся победой. Значит, действительно фортуна благоволит смелым! На церемонии вручения дипломов меня как лучшего ученика школы попросили произнести речь перед руководством, преподавателями, родителями и всеми студентами. Поскольку аудитория была наполовину турецкой, наполовину итальянской, в зале присутствовал переводчик и речи переводились одновременно и были понятны всем.
Я хотел сделать все возможное, и в итоге мне удалось закончить школу с отличными оценками, не проучившись еще один дополнительный год, как это было бы, если бы я закончил обучение в США.
Как только я вышел на сцену, я признался ему, что ничего не готовил и буду импровизировать. Переводчик презрительно улыбнулся, как будто я совершил ошибку, не подготовившись, и был уверен, что я выставлю себя на посмешище. Не знаю почему, но я нисколько не волновался, наоборот, контролировал ситуацию. Я взял микрофон и начал говорить по-итальянски, даже немного пошутил. Я был спокоен, хотя и придумывал на ходу, и все были ошеломлены. Когда я закончил, переводчик улыбнулся мне – на этот раз искренне, – взял микрофон из моих рук и сказал: «Я хотел бы поздравить этого молодого человека, потому что еще ни один студент не произносил импровизированную речь на итальянском языке». И начал переводить сказанное мною на турецкий язык.
В этот момент наступило время важного выбора: нужно было думать об университете. Я планировал последовать совету отца и поступить на юридический факультет. Я бы с удовольствием закончил университет в Италии или, тем более, в США. Я знал, что в Штатах изучают право абсолютно сократовским методом.
Однако, к сожалению, я обнаружил, что в обеих странах мне пришлось бы пройти многолетнюю подготовку. Например, если бы я учился в Италии, то после возвращения в Турцию мне пришлось бы сдавать дополнительные экзамены и проходить стажировку. В общей сложности это заняло бы девять лет. Если бы я учился в Америке, то за три года мне пришлось бы заплатить огромную сумму, а со всеми дополнительными экзаменами курс занял бы минимум 10 лет. В Турции же юридический курс длится четыре года, плюс один год практики. Всего через пять лет я мог бы заниматься юридической практикой. Проблема заключалась не в самом обязательстве, поскольку я был готов засучить рукава. Но столько лет учебы за границей стоили бы больших денег и огромных жертв, которые неизбежно легли бы на плечи моей семьи. А я больше не хотел обременять своих родителей. Если учесть, что я хотел получить профессию в Турции, было бы по крайней мере полезно узнать законы своей страны, а затем, возможно, получить степень магистра в Америке или Италии.
В мире великих
Окончив школу, я сдал вступительные экзамены и поступил в Университет Едитепе, который находился недалеко от дома, на любимой мною Багдад-авеню. Это был современный университет, в отличие от других, он имел множество контактов за рубежом, славился своими профессорами, языковыми программами (некоторые лекции читались на немецком или английском языках) и красивыми девушками.
На этот раз моя увлеченность спортом сыграла в мою пользу. Узнав, что университетский тренер по баскетболу – мой старый знакомый, я попросился в его команду и получил стипендию. Я нашел способ и учиться в хорошем вузе, и заниматься спортом. Я был вне себя от счастья!