– Что это? Назад к велосипеду Леонардо да Винчи? – спросили Версаче.
– А почему бы и нет? – задумался стилист. – «Красоту надо создавать, но еще труднее ее сберечь и сохранить», говорил еще Леонардо да Винчи.
Леонардо прожил в Милане с некоторыми перерывами более четверти века, отдал городу лучшие творческие годы, и миланцы воздали должное его гению, выбив на памятнике трогательные слова: «долгое время он был завидным гостем Милана, где имел друзей, учеников, славу». Разве нельзя сказать подобные слова и о Версаче, прожившем в Милане тоже 25 лет?
Где чаще всего в Милане бывал Версаче? Миланский собор, крепость-дворец герцогов Сфорца с башней Филарета, церковь Санта-Мария делла Грацие, где находится фреска «Тайная вечеря» Леонардо Да Винчи, музей-дворец Брера со статуей Наполеона (скульптура Антонио Кановы), галерея Витторио Эмануэле II (длина 196 метров – на 10 метров больше центрального нефа Собора Святого Петра в Риме), с «крыльями» по 53 метра и высотой в 47 метров. Мозаичные картины над куполом символизируют четыре континента – Европу, Азию, Африку и Америку и четыре призвания миланцев – сельское хозяйство, промышленность, искусство и наука. Миланцы острят: архитектор Джузеппе Менгони – автор проекта – забыл Австралию (не беда, но вот исключил моду и финансовое дело (миланский «конек») и поэтому, видимо, при открытии галереи в 1877 году свалился из-под купола. Ошибки не исправлены, но галерея прекрасно живет (жертва принесена) и стала прародительницей всех европейских «пассажей», включая московский. Среди «жемчужин» города – театр «Ла Скала», центральный вокзал и стадион «Сан-Сиро»… Как большинство итальянцев, Джанни Версаче питал «слабость» к футболу.
Какие из шедевров вызывали наибольшие тревоги Версаче? Прежде всего, фреска «Тайная вечеря», одно из величайших творений мирового изобразительного искусства, произведение, по которому Версаче и модельеры изучали и изучают классическую историю одежды древних.
Церковь Санта-Мария делла Грацие, куда автомобиль доставит за пять минут от Дуомского собора по улице Мадженте, построена в 1460 году в готико-экспериментальном стиле (проект Дж. Солари и Доната Браманте), хранит уже ровно пятьсот лет шедевр Леонардо.
Первые повреждения фреска получила еще в 1517 году, затем в 1558–1782 годах, когда монастырь делла Грацие служил резиденцией местной инквизиции. Судьба не проявила благосклонности к церкви: во времена Наполеона в трапезной была устроена конюшня – не лучшее соседство для «Тайной вечери». В 1801 году церковь оказалась залита водой. В августе 1943 года – новое несчастье: Санта-Мария делла Грацие сильно пострадала от бомбардировок и была восстановлена лишь в 1953 году.
Черные полосы в жизни фрески не прекращаются в наши дни. Теперь выяснилось, что при реставрационных работах современные специалисты ошиблись в расчетах. Вели работы не с той стороны, для «усиления глаза» пользовались только микроскопами, «лечили» фреску опасным инструментом – электронным хирургическим ножом, который якобы должен был быть исключен при проведении операции по спасению шедевра.
Если фреска погибнет, кто будет виноват? Оказывается, не реставраторы, а… сам Леонардо да Винчи, который создавал свое произведение темперными красками. Так или иначе, но в XXI веке фреске необходимо жить, хотя бы для того, чтобы выступать «истцом» на процессе «Леонардо да Винчи». Возможно, она спасет доброе имя маэстро, защитит его мысли о красоте и уродстве, об умении «делать все», но с учетом столетий и инструментов… В 1996 году главным спонсором реставрационных работ стала торговая палата Милана со средствами от стилистов Армани, Версаче, Ферре. Версаче острил: «Если упадет Пизанская башня, будет виноват Пизано; погибнет фреска «Тайная вечеря» – вина на Леонардо, а если раскритикуют творчество одежды Версаче, то вина теперь ясно на кого падет…»
Опасность нависла и над дворцом Брера (XVII век), «кладезью искусств», где с августа 1809 года в 38 залах разместилась национальная художественная галерея с коллекцией картин Рафаэля и Тинторетто, Беллини и Тьеполо, Караваджо и Карпаччо, Веронезе и Пьеро Делла Франческо. Во дворце не отлажено действие системы кондиционеров и увлажнителей, от чего страдают произведения искусства. Об этом знают ИЗ служащих дворца, городское руководство Милана и Рима, но от этого «поломки в приборах» не устраняются.
– Будем надеяться, что Рафаэль и Беллини выдержат, – с надеждой замечал Версаче, – но для оздоровления дворца нужны многие сотни миллионов лир. Финансы и искусство будут неразлучны в XXI веке.
Какое слово скажут преемники Версаче?
Вы помните, что из великих актрис современности Джанни Версаче всегда и, прежде всех, выделял Джину Лоллобриджиду. Почему именно ее? Ответа нет, и не может быть, потому что речь идет о двух неординарных личностях, каждый из которых неповторим в своем виде искусства.
Джина Лоллобриджида – «Дива» по рождению, которая сумела себя сохранить. «Дива». Так называют в Италии кинозвезд, топ-моделей, сверкающих на подиумах «прет-а-порте», страницах журналов высокой моды. В Милане, на территории самого большого в Италии ярмарочного комплекса, открывалась демонстрация модной одежды. На аэродромы северной финансово-промышленной столицы слетались знаменитые «дивы». И в эти же дни (точно это происходило 7 марта 1995 года) из Милана улетела «королева див» – великая Джина Лоллобриджида. Полное недоумение журналистов, каскад самых неожиданных вопросов и решительные ответы актрисы:
– О каких «дивах» сегодня может идти речь? Это не «дивы», а девы, выросшие на спагетти и картофеле. Они верят, что подмостки высокой моды их вознесут в поднебесье. Заблуждение. Качеств одной Мэрилин Монро хватит на десять Клаудий Шиффер и двадцать Элл Макферсон. Конечно, они – прекрасные фотомодели, но что они понимают в «дивизме»? Дива – это магия, тайна, соблазн. Я бы, например, хотела посмотреть в мои годы на Карлу Бруни, Линду Евангелисту. Сегодня они очень обаятельны. Это правда. Однако подлинная дива – совсем другое дело. Это не бег за модой, а противостояние моде, умение чувствовать смену поколений. Не забывайте, время безжалостно ко всем. К дивам и девам. Но дивы остаются дивами. А девы становятся…
– В чем секрет вашего долголетия актрисы?
– Я живу интенсивной жизнью, в которой сочетаются невинность восприятия окружающего мира и юношеский энтузиазм. Я изобрела собственный эликсир против старости. Возраст не идет в расчет по сравнению с духовным состоянием человека. Я знаю восемнадцатилетних, которые по душевным качествам старее моей тетушки Калидонии, которая жила в родном Субиако (родина Джины) до ста двенадцати лет и сохраняла совершенно здравый рассудок, удивительное чувство юмора и завидную память. Я бы и себе пожелала такого же здоровья. Восемнадцатилетним этого не понять. У них впереди еще много «всякого разного» плюс 93 года непрожитого опыта.
– Джина, в мире искусств вас знают как актрису, журналиста, писательницу, художницу, скульптора, фотографа. В каком из этих видов творчества вы обрели наибольшее удовлетворение?
– Пожалуй, в фотографии. В ней, как и в скульптуре, успех мастера зависит только от его индивидуальных усилий. В кино успех зависит от действий и таланта всего съемочного коллектива. В моих фильмах я всегда чувствовала сильную зависимость от режиссера, продюсера, оператора. В фотографии я свободна. Сейчас я снимаюсь в больших фильмах. Но и кино теперь другое. Я работала в кино – в Кино с большой буквы. Те времена были подобны эпохе Возрождения в итальянской живописи и скульптуре. Это мое личное восприятие, особое отношение к кинематографу. Согласитесь, существуют единые критерии для популярности актеров: одни снимаются из фильма в фильм и, незамеченные историей, однажды уходят с экрана или с подиума демонстрации мод. Другие – остаются навсегда в памяти поколений и необязательно молодыми. Именно они – от рождения и воспитания «дивы».
– Вернемся к профессиональной деятельности. Что вы думаете о современном итальянском кино?
– Его, по-моему, похоронили. И это – большой грех. Но я все равно бы работала, причем с удовольствием. Например, с Нанни Моретти, Джузеппе Торнаторе… Когда приезжаю в Италию из-за рубежа, то в кино не хожу. Кино – профессия неблагодарная. Хуже мафии.
– Говорят, что в детстве вы подражали королевам?
– Теперь королевы подражают мне. Особенно в одежде…
– Ваше светское неподчинение?
– Я не знаю, что это такое. Я – человек серьезный и с хорошей памятью, скорблю по Версаче, леди Диане, по матери Терезе…
Говорят, что у Джанни Версаче была «идефикс»: создать свой «Олимп», который бы существовал в реальной жизни, но в отрыве от окружающей среды, Олимп, к которому могли бы приближаться только «достойные» гости, дары несущие, друзья, открытые, бескорыстные, родственники в ранге и тоге почти «полубогов»…
Место «окончательного Олимпа» Джанни Версаче так и не выбрал, рассчитывал основать его после 2000 года. Однако время не поторопишь, не обгонишь, не остановишь…
Первая попытка создания своего «Олимпа» относится к 90-м годам, когда Джанни повелел установить первые ступеньки мраморной лестницы на улице Джезу в Милане. Этот «главный дом своей жизни» Версаче хотел видеть как своего рода убежище, пристанище шикарного отшельника, уставшего от повседневного бешеного ритма многочисленных встреч.
Их называли «секретными» лишь потому, что они – модели, обладательницы уникальных размеров, перешагнули или подошли к тридцатилетнему возрастному барьеру, и находились на пике своего артистического расцвета (на конец 1990-х гг.).
Чешка Полина Порицкова. Возраст – 32 года, рост 178 см; бюст – 88 см; талия – 57 см; бедра – 88 см. Снималась в фильме «Анна и алиби». В 1990 году разорвала мегаконтракт с Кельвином Кляйном. Подписала контракт с Майбеллином. Полину по внешним данным сравнивают с Одри Хепберн. Это ее обижает, и чешка считает, что ее сходство с великой актрисой служит ей плохой рекламой. Джанни так не считал.