Теперь предоставим место не домыслам и трагическим сентенциям, а проверенным фактам.
Конечно, никогда уже не выступит главный свидетель – вероятный исполнитель «заказа» Эндрю Кьюненэн. Но почему при опознании трупа отказалась от каких-либо комментариев мать Эндрю Кьюненэна? Возможно, перед ней был не Эндрю? Тогда лучше его опознать и больше ни слова… Так его прекратят разыскивать… Никакого шума… Концы в воду…
Наконец, вдруг проявляется рукописное признание Эндрю. Оно датировано 27 июля, а отметка почтового отделения на конверте поставлена 24 июля, т. е. на следующий день после «официальной» смерти Кьюненэна. Кому и зачем понадобились эти манипуляции? Кому не давали покоя Версаче и Кьюненэн, уже ушедшие из жизни?
Теперь можно догадаться, почему спешили Санто и Донателла Версаче, почему в тайне от всех, кроме полиции, они вывезли из США в Италию гроб с телом брата. Семья, видимо, решила избежать любого риска и чувствовала, откуда может исходить опасность. В тот же вечер, 18 июля, скромно и тихо, в узком кругу Джанни «отпели» в кладбищенской церкви, относящейся к приходу Бартоломео, неподалеку от семейной виллы в Мольтразио на озере Комо, вблизи швейцарской границы. Официальная же панихида была совершена в Миланском кафедральном соборе через три дня, 22 июля. И только потом (23 июля) погибает уже ненужный «исполнитель заказа», возможно, лишний в будущем свидетель Кьюненэн. Соблюден мафиозный ритуал сохранения тайны: молчат рыбы и мертвые…
Делала ли прежде мафия какие-либо предупреждения Джанни Версаче? Об этом никогда не сообщалось, но, оказывается, свои «метки» мафия уже ставила. В декабре 1989 года неизвестные осквернители могил проникли в склеп и пытались вынести прах его матери, чтобы затем потребовать от Джанни, Санто и Донателлы Версаче выкуп. «Операция» не удалась.
Затем преступники пытались выкрасть племянницу Джанни – Элеонору Манеда и вновь безуспешно. Но все понимали: «стрелы» были направлены в семью Версаче. Что требовали мафиози от Джанни? Теперь это тоже останется тайной… Вряд ли речь шла только о деньгах. Хотя и о них тоже. Они – в основе всех других требований. С деньгами бы Джанни расстался, со свободой, независимостью, честью – никогда!
…Смерть Джанни Версаче потрясла не только мир моды, но и весь деловой мир Италии. Убийства стилистов, таких, как Маурицио Гуччи, Джанни Версаче, – не попытка ли приступить к переделу рынка модной одежды и обуви? В игре многие миллиарды долларов, а в «смутное время» проще отмыть мафиозные деньги. А суммы их – астрономические.
Истинную причину гибели Джанни следует искать не в «гомосексуальной ревности», а в миллиардных мафиозных ставках, в «правилах игры» н’дрангетты. Сценарий, место действия, исполнители убийства могли быть разными, но удар по империи Версаче был предрешен. Джанни мог об этом догадываться, но не верил, что это случится так быстро.
В Гамбурге арестовали некоего Райнека, миллионера, гангстера, которому принадлежит «плавучий голубой домик» в Майами-Бич, где полицейские обнаружили труп Эндрю Кьюненэна. О Райнеке мы уже упоминали. Вряд ли немец обещает быть красноречивым. Однако важно другое – кое-кто заметил следы. Некоторые действующие лица уже пересекли океан, оказались в Западной Европе, где вращаются основные мафиозные капиталы.
Глава 15Неизвестный Джанни Версаче: рок и королевская кровь
Я попробовал разыскать тексты всех интервью, которые давал в 1997 году Джанни Версаче, и представить читателю краткое изложение того, о чем спрашивали модельера, что и как он отвечал журналистам.
– Какой будет ваша коллекция на последнем показе перед Рождеством-2000?
– Неожиданной, но обязательно продолжающей все предыдущие. Самой большой для меня неожиданностью было бы то, что она не состоялась или я в ней не участвовал. Надеюсь, что, если однажды меня не станет, останется стиль Версаче.
– Вы написали книгу «Рок и короли». Что вы, художник, хотели в нее вложить? Каково ее место в вашем творчестве?
– Книга – это не дань моде, хотя теперь все пишут. Много и обо всем. Я постарался насытить эту книгу фотографиями. То, что я не досказал, поведают фотографии. Главную книгу думаю завершить к 2000 году… Пока я изложил основные концепции, мое творческое кредо. Когда в 1976 году я нашел свое «русло», вышел на общенациональный итальянский уровень, то понял: моя сила в совмещении ранее, казалось бы, несовместимого. Я всегда увлекался противоположностями. Например, у меня «обручились» кожа и шелк, кружева, вышивка-кружево металлическими кольцами и подвесками. Для меня как бы ни был многоцветен карнавал жизни – он все равно только карнавал. И по велению свыше мне суждено украшать этот карнавал. Такова моя роль, призвание…
– Какая связь между рок-музыкой, королевской кровью, королевскими манерами? В прессе даже заговорили о том, будто Джанни Версаче ратует за избрание королев и королей из числа «рок-звезд»?
– Эту мысль высказал не я первый, – смеется Джанни, – она прозвучала в печати в 1992 году, когда в Лондоне состоялась свадьба Стинга и актрисы Труди Стайлер. Все назвали свадьбу почему-то королевской. Возможно, подобное впечатление создалось благодаря коллекциям одежды для вступающей в брак пары и их окружения (одежды эти сделал Джанни Версаче), манерами супругов, образом их жизни.
– Я задумался тогда, – продолжал Джанни, – не узко ли мы воспринимаем понятие «королевские династии». Старый сложившийся стереотип изживает себя. Монархии превратились в анахронизм. Однако рождаются новые династии, новые короли, причем каждый – в определенной среде. Есть свои «короли» среди писателей, журналистов, актеров, художников, спортсменов, стилистов. У меня теперь собственная логика и теория: королями больше не рождаются. Человек достигает королевского величия по мере своего роста, развития, в зависимости от форм поведения, умения себя представить на широкой публике, если хотите, от провидения. Кто, например, для меня самая великая королева современности? Не удивляйтесь: мать Тереза из Калькутты. Она для меня – воплощение величия женщины-матери, возвышенности, благородства души. Она посвятила свою жизнь другим. Мать Тереза – подлинный голубь мира на планете.
Обо всем этом еще будет сказано в будущей книге, которая как бы подведет итог моей 25-летней творческой деятельности. Но как трудно идет время…
– И для вас тоже?
– Разве я могу быть исключением? Трудности, понятно, у всех очень разные. От природы я человек весьма любознательный, – заметил Джанни. – Я нуждаюсь в постоянных стимулах: хочу видеть новые фильмы, читать новые книги, газеты, журналы, специальные бюллетени, справочные издания, посещать выставки, ярмарки, возвращаться в близкие мне по духу города, на знакомые улицы, в милые сердцу дома. Подсчитал, в сутки я получаю в среднем более тридцати серьезных, интересующих меня новостей, как я их называю, «полезной информации». Главное счастье для меня – сознание, ощущение того, что я ЖИВ…
О чем я думаю, когда просыпаюсь утром? «Как все хорошо! Сегодня тоже можно чему-либо научиться! Доброе утро! Мы живы…» Если я лечу на самолете, еду в машине, говорю себе и другим: «Хорошо идем!»
– А ночью, когда наступает время отдыха?
– Вздох облегчения. Наконец-то могу, имею право заснуть! У меня столько работы, что порой забываю о существовании «святых» для итальянцев суббот и воскресений. Смещаются день и ночь. И это для меня нормально. Я никогда не жалуюсь. И никто не должен прикасаться к моему времени, хотя оно, как и результаты моего труда, принадлежит всем.
– Вы думаете, во что вам самому следует одеваться? Создаете ли вы сами свой определенный «имидж»?
– Я начал об этом думать лет двадцать назад. Одевая других, почему бы не одевать и самого себя? Мой цвет: или черный или голубой. После операции и выздоровления в 1997 году я почувствовал новый прилив энергии, что может сказаться и на моей моде, хотя моя мода – это всплеск настроения модельера, это «программная последовательность и своевременность действий». Ошибок в природе не бывает, почему же мы их должны так легко допускать? В расчете на удачу? Подобных расчетов не должно быть, иначе неудача придет, а у меня на нее нет свободного времени, и в честь поражений я за столом друзей и партнеров не собираю…
– Означает ли это, что вы любите праздники?
– От праздников у меня приступ аллергии. С тоской ожидаю наступления время отпусков, каникул. Чтобы спасти себя от этих «аллергенов», отправляюсь в США, в Нью-Йорк или Майами. Буду смотреть новые фильмы, восполнять пропущенное, посмотрю выставки. Буду просто бродить по улицам, бульварам, пляжам, покупать керамику, рисунки, картины, а еще сувениры и всякую чепуху.
– Какие воспоминания вы считаете самыми трогательными?
– Все, что связано с моими родителями. Однажды мать и отец приехали ко мне на Рождество… Были мой брат, сестра… Засыпанные снегом берега… Куда-то неслись наши любимые собаки… Теперь ни отца, ни матери больше нет на земле. Но есть брат, сестра с детьми, мои друзья… Это моя новая большая семья…
– Каковы ваши отношения с Наоми Кэмпбелл, которую вы открыли для мира моды?
– Дружеские, нежно-товарищеские, деловые… Она стала великой топ-моделью. Ей помог Бог, работала она сама, на нее работали обстоятельства и немного, конечно, я.
– Сколько у вас телохранителей?
– Много. Я старался их не замечать. Научился все делать так, чтобы они работали, не мешая работать мне. В любое время. Это – их дело. Я в чужие дела не заглядываю.
– Я телохранитель «во втором поколении», специализируюсь на обеспечении личной безопасности звезд первой величины кино-и фотомоделей, – говорит тридцатилетний римлянин Франческо Палацци, фамилию и имя которого знают немногие – сотрудники спецслужб, частные детективы и «заинтересованные лица», – но на экранах телевизоров и журнальных страницах он частый гость, человек, якобы причастный к аристократическому высшему «свету».