– Начинали с нуля, – говорил Версаче. – Теперь сеть бутиков на всех континентах, линии моды нашей фирмы признаны повсюду.
– Какие качества вы считаете главными для современных кутюрье?
– Трудолюбие, фантазию, терпение, скромность и широту души. Это моя точка зрения, человека с ярко выраженным средиземноморским характером. Всем, что сегодня имеет моя семья, мы обязаны маме. Она была портнихой, и я с двенадцати лет работал у нее подмастерьем. Ее первая заповедь: никаких подарков, только справедливая плата за труд. Сам же бескорыстно помогай другим. Что я и делал с детства. Помогал, например, тетушке Матачена, подбирал ей ткани, нитки, пуговицы для одежды…
– Понять мастера может каждый, подать ему некому… Моя любезная матушка подарков нам не делала. Считала, что дары развращают душу и мозг. Теперь мы все с ней согласны, и у нас есть квартиры, дома, виллы в Риме, Милане, на озере Комо, в Нью-Йорке, на Майами…
– Хобби?
– Как вы знаете, за последний год пристрастия не изменились. Живопись, антиквариат, произведения старинного и современного искусства. Кандинский, Шагал, французские импрессионисты. Недавно приобрел полотно Пабло Пикассо. Портрет Франсуазы Жиро с детьми Паломой и Клодом.
– Здоровье?
– Слава богу! В прошлом году перенес тяжелейшую болезнь. Думал о самом худшем. Но выжил, теперь строю планы на третье тысячелетие. К 2000 году я уже готов!
– Кто ваш кумир? Есть ли у вас свой образ женщины, для которой бы вы всегда шили свое платье?
– Ее Величество Женщина в целом. Это – милые синьорины, и еще недавно певица Элла Фитцджеральд, и Софи Лорен, и Джина Лоллобриджида… Когда-то в юности я рисовал лица Софи и Джины. В эскизах одевал их так, что кое-кто считал меня сексуальным маньяком. Но я им никогда не был. Секс – дело тонкое, эмоциональное, персональное. Маньяк – это ужасно. И вред от него всему обществу.
– Вы следите за тем, как живут ваши близкие и друзья юности на родине, в Калабрии?
– Известия из Калабрии получаю часто. О многом знаю по прессе. Например, по-прежнему ходят паромы. В общем, там, где когда-то плавал Одиссей, больших изменений не происходит.
В многочисленных интервью, обращаясь к стилистам, журналисты часто заводят разговор о кинематографическом и театральном искусстве. С живописью, кажется, все ясно и просто: картины имеют свою стоимость, цены постоянно растут, появляются новые гении, а деньги в них вкладывать выгодно, полезно, надежно.
Одеть же театральную труппу на один или несколько спектаклей – это уж спонсорство, требующее значительных капиталовложений. Джанни Версаче шел на это. С кино дело обстояло сложнее, и Версаче следил за положением на рынке кино.
– Кто ваш любимый режиссер?
– Федерико Феллини.
– Самый любимый актер?
Марчелло Мастроянни.
…Марчелло ушел из жизни 19 декабря 1996 года, через тринадцать дней после того, как Джанни Версаче отметил свое пятидесятилетие. Из стилистов Марчелло особенно ценил Джанни.
Версаче, как и многие другие деятели итальянского и мирового искусства, тяжело пережил вторую потерю после Федерико Феллини – смерть Марчелло Мастроянни.
Глава 4Меня любила жизнь
Марчелло Мастроянни навсегда остался и в моей памяти. Благодаря Федерико Феллини и Альберто Моравия, которые познакомили меня с Марчелло, я имел возможность часто встречать актера и даже знал, пожалуй, многие римские места деловых и дружеских свиданий Марчелло. Теперь легко сказать, но в любой полдень, когда Мастроянни был в Риме, я мог найти актера в определенном месте Вечного города.
Ныне остались воспоминания, и я в их власти. Уход Версаче заставляет вспомнить и о тех, кто был в его «интеллектуальной обойме», в кругу его близких, друзей, партнеров, единомышленников…
…Он был в черных очках. Воротник серого длинного пальто поднят. Сломал сигарету, выбросил.
– Чао, Федерико… Я потерял друга. Человечество – своего гения… Смерть безжалостна… Потери неизбежны, но разве это утешает, – говорил мне Марчелло Мастроянни в коротком интервью при прощании с Федерико Феллини в Риме.
…Теперь не стало и Марчелло. Он ушел из жизни в Париже 19 декабря. В 5 часов 45 минут. В квартире своей подруги Анны Марии Тато, на пятом этаже дома 91 по улице Сены. Через полчаса пришла Катрин Денев с дочерью Кьярой…
Марчелло хотел отметить Рождество вместе с дочерью, ожидавшей ребенка. Не успел. Последний спектакль, в котором сыграл Марчелло Мастроянни, назывался «Последняя луна» драматурга Фурио Бордона. Премьера состоялась в Венеции в театре Гольдони. В Венеции было и наше последнее рукопожатие. В Венецию приезжал и Версаче.
– «Перевари» текст пьесы, и ты поймешь, что я хочу сказать всем, – сказал он. – Я верю в жизнь, но все чаще думаю о другом…
В финальной части спектакля сгорбленный Марчелло, в стареньком твидовом пиджаке, в шлепанцах, произносит монолог:
«Я хотел бы умереть на Рождество. Под большой елкой, усыпанной разноцветными лампочками. Вокруг огромная площадь. Медленно падает снег. Я смотрю на него. Рядом два моих брата. Я чувствую себя как дома, в тишине и безопасности. На голове сдавливающая виски шапочка. Словно на ребенке… Скажу правду всем, хотя она неприятна. Это право у меня никто не может отобрать. У меня нет будущего: оно уже не существует…»
…Он словно зачитывал свой «приговор». Но об этом мало кто знал. Зал аплодировал великому актеру. Он улыбался своей мягкой застенчивой улыбкой. Для итальянцев Мастроянни – самый «итальянский актер». Ирония, остроумие, великодушие, хитрость, скромность и бравада…
– О себе рассказывать стесняюсь, – говорил мне тогда в Венеции Марчелло. – Кажется, что повторяюсь. Родился 28 сентября 1924 года в Чочарии в семье ремесленника-краснодеревщика. Кино стало моим призванием, жизнью, хотя начинал в 1944-м с учебы на топографа в военно-географическом институте во Флоренции. Первая серьезная работа в кино в 1947 году в фильме «Отверженные». К «Собачьей жизни» (1950 год) за спиной уже семь фильмов, и можно было даже жениться.
Я обвенчался в 1950-м с Флорой Корабелла. Через год у нас родилась дочь Барбара. Флоре я храню верность самого неверного супруга. Бывает и такое. «Такова жизнь», – говорят не только французы. У меня же мысли чистые… Я постоянен. Всегда верю в любовь. За это любят и меня.
Его как-то назвали «Казанова наших дней», и он ответил:
– У венецианца было в активе 116 дам сердца, как утверждают историки. Писатели создали о Казанове 500 романов и свыше десяти тысяч литературных эссе. Обо мне и моих романах – ни одного. Нет, я не соблазнитель. Для меня «амур» – движение взаимное. В нем я участвую всего «наполовину». Правда, всегда начинал движение первым. Бывали и неудачи. Мечтал о Мэрилин Монро, но, увы… Мечтал о цинской императрице…
В Риме вышла книга о Марчелло Мастроянни, о «личных историях» самого обаятельного, самого соблазнительного, самого остроумного и другого «самого, самого» актера итальянского и мирового кино второй половины XX века. Победителя, как говорят в Риме, по десяти параметрам – «главного любовника-латинянина», налетчика на незащищенные женские сердца.
– Я никогда не был «налетчиком», – не соглашался Марчелло. – Специализировался «на взглядах». Молчаливых, застенчивых, но полных значения. Вспоминаю первую обнаженную женщину. Нет. Их было сразу две. В одном приватном римском доме я честно сказал, что у меня нет денег, а они (неблагоразумные) сказали, что могу убираться. С тех пор в дома свиданий я больше ни ногой. Мрачные заведения. Никаких чувств и подлинных эмоций.
…Жить в окружении прекрасных актрис, с которыми надо еще и работать, совсем непросто. Например, отснята любовная сцена. Электрики и другие, кто находился рядом, хотят знать, как все происходило на «самом деле», не в кино… Еще бы, ведь в объятиях Софи Лорен, Урсулы Андерс… Но у меня с ними не было «общего языка»…
Расстаться с женщиной (а не оставить ее) всегда болезненно. Им, женщинам, проще: они, словно хирурги, режут навсегда. Мужчины «ковыряют» раны…
Из своих дам сердца Марчелло хранил особо нежные чувства к Катрин Денев (в Париже они жили по соседству): «Мы прожили чудесное время. Я всегда смотрел на нее с восхищением. И было на что смотреть. Но затухают даже звезды. Такова жизнь. А жаль…»
Когда они повстречались (как всегда, на съемках), Марчелло было сорок восемь, Катрин – двадцать девять. «В пятьдесят я стал отцом. Это особая ответственность, другое ощущение мира. Печально, что чудеса в личной жизни случаются, когда тебе уже больше пятидесяти…» – скажет он потом.
Встречи становились все более редкими. Несколько раз Марчелло приезжал в Париж. Тайком приходил в школу, чтобы увидеть среди ребятишек свою Кьяру…
А что же Флора, законная жена Марчелло? Она знала обо всем. Даже предложила Марчелло развод. Мастроянни – верный супруг – только с удивлением взглянул на жену… Не с ума ли сошла?
– Я его ревновала, наверное, меньше, чем все другие, – говорила Флора. – Знала, что ревность – чувство пустое, бесполезное, лишнее и болезненное для самой себя.
А отношения с Софи Лорен, вместе с которой Марчелло Мастроянни снялся в двенадцати фильмах? «Любовные связи» Марчелло и Софи в кино стали «хрестоматийными».
– Нас связывает только глубочайшая дружба, – смеется Софи Лорен. – Для меня Марчелло как родной брат. И я для него также, думаю, дорога́. (Это была действительно великая дружба двух величайших актеров.)
– Можешь ли ты упрекнуть себя в чем-либо недостойном в отношении женщин? – спрашивали Марчелло.
– Ни в чем. Нет, пожалуй, лишь в одном: для меня всех женщин было слишком мало… А еще я очень модный, в любой одежде. Софи Лорен подавай то «Валентино», теперь – «Армани». Я же «договаривался» со всеми стилистами сразу, но прежде всего с Версаче…
Кто из режиссеров оказал наибольшее влияние на творчество Мастроянни-актера? Прямого ответа на этот сложный вопрос Марчелло не давал. Работал с Коменчини, Де Сантисом, Де Сика, Антониони, Де Филиппо, Висконти, Трентиньяном, Скола, Поланским, Михалковым. Но особо прочная дружба многие десятилетия связывала Марчелло с маэстро Федерико Феллини. «Я очень счастливый человек. Меня любила жизнь…» Для итальянца эта фраза Марчелло звучит как один из его многочисленных афоризмов. Итальянцы умеют чтить своих гениев при жизни и после… Мастроянни завоевал любовь, которую называл несчастьем для бедных и богатых. Для всех…