Стоит мне уединиться, чтоб поговорить, с женою –
Он является незваный и вторгается в беседу.
Дай ему потачку только — изведёт своим бесстыдством.
За пороки эти друга и отдам я Дакараккхе".
"Хорошо, пусть у этого такие пороки, — сказала отшельница, — но жрец твой сделал тебе немало доброго.
Учёный, все приметы и знаменья знает хорошо,
Определяет время путешествий и толкует сны,
И ведает расположенье звёзд и знаки на земле –
За что же брахмана ты Водяному Демону отдашь?"
Царь нашёл и у него пороки:
"Госпожа, он при народе на меня глаза таращит –
Потому глупца-кривляку и отдам я Дакараккхе".
Тогда сказала ему отшельница: "Махараджа, ты готов отдать Водяному Демону всех пятерых, начиная с собственной матери. Но как при своей славе и могуществе готов ты отдать и собственную жизнь за пандита Махосадху? Какие ты видишь в нём достоинства?
Царишь ты гордо на земле, морями опоясанной,
Оградой служит океан земным твоим владениям.
Обширною империей ты правишь твёрдою рукой,
Овеян громкой славою, единый властелин земли.
Твои — шестнадцать тысяч жён в шелках и драгоценностях,
Красавицы из разных стран, небесным девам равные.
Все воплотив желания, ни в чём не ведая нужды,
Счастливую и долгую прожил ты жизнь, о государь.
Так в чём же дело, объясни, что может быть причиною
Тому, что ради мудреца собой ты рад пожертвовать?"
Выслушав её речь, он поведал о достоинствах мудреца:
"Госпожа, с тех пор как служит мне Махосадха почтенный,
Я не знаю, чтобы мудрый в чём-либо хоть раз ошибся.
Если раньше я скончаюсь, прочно завоюет счастье
Друг Махосадха премудрый сыновьям моим и внукам.
Что минуло и что будет — всё он знает, всё он видит, –
Нет, такого человека не отдам я Дакараккхе!"
Отшельница подумала: "Этого ещё недостаточно, чтобы прославить достоинства мудреца. Я объявлю о них жителям города, и молва о них распространится, как растекается благовонное масло по поверхности моря, когда его проливают на волны". И вместе с царём она сошла с террасы и вышла во двор. Она велела поставить там для царя сиденье и, когда он сел, собрала вокруг народ. И снова она задала царю Вопрос о Водяном Демоне. Он повторил всё, что сказал раньше, и она обратилась к горожанам с такими словами:
"Панчалы, слушайте же все, что Чулани поведал нам –
Что ради мудреца готов собою он пожертвовать.
Мать и жену, и брата он, и друга он, и брахмана,
И даже самого себя скорее в жертву принесёт!
Так мудрость всемогущая дарует и величие,
И в этом мире благодать, и благо в мире будущем".
Так превознесла она достоинства великого, словно увенчала великолепной островерхой башнею кровлю драгоценного дворца". Так подошла к подобающему концу эта повесть о прошлом рождении. Учитель, закончив это наставление в дхарме, молвил:
"Итак, монахи, не только теперь, но и в прошлом был мудр Татхагата". И в заключение он так связал перерождения:
"Бхери была Уппалаванна, отцом был Шуддходана, матерью — Махамая, Амарою была красавица Бимба. Попугаем был Ананда, Шарипутра был царём Чулани, Махосадхой был властелин мира — так это и запомните. Кеваттою был Девадатта, Талатой — Чулланандика, Панчалачанди — то была Сундари, царицей была Ясассика, Амбаттха был Кавиндой, Поттхапада — Пуккусой, Пилотика — Девиндой, Сенакой же — Саччака. Царицей Удумбарой была Диттхамангалика, майною — Кундали, Ведехой был Лалудайи".
Джатака о попугае
"Пока ещё умерен был..." Эту историю Учитель, находясь в Джетаване, рассказал об одном бхикшу, который, объевшись, умер от несварения желудка.
Когда он умер, все бхикшу собрались в зале дхармы и стали обсуждать недостатки покойного: "Братья, этот бхикшу, не зная, сколько может принять его желудок, съел слишком много и от несварения умер". В это время вошёл Учитель и спросил: "Какой вопрос, о бхикшу, вы тут обсуждаете?"
Когда те ему объяснили, Учитель сказал: "Не только теперь, о бхикшу, он умер от объедания, это с ним было и прежде".
И он рассказал историю о прошлом.
В давние времена, когда в Варанаси царствовал Брахмадатта, бодхисаттва возродился в образе попугая и жил в Гималаях. Он был царём над тысячами других попугаев, живших в той части Гималаев, которая была обращена к морю. У этого царя попугаев был сын. Когда он вырос большим и сильным, бодхисаттва стал плохо видеть. (Говорят, что у попугаев, оттого что они слишком быстро летают, в старости прежде всего слабеют глаза). Тогда сын бодхисаттвы посадил своих родителей в гнездо и сам стал добывать им корм.
Однажды, отправившись к тому месту, где он обычно искал корм, он сел на вершину горы и, посмотрев на море, увидел остров, а на нём манговую рощу с золотыми сладкими плодами. На следующий день во время своего путешествия за кормом попугай спустился к этой роще, напился мангового сока, набрал плодов и принёс их родителям.
Бодхисаттва, отведав плодов манго, по вкусу сразу же догадался, откуда они, и спросил сына:
— Милый, это манговый плод с такого-то острова?
— Да, отец, — отвечал молодой попугай.
— Милый, попугаи, которые летают на этот остров, не живут долго, поэтому ты больше не летай туда, — сказал отец.
Но сын, не послушавшись его советов, снова стал летать на этот остров.
Однажды, когда попугай, выпив слишком много мангового сока и набрав плодов для своих родителей, летел над морем, он очень устал, и им стал овладевать сон. Плоды манго выпали у него из клюва. Теряя направление, он стал лететь всё ниже и ниже, так что временами даже касался поверхности моря, и в конце концов упал в воду. Тогда одна большая рыба схватила его и съела.
Не дождавшись возвращения сына в обычное время, бодхисаттва догадался, что он упал в море и погиб. И с этого времени, не получая никакого корма, родители попугая ослабели и умерли.
Учитель, приведя эту историю о прошлом, достигнув наивысшего просветления, произнёс следующие гатхи:
"Пока ещё умерен был
В приёме пищи попугай,
То не сбивался он с пути
И мать свою всегда кормил.
Когда же манговых плодов
На острове объелся он.
Свалился в море, оттого
Что в пище невоздержан был.
Не надо жадным быть к еде,
И меру надо соблюдать.
Кто неумерен, гибнет тот,
Кто знает меру, тот спасён."
Приведя эту историю для разъяснения дхармы, Учитель провозгласил благородные истины и отождествил перерождения (после провозглашения истин многие бхикшу достигли первого, второго, третьего и четвёртого плодов): "Тогда не знающий меры в пище бхикшу был сыном царя попугаев, а царём попугаев был я сам".
Джатака об Агастье
Будучи ещё Бодхисаттвой и идя для блага мира по пути перерождений, Владыка осчастливил своим рождением великий брахманский род, отмеченный среди других своей хорошей жизнью, добродетелями и чистотой; он был украшением всей земли, подобно тому как поднявшийся высоко полный месяц осенью украшает небо своим ярким диском. Над ним были исполнены в надлежащем порядке различные священные обряды, предписанные Священным писанием и священным преданием,— джатакарман и так далее; изучив Веды с Ангами и весь ритуал, он наполнил весь мир славой о своей учёности; благодаря же богатствам, которые он собрал, обращаясь к щедрым людям, ценившим высокие моральные достоинства, он составил значительное состояние.
Как облако большое, над страной дождём пролившись, так он своим богатством всем нёс радость; родным своим, и близким, и друзьям, и людям, жившим под его защитой,— всей толпе несчастных бедняков, а также и наставникам, и почитаемым гостям своим.
Блеск его славы, что учёностью своей он приобрёл, сиял ещё сильнее от дивной щедрости его: так совершенная краса луны становится ещё прелестней, когда она прояснена осенней ночью.
Но вот Великосущный постиг, что состояние домохозяина является источником греховности и тесно связано с деяниями дурными, оно — причина упоения мирскими делами и пренебрежения к религиозному долгу, оно причиняет беспокойство, вынуждая заниматься приобретением имущества и его охраной; оно — мишень для сотен стрел пороков и страстей, противных успокоению; оно изнурительно, так как связано с исполнением множества деяний, и в то же время не даёт удовлетворения. Узревши также, что отречение от всего земного, столь благостное и свободное от всех этих пороков, благоприятное для выполнения религиозных обязанностей, является тем состоянием, в котором можно приступить к осуществлению святых законов правды, ведущих к освобождению, он, отбросив, как траву, своё богатство, приобретённое им без особенных усилий и привлекательное для него лишь тем, что благодаря ему он пользовался уважением среди народа, весь отдался аскетизму — отречению от мира и строгому исполнению обетов. Однако, хотя Великосущный и ушёл из мира, благодаря чудесному сиянию его славы, воспоминаниям о его прежнем восхвалении, отличавшему его спокойствию и преклонению перед его высокими достоинствами, народ, привязанный к нему всем сердцем за его многочисленные добродетели, в своих исканиях спасения стремился к нему так же, как и прежде. Он же, избегая подобных встреч с мирянами как нарушающих высокое блаженство уединения и служащих препятствием к освобождению от страстей в своей любви к уединению удалился из прежних мест и украсил дивным сиянием своего подвижничества остров Кара. Остров этот находился далеко в Южном океане. Берега его были одеты гирляндой шаловливых волн, которые, колыхаясь от ветра, сверкали, как темно-синие куски смарагда; земля на острове покрыта была чистым белым песком; он был разукрашен различными деревьями, а на их ветвях красовались цветы, побеги и плоды; недалеко от берега находилось озеро с прозрачною водой.
И, сильно исхудавший от тяжких подвигов, сиял он там, прекрасный, как на небе сияет тонкий месяц молодой, очарованья полный.