"Вы не приехали, и мы отдали девушку за другого, как же теперь отдать вам уже замужнюю?"
Покуда они препирались, появился там один умный горожанин, случайно, по каким-то своим делам, оказавшийся в той деревне. Услыхав, как горожане кричат:
"Мы оттого не приехали, что, по словам адживака, положение звёзд не благоприятствовало браку!" — горожанин воскликнул:
"Какой прок в созвездиях? Вам что: девушка нужна была или звёзды?" — и спел такую гатху:
Глупец, который ищет в звёздах смысла,
Теряет смысл деянья своего:
Кто к цели следует, тому сам смысл созвездье;
Что могут звёзды значить для него?
Горожане поссорились, покричали, но, не получив девушки, убрались восвояси". И Учитель повторил: "Не только ведь ныне этот адживак, монахи, расстроил свадьбу в семье — он уже и прежде помешал браку". И, заканчивая своё наставление в дхамме, Учитель истолковал джатаку, так связав перерождения: "Адживаком тогда был этот же самый адживак; ссорились в ту пору те же семьи; умным же человеком, пропевшим стих, был я сам".
(Перевод Б.А. Захарьина)
Джатака о полных чашах
С восклицания: «Полны все чаши...» — Учитель — он жил тогда в Джетаване — начал свой рассказ о ядовитом зелье.
Как-то раз в Саваттхи пьяницы, сойдясь вместе, жаловались друг другу:
«Нечем нам заплатить за выпивку, как же раздобыть её?» И один из них, известный своим бессердечием, подбодрил их:
«Не тревожьтесь, друзья. Есть хорошее средство».
«Какое средство?» — спросили его. Он ответил:
«Когда торговец Анатхапиндика ходит на приём к правителю, он надевает богатые одежды и унизывает пальцы дорогими кольцами и перстнями. Давайте подмешаем в чашу с вином дурмана, приготовим все необходимое для пирушки, усядемся и станем поджидать Анатхапиндику. Как только он появится, мы все закричим: «Выпей с нами, великий торговец!» — заманим его к себе и напоим этим зельем до бесчувствия. Потом мы снимем с пьяного одежды, перстни и кольца и ими будем расплачиваться за выпивку». Слушатели, выразив своё одобрение, сделали все, как им советовали.
Как только показался торговец, пьяницы загородили ему дорогу и стали уговаривать:
«Пойдём с нами, хозяин. У нас есть чудесное вино, выпьешь капельку и пойдёшь своей дорогой».
«Подобает ли человеку, который, следуя благороднейшему вероучению, вступил в Поток, пить хмельное? — подумал Анатхапиндика. — Однако, хоть это и не к моей пользе, пойду с ними и проучу пьяниц».
Приняв такое решение, он пошёл с ними к месту пирушки и, едва глянув на вино, понял, что мошенники подмешали в него дурманного зелья.
«Ну ладно, — решил Анатхапиндика, — сейчас я навсегда прогоню их из этих мест».
«Ах вы, презренные пьяницы! — закричал он. — Подмешав в чашу с вином дурманного зелья, вы собираетесь спаивать прохожих, а потом, когда они упьются до бесчувствия, обирать их? Вот зачем вы уселись тут в кружок, вроде бы для пирушки. Вот почему вы так нахваливаете своё вино. Ни один из вас, однако, не осмеливается налить его себе: не будь оно с дурманом, вы бы его и сами пили».
При этих словах торговца пьяницы в страхе разбежались. Анатхапиндика же, выбранив их, направился было домой, но передумал.
«Надо рассказать Татхагате о выдумке этих пьяниц», — решил он и пошёл в Джетавану, где и поведал обо всем Учителю. Выслушав Анатхапиндику, Учитель заметил:
«Ныне эти пьяницы хотели надуть тебя, мирянин, а прежде они точно так же пытались обмануть мудрых». И, поясняя сказанное, Учитель поведал торговцу о том, что было прежде.
«Во времена былые, когда на бенаресском престоле восседал Брахмадатта, Бодхисатта был торговцем в Бенаресе. И произошло то же самое: пьяницы, сговорясь, подмешали в вино дурмана и, дождавшись бенаресского торговца, стали упрашивать его выпить с ними. Торговец считал, что это ни к чему, но, желая разоблачить мошенников, пошёл с ними. Едва взглянув на стол, накрытый для пирушки, торговец тотчас разгадал замысел пьяниц, но не подал вида, подумав: «Теперь-то я разгоню их». Приняв такое решение, он сказал:
«Почтенные, идти на приём к правителю во хмелю — дело неподобающее. Подождите меня здесь. Я схожу к правителю, а на обратном пути скажу вам, смогу ли я выпить с вами вместе». Когда торговец возвращался от властителя, пьяницы стали звать его:
«Иди сюда, господин!» Торговец подошёл к ним и, увидев полные дурмана чаши, сказал:
«Что-то не нравится мне ваша пирушка: чаши с вином, как были, так и стоят нетронутые. Вы нахваливаете это вино, а сами его не пьёте. Если оно и впрямь такое чудесное, вы бы и сами пили. Должно быть, в него подмешан дурман». И, окончательно сокрушив надежды пьяниц, Бодхисаттва спел им такой стих:
Полны все чаши, но вино стоит нетронуто. Престранно!
Иль, не сулящее добра, вино, видать, не без дурмана?
До конца дней своих бенаресский торговец продолжал раздавать милостыню и творить другие добрые дела, а с окончанием отпущенного ему срока перешёл в иное рождение в согласии с накопленными заслугами».
И, завершая наставление в дхамме, Учитель так истолковал джатаку: «Пьяницами были тогда эти самые пропойцы, бенаресским же торговцем — я сам».
Джатака о плодах
Словами: «На это дерево залезть нетрудно...» — Учитель — он жил тогда в Джетаване — начал повествование о некоем мирянине, весьма искушённом в распознавании всяких плодов.
Как-то раз один саваттхийский землевладелец пригласил к себе всю общину во главе с Пробужденным, усадил за стол в своём саду и, досыта накормив гостей сладкой рисовой кашей и другими яствами, наказал своему садовнику: «Пройдись с монахами по саду. Пусть они отберут для себя манго и любые иные плоды, какие только пожелают». Выполняя распоряжение хозяина, садовник пошёл с монахами в сад; едва взглянув на какое-нибудь дерево, он говорил монахам, что такой-то плод на нём зелен, такой-то — созрел наполовину, а такой-то — вполне зрелый, и каждый раз его слова оказывались чистой правдой. Монахи, воротясь к Татхагате, принялись наперебой рассказывать; «Почтенный, этот садовник столь искушён в распознавании плодов, что может, едва глянув с земли на дерево, сказать, какой плод зелен, какой поспел наполовину, а какой совсем уже спелый, и все, что он говорит, оказывается верным». Выслушав их, Учитель молвил: «В распознавании плодов, монахи, искусен не один лишь этот садовник — и прежде были умные люди, хорошо разбиравшиеся в этом деле». И он поведал собравшимся о том, что было в прошлой жизни.
«Во времена стародавние, когда на бенаресском троне восседал Брахмадатта, Бодхисаттва появился на свет в семье торговца. Став взрослым, он посвятил себя торговле и странствовал с пятьюстами повозками. Как-то раз он оказался на большаке, что вёл в глубь леса. Бодхисатта приказал остановиться на опушке, собрал всех своих спутников и строго предупредил их:
«В этом лесу могут расти ядовитые деревья. Смотрите, не пробуйте без моего разрешения незнакомых вам листьев, цветов или же плодов!»
«Хорошо», — ответили спутники Бодхисаттвы, и караван углубился в лес. На самом его краю, возле какой-то деревушки, росло дерево — все в плодах. Ни стволом, ни ветвями, ни листьями, ни цветами — ничем не отличалось от манго это дерево. И плоды его и цветом, и формой, и запахом, и вкусом были — ну точь-в-точь манго. Да только всякий, кто их пробовал, тотчас погибал от смертельного яда.
Несколько жадных торговцев, что ехали впереди, приняли ядовитое дерево за манго и набросились на плоды. Остальные же решили:
«Спросим сначала у нашего старшего» — и, держа в руках плоды, стали дожидаться Бодхисаттвы. Когда показался Бодхисаттва, они обступили его и стали спрашивать:
«Почтенный, можно ли нам есть эти плоды?» Бодхисаттва же, увидев, что это вовсе не манго, объяснил им:
«То, что вы называете манго, на самом деле плоды ядовитого дерева, не ешьте их». Затем он стал помогать тем, кто уже наелся плодов: вызвал у них рвоту, накормил смесью из четырёх видов сладостей и тем исцелил.
Тут надо сказать, что до того дня все торговцы, которые останавливались на привал у этого дерева, наевшись отравленных плодов, погибали мучительной смертью. На утро деревенские жители выходили из своих домов, хватали мертвецов за ноги и уволакивали в укромное место, а потом забирали себе повозки со всеми товарами и всем, что было у мёртвых торговцев. Так и в тот день: едва показалось солнце, жители деревни поспешили к дереву, договариваясь по дороге:
«Мне достанутся быки». —
«А мне — повозки». —
«А мне — товары». Увидав, однако, живых и невредимых торговцев, они изумились:
«Как вы догадались, что это дерево не манго?»
«Это не мы догадались, — ответили крестьянам торговцы, — это узнал наш старший». Крестьяне обратились тогда к Бодхисаттве:
«Расскажи, мудрейший, как ты сумел догадаться, что это дерево не манго?»
«По двум признакам», — сказал Бодхисаттва и спел такой стих:
На это дерево залезть нетрудно,
и от села оно — рукой подать.
Плоды его не могут быть съедобны —
едва взглянув, сумел я угадать.
Наставив таким образом все множество собравшихся в дхамме, Бодхисатта в полном здравии продолжил своё путешествие».
И, завершая урок дхаммы, Учитель повторил: «О бхиккху, были ведь и в прошлом мудрецы, которые знали толк в плодах».
Джатака о царевиче Панчавудхе
Со слов: «Кто отрешился от всего мирского...» — Учитель — он жил тогда в Джетаване — начал рассказ об одном не слишком усердном бхиккху.
«Правду ли говорят, брат мой, что ты не слишком усерден?» — спросил однажды Учитель этого бхиккху.
«Правду, Учитель», — ответил ему бхиккху.
«В прежние времена, брат мой, мудрые добивались царства, проявляя, когда это было нужно, поразительное упорство», — сказал Учитель, и он поведал монаху о том, что было в прошлой жизни.
«Во времена стародавние, когда на бенаресском троне восседал Брахмадатта, Бодхисатта родился сыном царя от старшей жены. В день наречения отец с матерью созвали восемьсот брахманов и, исполнив предварительно все их прихоти и желания, спросили о судьбе сына. Искушённые в знании людских судеб брахманы, видя счастливые приметы на теле дитяти, предсказали: «Твой сын, великий царь, наделен святостью, заслуженной в прежних рождениях, и после твоей кончины он обретёт власть над царством и, прославясь умением вести бой пятью различными способами, станет самым могущественным человеком во всей Джамбудипе». В соответствии с прорицанием брахманов царевича тогда же нарекли «Панчавудха», то есть «Искушённый в пяти способах ведения боя».