Возросшему у рукояти сохи?"
Предав его так хуле и поношению, царь воскликнул: "Этот сын простолюдина хочет воспрепятствовать моему счастью! Долой его!" — и повелел его изгнать:
"За шиворот его и из моих владений прочь
Того, кто счастью моему задумал помешать!"
Видя гнев царя, мудрец подумал: "Если кто-нибудь, подчиняясь приказу царя, схватит меня за руку или за шею, если кто-нибудь тронет меня, я буду опозорен до конца моих дней. Лучше я уйду сам". И, поклонившись царю, он вышел и возвратился в свой дом. Царь, однако, говорил так лишь в приступе ярости, на деле же он из уважения к бодхисаттве никому сделать подобное не позволил бы. Великий же думал: "Глуп этот царь. Он не понимает, что ему во благо, что во вред. Он ослеплён страстью и мечтает о дочери Брахмадатты, не понимая, какой опасности себя подвергает. Ведь он погубит себя. Я не должен принимать его слова близко к сердцу. Он — мой благодетель, он даровал мне великое богатство. В нём я должен найти опору. Прежде всего мне надо послать моего маленького попугая, чтобы он всё разузнал, а потом я отправлюсь и сам". И, вернувшись из дворца Ведехи, он послал мудрого попугая Матхару, сказав ему:
"Ступай, дружок зелёнокрылый, сослужи мне службу.
Есть у царя Панчалы птица майна,
Ложе стережёт его та птица,
И ведомы, конечно, ей все тайны
И царя, и брахмана Кеватты.
Её ты расспроси о замыслах врагов подробно".
Всё обещав исполнить, в путь пустился мудрый попугай, и к птице майне Матхара зелёнокрылый прилетел. У майны сладкогласной, в клетке заключённой, он спросил:
"Как, Весса, поживаешь ты в прекрасной этой клетке? Дают тебе здесь вволю жареные зёрна с мёдом?" –
"Неплохо я живу, дружок, всё у меня в порядке, и жареные зёрна с мёдом мне дают, о мудрый попугай. А ты зачем пожаловал и кто тебя послал? Я о тебе не слышала, и в первый раз тебя я вижу". Услышав эти слова, он подумал:
"Если я скажу, что прилетел из Митхилы, она нипочём мне не доверится. По пути сюда я видел город Ариштапур в царстве Шиби, скажу-ка ей, будто меня послал сюда царь Шиби". И попугай сказал:
"Во дворце у Шиби-государя ложе я стерёг. Узникам свободу праведный властитель этот дал". Майна угостила его жареными зёрнами в мёду со своего золотого блюда, дала ему сладкого питья и молвила:
"Дружок, издалека же ты прилетел! Что привело тебя сюда?" Желая выведать у неё тайну, он прибёг к такой выдумке:
"Была у меня жена — сладкогласная майна, — убил её ястреб, увы, у меня на глазах". Она его спросила:
"Как же это ястреб убил твою жену?" И он рассказал ей:
"Слушай, госпожа. Однажды наш царь захотел развлечься играми в воде. Когда он отправился к реке, он взял с собою и меня с женой. Вечером мы с ним вернулись во дворец. Чтобы просушить перья, мы с женой вылетели из окна и сели на верхушке шпиля на башенке. Вдруг ястреб ринулся на нас сверху, когда мы уже слетали с кровли. В смертельном страхе я полетел прочь от него, ну а жена — она ждала тогда птенцов — была не в силах лететь так быстро, и на моих глазах он её убил и унёс. Царь увидел моё горе и спросил меня:
"Ты о чём горюешь?" Узнав причину, он мне посоветовал не убиваться и поискать другую жену.
"Зачем же мне другая, государь, беспутная и злонравная? — возразил я ему. — Лучше уж остаться одному". Он мне отвечал:
"Дружок, я знаю птичку, что не уступит в добродетели твоей жене. То майна, стерегущая ложе царя Чулани, — на неё она похожа. Ступай к ней и посватайся. Если ты ей придёшься по душе, возвращайся и уведоми меня. Мы с царицей прибудем туда с пышной свитой и привезём тебе невесту". Это он послал меня сюда — вот почему я здесь". И он добавил:
"В память о любви былой к тебе теперь пришёл я.
Если только ты захочешь, заживём мы вместе".
Речь его пришлась ей по сердцу, но она не подала виду и отвечала так, словно была несогласна:
"Попугай пусть любит попугая, майна — майну.
От союза попугая с майной ждать ли проку?"
Тот, это услышав, подумал: "Она меня не отвергает, она только жеманится. Нет сомнения, я ей нравлюсь. Попробую убедить её примерами". И он произнёс:
"Кого ни полюбишь — хоть деву-чандалку, –
Та равною будет. В любви нет неравных".
И он произнёс следующую гатху, дабы показать меру различий между людьми по рождению:
"Джамбавати, матушка Шиби-царя,
Супругой любимою Кришны была".
Известно, что Джамбавати, мать царя Шиби, была из касты чандалов, и всё же стала любимой супругой сына Васудевы из рода Кришнаяны, старшего из десяти братьев. Рассказывают, что однажды в саду близ Дваравати он увидел деву необыкновенной красоты — из деревни чандалов она шла по делу в город. Он влюбился в неё, но когда узнал от неё, что она из касты чандалов, был весьма опечален. Услышав, однако, что она незамужняя, он, влюблённый, вернулся к ней и взял её к себе во дворец, где окружил роскошью и сделал своею главной царицей. Она родила ему сына по имени Шиби, который правил в Дваравати после смерти отца. Приведя этот пример, попугай заключил: "Ведь даже такой высокородный царь женился на деве-чандалке, а что говорить о нас, птицах! Если только мы сами склонны жить вместе, не о чём и толковать". И ещё он напомнил:
"Ратхавати, лесная дева, полюбила нежно Ваччху,
И человеком лань была любима — нет в любви неравных".
А Ваччха был брахман-отшельник, и вот как случилось, что она его полюбила. Некогда, познавший тщету страстей, он бросил все свои богатства и ушёл от мира. Он жил в горах Гималаев, в шалаше из ветвей, который сам и построил. А невдалеке была пещера, где жили киннары, и в той же местности жил большой паук. Он ловил их в свою паутину, разгрызал им головы и пил их кровь. Киннары были нежны и пугливы по природе, паук же был огромный и очень ядовитый, и бороться с ним они были не в силах. И вот они пришли к отшельнику, поклонились ему, рассказали о своей беде — о том, что губит их паук и не могут они найти от него защиты, — и просили отшельника спасти их, просили убить паука. Но тот им сказал: отшельникам, мол, негоже лишать кого бы то ни было жизни. Между тем была среди киннаров незамужняя дева по имени Ратхавати. Они её нарядили и привели к отшельнику:
"Пусть, государь, она будет твоей рабыней, только избавь нас от нашего врага". Отшельник в неё сразу же влюбился, и они стали жить вместе, а паука он подстерёг у входа в пещеру, и когда тот вышел на добычу, прикончил его дубиной. А с нею он так и жил до самой смерти, и она ему родила сыновей и дочерей. Так она его любила". И попугай, приведя этот пример, заключил:
"Ваччха, отшельник, ведь был человеком, а жил с лесной девой, что сродни диким зверям, мы же оба — птицы. А было и так, что человек любил лань". Она выслушала его и сказала:
"Господин, сердце непостоянно, я боюсь разлуки с любимым". Но он, мудрый, зная женские уловки, произнёс, чтобы её испытать:
"Ну что же, тогда я уйду, сладкогласная майна.
Ты мне отказала — меня презираешь ты, видно".
От этих слов у неё защемило сердце. Но перед ним она сделала вид, что любовь только теперь пробуждается в ней, и произнесла:
"Спешить — не видеть счастия, о мудрый попугай?
Ты погоди, о Матхара, ещё ты нашего царя не видел.
Дай срок, услышишь звон литавр, узришь царя величье".
И когда настал вечер, они сошлись как муж и жена и зажили потом вместе в любви и согласии.
"Теперь она не будет скрывать от меня тайну, — решил про себя попугай. — Теперь мне нужно её расспросить и возвращаться домой". И он обратился к ней:
"Майна!" –
"Что, господин мой?" –
"Я хочу спросить тебя о чём-то". –
"Спрашивай, господин мой". –
"Хотя нет, сегодня праздник, спрошу в другой раз". –
"Если об этом можно говорить в праздник — спрашивай, если нельзя — не говори вовсе". –
"Да нет, об этом можно говорить и в праздник". –
"Тогда говори". –
"Если ты расположена слушать, я скажу". И, чтобы выведать тайну, он произнёс:
"Повсюду разнеслась такая весть:
Царя Панчалы дочь, что, как звезда, прекрасна,
Сосватана царю Ведехе — будет свадьба".
Услышав это, майна воскликнула:
"Господин мой, зачем в праздничный день ты заговорил о недобром?" –
"Я думал, что это добрая весть, а ты говоришь, что она недобрая. Что это значит?" –
"Господин мой, не бывает добра между врагами". –
"Объясни мне, милая". –
"Господин мой, я не смею говорить об этом". –
"Милая, коль ты не желаешь посвятить меня в тайну, которая тебе известна, о каком согласии между нами может быть речь!" Так он её вынудил открыться, и она сказала:
"Врагам своим, о Матхара, не пожелай ты свадьбы, какую царь Панчалы здесь устроит для Ведехи". –
"Зачем ты говоришь такое, милая?" — молвил попугай. Майна сказала:
"А ты послушай, я расскажу тебе, в чём тут зло, — и продолжала: — К себе Ведеху царь Панчалы заманить задумал, чтоб умертвить его, — друзьями им не быть".
И всё, что замыслил тайно Кеватта, она открыла попугаю; а мудрый попугай, услышав это, восхвалил Кеватту:
"Поистине, хитроумен учитель, ловко он придумал, как убить этого царя!" Потом добавил:
"Но для нас-то что в этом недоброго? Нам лучше помалкивать". Так, добившись своей цели, он провёл с ней ночь, а наутро сказал:
"Милая, теперь я возвращусь к себе домой и расскажу царю Шиби, что обрёл любящую супругу". И он стал с ней прощаться:
"Отпусти меня на семь лишь дней,
Шиби-повелителю поведать,
Как у майны я нашёл приют".
Майна, хоть и не хотела расставаться с ним, не могла и отказать ему. Она сказала:
"На семь дней тебя я отпускаю.
Если ж в этот срок ты не вернёшься,
Упокоюсь я навек, меня найдёшь ты мёртвой". –
"Милая, что ты такое говоришь? — возразил он. — Если я не увижу тебя на восьмой день, смогу ли сам я жить?" Так говорил он вслух, а про себя подумал: "Будешь ли ты жива или умрёшь, мне что до этого!" Он поднялся в воздух и направился сначала к царству Шиби, но потом поворотил в сторону Митхилы. Когда попугай прилетел к мудрецу, он опустился ему на плечо. Тот поднялся с ним в верхние покои и расспросил его, и попугай ему всё рассказал. И, как и прежде, Великий воздал птице всяческие почести.