"Силёнок у вас маловато! Нате, подкрепитесь!" — и на глазах у них выносили чаши с вином и вертелы с мысом и рыбой, сами ели и пили и расхаживали по стенам. Потерпев неудачу, воины Чулани-Брахмадатты отошли назад.
"Государь, без колдовства такой стены не одолеть", — сказали они своему повелителю. Царь подождал четыре или пять дней, но средства овладеть городом не придумал и обратился к Кеватте:
"Учитель, нам города не взять! К нему нельзя и подойти. Что нам делать?" –
"Не отчаивайся, махараджа, — сказал тот. — Город получает воду извне. Мы закроем ход к воде, и в муках жажды они сами откроют нам ворота". –
"Значит, средство есть", — обрадовался царь и велел войскам перекрыть доступ к воде.
Но соглядатаи мудреца о том узнали и на стреле послали заблаговременно донесение в город. А мудрец заранее предупредил, чтобы тот, кто увидит стрелу с листом, тотчас отнёс её к нему. И когда донесение на стреле принесли мудрецу, он его прочёл и сказал себе: "Не ведают они, что имеют дело с мудрым Махосадхой!" Он велел доставить шесты бамбука в шестьдесят локтей длиною, расколоть их по длине, убрать перегородки и заново соединить тогда, обмотавши кожей и обмазав сверху глиной. Затем он послал за семенами лотосов и той землёй, что принесли отшельники-ведуны с Гималаев, посадил те семена в ил на краю пруда, а наверх стоймя поставил бамбуковые трубы и наполнил их водою. За ночь семена взошли и лотосы поднялись в трубах, в каждой до верхушки. Наутро он вытащил стебли и дал своим людям, чтобы они снесли их Брахмадатте. Они свернули лотосовые стебли кольцом и перебросили за стену:
"Эй, прихвостни Брахмадатты! Не помрите с голоду! Вот вам цветочки, а из стеблей сварите себе еды, набейте животы!" Один из соглядатаев мудреца поднял такой стебель и снёс его царю.
"Смотри-ка, государь, какой длинный стебель у этого цветка, — сказал он. — Видано ль такое?" –
"Измерьте-ка его".
Люди мудреца намерили вместо шестидесяти локтей все восемьдесят. Царь спросил:
"Где же он вырос?" Тогда один из них придумал:
"Однажды, государь, мне захотелось пить, и я пробрался в город через боковой вход. Я там увидел большие пруды — горожане там плавали в лодках и рвали цветы в воде. Вот этот, видно, рос у берега, а у тех, что в глубине, стебли, должно быть, локтей в сто". Царь поверил этой выдумке. Он сказал Кеватте:
"Учитель, лишить их воды нам не удастся, нам их не одолеть, надо бросить эту затею" –
"Что ж, государь, — сказал тот, — мы их одолеем, лишив пищи, ведь пищу тоже доставляют в города извне". — "Да будет так, учитель". Но мудрецу донесли об этом, как и прежде. "Не ведает моей мудрости брахман Кеватта", — подумал он. И он вдоль городской стены велел наложить той илистой земли и на ней посеять рис. Желаньям бодхисаттвы нет преграды, и за одну ночь рис взошёл и зелень показалась над стеной. Брахмадатта её увидел и спросил:
"Эй, что там зеленеет над стеной?" Соглядатай мудреца тут же нашёл случай ввернуть:
"Государь, Махосадха ведь сын домохозяина; в предвиденье грядущих бед он собрал со всего царства запасы зерна и наполнил ими амбары в городе, а остатки выбросил под стену. Вот и взошёл он, этот рис, согретый солнцем и орошённый дождями. Я сам однажды пробрался в город по делу через боковой вход и подобрал горсть риса под стеной. Он у меня просыпался на улице, и прохожие надо мной смеялись:
"Ты, видать, голоден, так завяжи рису в полу, возьми домой, свари и поешь". Царь, это услышав, сказал Кеватте:
"Учитель, голодом нам их не взять, это средство не годится". — "Тогда, государь, мы одолеем их, лишив дров, ведь в город дрова доставляют извне". –
"Да будет так, учитель". И снова мудрецу донесли о том, как и прежде. Позади посевов риса он велел сложить поленницы, которые поднялись над стеной. А горожане смеялись над воинами Брахмадатты и кричали:
"Небось, есть хотите? Вот вам дрова — варите кашу" — и бросали на них брёвна со стены. Царь спросил:
"Что там за поленницы поднялись над стеной?" Соглядатаи мудреца отвечали:
"Сын простолюдина в предвиденье грядущих бед запасся дровами — ими забили все сараи за домами, а избыток свалили за стеной". –
"Учитель, — сказал царь Кеватте, — и с дровами у нас ничего не выйдет. Оставим этот замысел". –
"Не беспокойся, махараджа, я придумаю что-нибудь ещё". –
"Что ты придумаешь, учитель? Я вижу, выдумкам твоим конца не будет. Город нам не взять — вернёмся восвояси". –
"Государь, какой позор будет для нас, когда все станут говорить:
"Чулани-Брахмадатта со ста одним царём не смог взять города Ведехи". Махосадха — не единственный мудрец на свете. Я тоже чего-то стою. Придумаем что-нибудь, употребим хитрость". –
"Какую хитрость, учитель?" –
"Испытаем их Битвою Закона". –
"Битвой Закона? Что это такое?" –
"Махараджа, сражения не будет, но сойдутся двое мудрецов, советники обоих царей, и тот, кто первым приветствует другого, будет признан побеждённым. Махосадха этого обычая не знает. Я ведь старше, и ему придётся первому приветствовать меня. Вот мы и объявим Ведеху побеждённым. Так, победив Ведеху, мы вернёмся в Панчалу, и позора нам не будет. Вот какова Битва Закона".
И об этом замысле узнал мудрец, как и прежде. "Если я в этом деле уступлю Кеватте, — подумал он, — я — не мудрец более". Брахмадатта же пришёл в восторг от замысла своего учителя. Он написал Ведехе такое письмо:
"Да будет завтра Битва Закона между двумя мудрецами, да назовёт Закон победителя, а кто от этой битвы уклонится, того признаем побеждённым". Это письмо он переслал в город через боковой вход. Прочитав его, Ведеха призвал мудреца. Узнав о письме, тот сказал:
"Хорошо, государь, прикажи к завтрашнему утру приготовить арену для Битвы Закона у Западных ворот. Пусть все соберутся там". И по его совету царь отослал с тем же гонцом письмо Брахмадатте. На другой день приготовили арену для Битвы Закона у Западных ворот, как указал мудрец, предвкушавший поражение Кеватты. Между тем вассалы Брахмадатты, сто один царь, решили на всякий случай охранять мудрого Кеватту. Они пришли с брахманом к арене Битвы Закона и стали там, обратив взоры на восток. Бодхисаттва же рано утром омылся в воде с благовониями, облачился в бенаресский наряд в сто тысяч ценою, надел на себя сколько возможно драгоценных украшений, позавтракал, вкусив изысканнейших яств, и в сопровождении многочисленной свиты явился к вратам дворца. Когда царю доложили о нём, тот распорядился:
"Да войдёт сын мой". И он вошёл и склонился перед царём.
"Ну что, друг Махосадха?" — молвил царь.
"Я иду на арену Битвы Закона". –
"А мне что делать?" –
"Государь, я хочу перехитрить Кеватту с помощью самоцвета, мне нужен восьмигранный драгоценный камень". –
"Возьми его, сын мой".
Он взял самоцвет, простился с царём и, сопровождаемый тысячью воинов, своих ровесников, на украшенной колеснице, запряжённой белыми синдскими конями ценою в девяносто тысяч каршапан, до полудня прибыл к городским воротам. Кеватта ждал его, глядя во все глаза на дорогу, вытягивая шею, обливаясь потом на жаре и твердя: "Вот он едет, вот он едет". Великий со своею многочисленной свитой, словно катящий волны океан, словно воспрянувший лев, бесстрашный и невозмутимый, выехал из раскрытых городских ворот. Сойдя с колесницы, он выступил вперёд, грозный, как лев. Цари, все сто один человек, поражённые величием его облика, возгласили многоголосым хором:
"Вот пандит Махосадха, сын старейшины Сириваддхи, мудрец, не знающий себе равных во всей Джамбудвипе!" И он, подобный Шакре, сопровождаемому дружиной Марутов, предстал перед Кеваттой во всём блеске своего несравненного могущества с драгоценным камнем в руке. Кеватта, когда увидел его, не мог устоять перед его величием. Он двинулся ему навстречу и сказал:
"Пандит Махосадха, вот нас двое мудрецов, мы уже столько времени живём друг от друга неподалёку, и ни разу ты ничего не послал мне в дар, отчего это?" Великий отвечал ему:
"Пандит, я искал дар, достойный тебя, и только сегодня нашёл этот камень. Прими его — другого, ему подобного, нет". Тот, видя в его руке сверкающий самоцвет, подумал:
"Это для меня" — и протянул ему руку:
"Так дай его мне". –
"Возьми", — сказал Махосадха и уронил камень на кончики пальцев его протянутой руки.
Брахман не успел удержать в руке тяжёлый самоцвет, тот упал и подкатился к ногам Махосадхи. Побуждаемый жадностью, брахман, чтобы поднять его, наклонился к ногам соперника, а Махосадха, не давая ему выпрямиться, обхватил его одной рукой за плечи, другой — за бёдра и воскликнул:
"Встань, учитель, встань, учитель! Я же моложе тебя, я тебе во внуки гожусь! Не надо мне кланяться!" Повторяя это снова и снова, он так пригнул брахмана, что растёр ему лицо об землю до крови, потом со словами:
"Дурак, ты думал, я тебе стану кланяться?" — схватил его за горло и отшвырнул.
Тот упал в нескольких шагах от него, вскочил и обратился в бегство, а люди Махосадхи подобрали самоцвет. И в тот миг, как возглас бодхисаттвы "Встань, встань, не надо мне кланяться" разнёсся по площади, собравшиеся все его услышали и вскричали в один голос:
"Брахман Кеватта поклонился в ноги мудрецу!" И Брахмадатта, и другие цари — все видели, как Кеватта склонился к стопам Махосадхи.
"Наш мудрец поклонился Махосадхе, — подумали они. — Мы потерпели поражение, пощады нам не будет".
И, вскочив на коней, они помчались прочь, в страну Уттарапанчалу. Видя это, воины бодхисаттвы подняли крик:
"Чулани-Брахмадатта бежал со своими ста царями!"
Перепуганные насмерть этим криком, цари бросились врассыпную и привели в смятение собственное войско; воины же бодхисаттвы кричали и вопили всё громче, и поднялся оглушительный шум. Махосадха со своими воинами возвратился в город, а рати Брахмадатты бежали за три йоджаны. Кеватта верхом на коне догнал войско и, утирая кровь со лба, восклицал:
"Не бегите! Не кланялся я сыну простолюдина! Стойте! Стойте!" Но беглецы не останавливались, отвечая бранью Кеватте: