– Карьеру личного телохранителя начал еще мой отец сорок пять лет тому назад. Иво Палацци был «ангелом-хранителем» Джона Уэйна, Грегори Пека, Фрэнка Синатры, Берта Ланкастера. За десятилетия службы ни одного конфликта с подопечными, ни одного профессионального «прокола», хотя сложных ситуаций возникало множество. Владеем особыми приемами защиты, которые держим в секрете. Саморекламой не занимаемся: не говорим о совершенных подвигах, болезненное воображение гангстеров, филантропов и просто любопытных не разжигаем.
Под моей опекой находились Наоми Кэмпбелл, Джулия Роберте, Джек Николсон, Аль Пачино, Роберт Де Ниро, Эрос Рамаццотти… Контракты заключаем временные, по конкретным случаям и заданиям. Например, на последнем показе модной одежды в Милане был при Наоми Кэмпбелл. Везде. Мое агентство выполняет все требования клиентов.
– Вас нередко принимают за любовника, а не за охранника. Ночью и днем, по контрактам все 24 часа в сутки, вы находитесь при клиенте. Так что же ночью? Франческо смеется:
– Ночью с Кэмпбелл меня подменяет на службе моя сестра. Она тоже представитель нашей фирмы и большой профессионал в нашем деликатном, я бы сказал, в охранно-интимном и дипломатическом деле.
– У вас репутация «милого друга» Джулии Роберте – «Притти вумен». Вы с ней на днях, как сообщила пресса, уединялись где-то в Риме. Ведь это – факт?
– Факт. Я был необходим Джулии по работе. Мы прекрасно пообедали и поговорили в ресторане. В прессе все выглядело, как таинственное любовное свидание. Что делать? Каждый вправе делать любое заключение; для меня же главное: клиент спокоен, удовлетворен, «те-лоохранение» четко соблюдено.
– И все-таки об интимной стороне жизни профессионала?
– Мы живые люди, с полной гаммой чувств и переживаний. Но два «дела» не совмещаем. По крайней мере, никто из нашей фирмы не выступает в роли любовника «по совместительству». Лично я пока не был влюблен ни в одну прекрасную клиентку или клиента. Когда работа завершена, сохраняем дружбу. Например, в любое время по телефону может раздаться звонок: «Франческо. Это я, Аль… Пачино. Как дела? Просто хочу знать, как поживаешь, старик?»
– Когда вы на работе, чем и как вооружены? Например, где сейчас прячете пистолет?
– Оружия никогда с собой не ношу. У меня свои методы защиты. Впрочем, я же сказал: своих профессиональных тайн не раскрываю. Зато какое удовлетворение от работы! И без амбиций… Семейная традиция.
– Есть ли сожаления?
– Да. Не охранял Джанни Версаче в Майами-Бич в то утро 15 июля…
Джанни Версаче разработал свою теорию: «Философию нарцисификации общества в целом и конкретной личности в частности». В основе концепции: «Красота правит миром». На балу красоты присутствуют все: от королей до последнего простолюдина, теперь даже бомжа, который своим внешним видом, «запахами» и т. д. привлекает (точнее, отталкивает) внимание прохожих и публики вообще.
«Чистая красота» издревле властвует над всеми видами искусства и над самим человеком. Сколько помнит себя история человечества, считал Версаче, люди, в первую очередь, конечно, женщины, стремились украсить свое тело и его отдельные части: голову, лицо, глаза, нос, уши, губы… Например, почему еще 2500–3000 лет до нашей эры в моду вошла более светлая кожа у женщин и более смуглая у мужчин?
Джанни давал такое объяснение: женщины большую часть времени проводили в доме, были личностями более скрытыми, защищенными от «чужого глаза», поэтому более вожделенными, желанными. Более «белыми», «светлыми». Поэтому, считал Версаче, блондинки более совершенны и привлекают большее внимание мужской половины планеты.
Гармонию линий тела первыми среди древних, полагал Версаче, оценили греки и оставили после себя удивительные по красоте произведения искусств: Афродита – гармоничная, ласковая, Пандора – фаталистка и обманщица, коварная завоевательница. Но в красоте, говорил Джанни, «пляшите от анатомической Красоты тела».
Сколько внимания древние на Западе, Востоке, во всех уголках Света уделяли украшениям своего тела и лица!
С крестовыми походами произошло обратное: восточные линии, орнаменты, краски пришли на Запад. С падением Византии Восток «завоевал» в моде Запад. Во времена Екатерины Медичи укрепилось барокко, родилась модель красоты в итальянском понимании образа величия, образа прекрасного, образа священного. Барокко Версаче своими «корнями» уходит в барокко Медичи.
Возникло «искусство осветления ликов». В этом преуспевали прежде всего венецианцы с их искусством масок и традициями карнавалов. В XVI веке в лексиконе появился термин «макияж». Он означал «умение обманывать, перекрашивать лицо и одежду», как его и понимали вплоть до XIX века. Впрочем, в слово «макияж» вкладывалось и иное значение. Например, кардинал Мазарини применял румяна перед выходом на улицы Парижа и заявлял, что украшение лица ему необходимо для того, чтобы «народ и придворные видели, что он в прекрасном состоянии духа и здоровья».
Массовое производство косметики началось в XIX веке, родилась мода «денди», румяна, губная помада; духи стали производиться в промышленных масштабах, как говорят в Италии, прошли период «демократизации», «общедоступности». В XX веке, сразу после Второй мировой войны, начался новый этап в развитии «индустрии красоты». Движущей силой этой индустрии стали женщины всех стран, схожие в своем желании иметь свой отдельный от семейных расходов бюджет на украшение и совершенствование собственного тела. Общедоступность получили эстетическая медицина и хирургия. Под воздействием «ветров моды» открывались салоны красоты. Неожиданно белизна стала уступать место «смуглым оттенкам различной степени загара». В XX веке женщина в среднем стала в три раза больше тратить времени на разглядывание себя в зеркале. Раздолье для косметологов, модельеров, врачей, производителей одежды, косметики и самих зеркал. Однако коварные зеркала таили в себе и опасность. Они показывали не только линии красоты и совершенства, но фиксировали уродство, все «ошибки природы», которые женщины стараются скрыть от окружающих и от себя самих. (Конечно, они хотели бы скрыть от себя самих, но невозможно. Иначе, все вдруг обернулись бы красавицами. И как тогда жить дальше?)
Вот один из «споров» Версаче и Сьюзи с участием Роверси.
– Почему вы приглашаете на подиум лишь самых красивых, самых знаменитых?
– Мне так нравится, – отвечал Версаче.
– Я же считаю, что тело в течение жизни постоянно меняет свои линии, – замечала Сьюзи. – Человек не желает, но вынужден следить за своими формами. Когда он (она) смотрит на модель и как бы примеряет на себя то, что на ней, то как бы невольно теряет индивидуальность, самостоятельность, он один из тысячи зрителей, нетворческих личностей, вздыхателей и созерцателей… Он вторичен. И зачем искать нечто более красивое, нежели то, что подходит только тебе? Тело это то единственное, чем владеет человек, то, что ему дано Богом, то, что принадлежит человеку и все, что ему остается в течение жизни.
– А как это понять? Тело – все, что остается человеку?
– Тело в отличие от лица не умеет притворяться. Оно такое, какое есть. Тело можно сжать, растянуть, что труднее, но тело лишено чувств, у него нет эмоций… Правда, тело умеет вздрагивать и не только от внешних возбудителей… Все движения тела имеют в своей основе женские начала…
– Это почему?
– Мужские движения, – говорит Сьюзи, – разрушают, женские – созидают.
Я, например, создала «театр одной юбки» (юбку «сконструировал» Версаче). Юбка играла роль целой сцены. Из юбки на сцену «выходили» колени-актеры и начинали вытворять самые неожиданные «коленца» с многими смысловыми вариациями. А этих вариаций – на любой вкус. Их бесконечное множество в количественном отношении.
– Скажите честно, Сьюзи, – приглашал к откровенности Джанни. – Вам ни разу не хотелось бы стать столь же красивой, артистичной, популярной, как Наоми, Шиффер, Кроуфорд, Бруни?
– Неужели вы, Джанни, ничего не понимаете? Я не могу проснуться наутро и стать вдруг красивой, как Наоми. Я могу быть красивой, но только такой, как есть сама. Я хочу быть более красивой, но это я, Сьюзи. Да, я могу быть более чистой, более молодой, более отдохнувшей, однако это вновь я, Сьюзи Блади! Те, кто этого не понимают, состарятся быстрее и редко будут выглядеть красивыми… для себя. Красивая на подиуме, на сцене – еще не красивая для себя. Часто о топ-модели говорят: как она сегодня прекрасно выглядела. Она действительно выглядела превосходно – это ее роль на сцене. А внутри? Это мало кого интересовало. Она топ-модель, профессионал. У нее нет эмоций. Топ-модель, Сьюзи Блади, такую бесчувственность тела отрицает… И мысли у Сьюзи всегда чистые, как и у Джанни Версаче в ходе этого разговора…
Джанни Версаче далее в спор не углублялся, а лишь порекомендовал Сьюзи покупать для ее мудрого тела больше разных платьев и костюмов, чтобы отвечать без лишних эмоций каждому конкретному случаю.
В сентябре 1997 года маг и волшебник Дэвид Копперфилд побывал в Москве и в связи с этим визитом вновь проявился интерес к Шиффер. Дэвид оставляет нам ровно столько тайн, сколько остаются для вас нераскрытыми. Помимо магов в нашем мире существуют антимаги, которые при определенном напряжении и знаниях «раскалывают» все трюки иллюзионистов, использующих в своих целях достижения техники, науки и, конечно, нещадно эксплуатирующих свой талант, ум, тело и человеческую доверчивость. В результате зритель поражен сложностью номеров, отточенностью исполнения, всем вплоть до хореографии и музыкального сопровождения. Перед нами Дэвид – человек-тайна, феномен. Его личная жизнь, спросите вы, тоже тайна? Ведь о нем столько написано…
«Более или менее, – отвечал журнал «Дженте». – Говорят, что у Дэвида было 300 любовниц. Явное преуменьшение, но кто, впрочем, считал? Поклонниц, готовых превратиться, нет, не превратиться в…, а произвести эксперимент – множество… И заметим, разного возраста…»