После долгих препирательств жена торговца сказала наконец:
"Ну хорошо, я пойду сделаю столько вина, чтобы ты мог напиться вволю". Но муж возразил:
"Нет, если ты будешь готовить вино дома, это увидят слишком много людей. Не послать ли кого-нибудь за вином в лавку? Потом я смогу распить его дома".
Решившись в конце концов, он позвал слугу, дал ему мелкую монету, велел купить и принести ему кувшин пальмового вина. Когда слуга доставил всё заказанное, торговец приказал ему следовать за ним с вином. Вместе они вышли из города и дойдя до берега реки, спрятались в кустах неподалёку от проезжей дороги; торговец велел слуге поставить кувшин с вином на землю, а самому отойти в сторону. Отойдя достаточно далеко, слуга уселся на землю и стал ждать. Убедясь, что слуга ему не помешает, торговец наполнил чашу вином из кувшина и принялся пить.
Здесь самое место сказать, что родитель торговца при жизни щедро раздавал милостыню и совершал иные добрые дела, поэтому он возродился в мире богов в облике Сакки, их владыки. Случилось так, что в тот самый день Сакка решил проверить, цело ли ещё состояние, переданное сыну, или же пошло прахом. И узнал Сакка, что богатство пропадает втуне и что сын его, поправ закон их рода, велел сжечь дом, где подавали милостыню, и приказал гнать от ворот всех, собирающих подаяние. И ещё узнал Сакка, что сын его обуян скупостью. Владыка богов увидел воочию, как сын его, боясь, чтобы не пришлось делиться с людьми, спрятался в кустах и пьёт пальмовое вино в полном одиночестве. И подумал тогда владыка богов:
"Ладно! Я задам ему хорошенько, обращу на путь истинный и растолкую, какая связь между деяниями и плодами. Я научу его быть щедрым в даяниях и подготовлю к возрождению в мире богов".
Приняв такое решение, Сакка спустился в мир людей в обличье торговца Иллисы: такой же хромой и горбатый, с косыми глазами, неотличимо похожий на своего сына. В обличье Иллисы он вошёл в город Раджагаху, приблизился ко входу в царский дворец и попросил придворных доложить о его приходе царю.
"Пусть войдёт", — распорядился царь. Получив разрешение, Сакка направился к царю, почтительно его приветствовал и скромно стал перед троном.
"Что привело тебя ко мне в неурочный час, великий торговец?" — спросил царь.
"Государь, — ответил тот, — дома у меня хранится богатств на восемьдесят коти, я пришёл потому, что хочу передать всё тебе: пусть мои богатства пополнят твою казну..."
"Довольно, — остановил Сакку царь, — да будет тебе, великий торговец, известно, что в нашем доме богатств много больше, чем в твоём".
"Если, государь, — сказал тогда Сакка, — тебе не нужны мои богатства, то я сам раздам их, кому захочу".
"Раздавай, торговец" — одобрил его намерение царь. "Да будет так, государь!" — молвил мнимый Иллиса, простился с царём и отбыл в дом торговца.
Все слуги и прислужники в доме торговца окружили Сакку, но никто из них не заподозрил, что это не хозяин. Войдя в дом, Сакка задержался на пороге двери, которая вела во внутренние покои, и сказал привратнику: "Если явится какой-нибудь другой человек, похожий на меня, и станет уверять, будто это его дом, поколоти самозванца палкой и вели вышвырнуть вон". С этими словами Сакка пошёл наверх в гостиную, сел на роскошное ложе и велел послать за женой. Когда она явилась, он сказал ей с улыбкой: "Дорогая, давай раздадим наши богатства!" Лишь только жена торговца, его дети, слуги и прислужницы услыхали о намерении Иллисы, им всем пришла в голову одна и та же мысль: "За всю жизнь он ни разу не высказывал желания пожертвовать своими богатствами. Сегодня он выпил пальмового вина. Сердце его, видимо, размягчилось, и он захотел стать щедрым". Они принялись шептаться между собой. Жена же торговца сказала просто:
"Раздавай, кому хочешь, господин".
"Тогда, — молвил Сакка, — вели позвать глашатая, пусть он ходит по всем улицам города, бьёт в барабан и возглашает:
"Все, кому нужно золота, серебра, самоцветов, жемчугов и иных каменьев, пусть отправляются к дому торговца Иллисы".
Жена торговца исполнила приказание Сакки. Немного погодя у ворот дома торговца собралась огромная толпа людей с корзинами и мешками. Сакка приказал открыть двери во все семь сокровищниц, которые были в доме, и крикнул толпе: "Отдаю всё вам, берите, кому сколько нужно, и ступайте прочь!" Толпа накинулась на богатства. Из огромной кучи наваленных на полу сокровищ каждый клал себе на золотое блюдо, сколько хотел, и шёл прочь.
Был в толпе один крестьянин, который впряг стоявших во дворе быков торговца Иллисы в его же повозку, насыпал в неё драгоценности семи видов и поехал из города. Выбравшись на большую дорогу, он погнал быков по ней и, как раз когда повозка проезжала близ придорожных кустов, принялся в полный голос воздавать хвалу добродетелям торговца:
"Живи сто лет, господин торговец Иллиса! Благодаря тебе я до конца дней своих смогу, не работая, жить в своё удовольствие. И повозка — твоя, и быки — твои, и все эти драгоценности семи видов я тоже взял в твоём доме: не от матери и не от отца, я получил их от тебя, господин мой!" — кричал крестьянин. Услышав эти речи, торговец, затаившийся в кустах, подумал со страхом:
"Этот парень то и дело поминает моё имя. Неужто царь приказал раздать мои богатства?" Он выскочил из кустов и, узнав своих быков и повозку, с криком:
"Стой, вор! Это мои быки и повозка моя!" — кинулся к быкам, ухватился за кольца в их носах и остановил повозку. Крестьянин спрыгнул на землю и закричал:
"Нет, это ты вор-злодей! Великий торговец Иллиса раздаёт свои богатства всему городу. Чего тебе надобно?"
Он ринулся на торговца, будто громовая стрела, сбил его с ног, ударил изо всех сил в спину и поехал дальше. Иллиса, весь дрожа, поднялся на ноги, счистил с себя грязь, помчался что было мочи вслед за повозкой и, вцепясь в быков, вновь остановил её. Крестьянин снова слез, ухватил торговца за волосы, согнул его в три погибели и принялся изо всех сил молотить кулаком по голове, затем сдавил ему горло, швырнул на землю, толкнув в ту сторону, откуда торговец прибежал, и уехал. От такого грубого обращения мужество окончательно покинуло Иллису, и он, трясясь от страха, поспешил к собственному подворью — только затем, чтобы увидеть, как народ растаскивает его богатства.
"Послушайте! Да что же это такое? Да как же царь позволяет разорять меня?" — кричал торговец. Он бросался ко всем, кто уносил сокровища с его двора, и хватал их за руки, но они били его и отшвыривали прочь. Обезумев от боли, Иллиса попытался было войти в свой дом, но стражи у дверей остановили его, крича:
"А, вот он, самозванец! Куда лезешь?" Они избили его бамбуковыми палками и вытолкали взашей.
"Нет у меня теперь никакой защиты, кроме самого государя", — подумал торговец. Он отправился во дворец и, добившись приёма у царя, воскликнул:
"О властелин! Ты разоряешь мой дом!" "Да нет, торговец, — ответил ему царь, — я и не собирался тебя разорять. Ты ведь сам приходил ко мне и говорил; "Если ты не возьмёшь у меня моих богатств, я раздам их", — а потом приказал бить в барабан и возглашать по всему городу, что ты раздаёшь свои сокровища".
"Государь, не был я у тебя! Тебе ли не знать моей скупости, тебе ли не ведать, что я никому не дам даже капельки масла — такой крохотной, что её можно подцепить лишь кончиком травинки, — взмолился торговец. — Вели, государь, привести того, кто раздаёт мои богатства, и допроси его хорошенько!
Царь тогда распорядился призвать Сакку. Но ни сам он, ни его советники не могли обнаружить никаких различий в обликах обоих торговцев.
"Какой же он торговец, государь, — возмущался жадный Иллиса, — это я — торговец!"
"Я не в силах разобраться, — отвечал ему царь. — Нет ли кого-нибудь, кто мог бы опознать истинного Иллису?"
"Моя жена, государь!" — воскликнул Иллиса. Царь велел позвать его жену, но, когда у неё спросили:
"Который из двоих твой муж?" — она ответила:
"Вот этот!" — и встала рядом с Саккой. Призывали и чад, и домочадцев, и слуг, и служанок, но все они указывали на Сакку.
"У меня на голове, под волосами, есть бородавка, — вспомнил торговец. — Знает о ней лишь брадобрей, попрошу-ка я позвать его". И он сказал царю:
"Государь, меня может опознать мой брадобрей, вели привести его". Брадобреем его, надо заметить, был бодхисаттва. Когда привели брадобрея, царь спросил его:
"Можешь ли ты узнать торговца Иллису?" "Если я осмотрю их головы, то узнаю, государь", — ответил брадобрей.
"Что ж, — повелел царь, — осмотри у них головы!" В то же мгновение Сакка с помощью чудодейственной силы сделал так, что и у него на голове появилась такая же бородавка, как у Иллисы. Бодхисаттва осмотрел у обоих головы и, обнаружив одинаковые бородавки, сказал царю:
"Великий! У них на головах совершенно одинаковые бородавки, я никак не могу распознать, кто же из них двоих истинный господин Иллиса", — и он спел по этому случаю такую гатху:
Колченоги, криворуки, косоглазы, видят худо,
Бородавки у обоих, — кто ж Иллиса — знать откуда?
Торговец весь дрожал от волнения. Утрата богатства усугубляла его отчаяние. Услышав слова бодхисаттвы, он в беспамятстве рухнул на пол. В то же мгновение исполненный божественного величия Сакка поднялся над землёй и, стоя в пространстве, молвил царю:
"Великий государь, я — не Иллиса, я — Сакка".
Слуги побрызгали на Иллису водой и вытерли ему лицо. Он поднялся на ноги и почтительно приветствовал владыку богов. И сказал тогда Сакка торговцу:
"О Иллиса, это богатство принадлежит мне, а не тебе, ибо я твой отец, а ты мой сын. Я прожил жизнь, раздавая милостыню, жертвуя бедным и святым и совершая иные добрые поступки, благодаря своим заслугам я и возродился Саккой. Ты же порвал с обычаями нашего рода, пренебрёг дхаммой щедрости и стал скупцом, ты велел сжечь богоугодное заведение, где подавали просящим, и велел гнать от ворот своего дома всех собирающих подаяния и только копил богатства, не пользуясь ими сам и не позволяя пользоваться другим. И богатства твои лежали втуне, будто пруд, попавший во власть ракшасов! Знай же, что, если ты отстроишь заново основанное мною богоугодное заведение, где подавали бедным, ты сохранишь счастье и богатства. Не сделаешь этого, не станешь щедрым в даяниях своих — заберу всё твоё богатство и снесу тебе голову вот этой самой громовой стрелой и так лишу тебя жизни!"