Сияя блеском изумлённых, широко раскрытых глаз и прелестью лица, в волнении дрожавшего, она царю, как дар почтительный, преподнесла рассказ о небывалом сне.
Поведав об этом необыкновенном сне, она снова почтительно обратилась к царю:
«О государь, прошу тебя, попробуй отыскать того оленя. Пусть блеск этой жемчужины среди оленей украсит наш дворец, как небеса — созвездье Тарамрига».
Тогда царь, убеждённый в верности её снов, согласился с её просьбой, желая доставить ей приятное. И, сам желая поймать эту жемчужину среди оленей, приказал всем охотникам разыскивать его. Он повелел каждый день объявлять в столице:
«В священных книгах прославляется олень золотошкурый, сверкает его тело всеми оттенками каменьев драгоценных, и кое-кто уж видел его раньше. Царь жалует богатую деревню и десять женщин прекраснейших тому, кто нам его укажет».
И вот тот человек снова и снова выслушивал это объявление.
Сердце его снедали размышления о муках бедности, но вспоминал он и великую услугу оленя руру. И, разрываемый признательностью и корыстью, он колебался сердцем, думая и так, и этак:
«Что же мне теперь делать? Держаться добродетели или богатства? Исполнить обещание или долг по отношению к семье? Думать о том мире или об этом? Следовать поведению добродетельных или обыкновенных людей? Стремиться к богатству или к сокровищам, лелеемым святыми? Думать о настоящем или будущем?»
И вот он, так как корысть привела в смятенье его душу, пришел к такому решению: «С помощью этого огромного богатства я могу достигнуть блаженства в том мире путём благодеяний родным, гостям и просителям, в то же время наслаждаясь удовольствиями этого мира». И, забыв об услуге оленя руру, он пришел к царю и сказал: «О государь, я знаю этого прекраснейшего из оленей и знаю, где его жилище. Поэтому скажи, кому я должен его показать». Услышав это, царь пришел в восторг и ответил: «Мне самому покажи его, о друг!»
Надев охотничью одежду, в окружении большого отряда он покинул столицу и, следуя по пути, указываемому тем человеком, добрался до берега реки. Оцепив лесную чащу своим войском, царь, вооружившись луком и надев на палец защитное приспособление, в сопровождении нескольких решительных и заслуживающих доверия людей углубился в лесную чащу по дороге, указываемой тем человеком. И вот тот человек, увидев руру, который стоял ничего не подозревая, указал на него царю: «Государь, вот он, этот прекраснейший из оленей. Пусть царь соизволит посмотреть на него и принять необходимые меры».
Когда он поднял руку, желая показать оленя, она упала, как отсечённая мечом в предплечье.
Ведь возрастает сила кармы из-за поступков, совершаемых с такою целью, и, если нечем их уравновесить, возмездие за них приходит сразу.
И вот царь, охваченный любопытством увидеть руру, бросил взгляд в направлении, указанном тем человеком.
И в чаще леса, тёмной, словно дождевая туча, увидел он, как пламенную молнию на небе, оленя руру необычайной красоты, чьё тело блеском клада драгоценностей сверкало.
Его достоинствами зачарованный, охваченный желанием его заполучить, царь поднял лук, вложил стрелу и, чтоб пронзить его, приблизился.
И вот Бодхисаттва, услышав со всех сторон людской шум и поняв, что он окружен, увидел царя, приближающегося к нему чтобы поразить его стрелой, и, почувствовав, что убежать нет возможности, обратился к царю человеческим голосом, ясно выговаривая звуки и слова:
«Постой, великий царь, о тур среди людей, не поражай меня. Сначала утоли моё ты любопытство.
Кто тебе поведал, что в глухом лесу, далёком от людских путей, живёт такой олень?»
Царь, ещё более очарованный таким удивительным обращением, произнесённым человеческим голосом, концом стрелы указал ему на того человека: «Это он показал нам тебя, такого необыкновенного». Тогда Бодхисаттва, узнав этого человека, сказал презрительно:
«Права пословица, что лучше вытащить бревно, попавшее в поток воды, чем человека, чувства благодарности лишённого.
Так вот как отплатил он за услугу! Не знал он разве, что разрушает тем и собственное своё благо?»
Тогда царь подумал: «Он, несомненно, что-то недоговаривает» — и, сгорая от любопытства, с живостью обратился к руру.
«Слушая, как обвиняешь ты кого-то, глубокий смысл твоих речей не понимая, встревожилась моя душа.
Поэтому скажи, прекраснейший олень, о ком ты говоришь. О человеке или демоне, о птице или звере?»
Бодхисаттва сказал:
«О царь, не обвиненье это. Пусть не пытается он снова делать так, поняв, что осужденья заслужил его поступок. Вот почему я говорил такие резкие слова.
Кто может сбившимся с пути прямого суровые сказать слова, как будто солью рану посыпая? Но даже сына дорогого лечит врач, как требует того болезнь.
Из-за того, о лучший из людей, кого, стремительным потоком уносимого, из сострадания я спас, опасность для меня возникла. Поистине, общение с дурными ко благу не ведёт».
Тогда царь, бросив на того человека суровый взгляд, сказал с жестоким осуждением: «Эй! Правда ли, что ты, попав в беду, был спасён им?» И тот человек, побледневший и вспотевший от страха и отчаяния, стыдясь, тихо ответил: «Правда!» Тогда царь воскликнул: «Презрение тебе!» — и, наложив на лук стрелу, с угрозой сказал: «Довольно!»
Тому, чьё сердце смягчиться не способно даже подобными ради него стараньями, не стоит больше жить, презреннейшему из людей, пятну позора для своих собратьев!»
С этими словами он поднял и натянул лук, чтобы убить его. Но Бодхисаттва, ощущая в своём сердце глубокое сострадание, встал между ними и сказал царю: «Не надо, о великий царь, не убивай уже убитого!
Как только уступил он соблазнам мерзким своего врага — корысти, так сразу был убит и в этом мире — потерей доброй славы и в том — нарушив дхарму.
Ведь люди, чей рассудок унесён невыносимыми страданьями, в несчастье попадают, надеждой на богатство соблазнённые, как глупый мотылёк — светильника сияньем.
Поэтому яви здесь милость, а не гнев. И если этим он желал достичь чего-то, то сделай так, чтобы его поступок безрассудный не был бесплодным. А я почтительно твоих приказов жду».
Царь был поражён милосердным и искренним желанием вознаградить даже и причинившего зло. Вера родилась в нем, и, с уважением глядя на руру, он воскликнул: «Прекрасно, прекрасно, о великоблаженный!
Поистине, являя милосердие подобное к тому, кто причинил тебе такое зло, скорей ты человек по добродетелям своим, а мы — по облику лишь люди!
Так как презренный этот достоин состраданья твоего и послужил причиною того, что я увидел праведного, я дам ему желанное богатство. А ты — броди, где хочешь, в этом царстве».
Руру сказал: «Я принимаю эту милость великого царя, которая не будет бесплодной и напрасной. Чтобы благодаря нашей встрече здесь я мог принести тебе пользу, отдай свои повеления». Тогда царь почтительно, как наставника, усадил руру в свою колесницу и с великой пышностью въехал в свою столицу. Совершив обряды гостеприимства, он предложил ему взойти на трон и, глядя на него с любовью и уважением, вместе с семьёй и со всеми советниками стал спрашивать о праведном законе:
«Многообразны мнения людей о праведном законе. А у тебя есть твёрдое о нем суждение? Благоволи поведать нам его».
И Бодхисаттва мягким и нежным голосом, ясно выговаривая слова, стал наставлять царя и все собрание закону праведности.
«Считаю я, о царь, что "милосердие к живым созданьям" — вот кратко суть закона, многообразного в поступках, таких, как воздержанье от причинения вреда, от воровства и прочего. Пойми, о царь!
Если б таким же было милосердье к ближним, как о самом себе иль о родных забота, то в чьём бы сердце жить могло опасное стремленье к злу?
Лишенный милосердья человек доходит до предела, меняясь к худшему и в мыслях, и в речах, и в действиях по отношенью даже и к родным, не говоря уже о прочих людях.
Поэтому пусть тот, кто к добродетели стремится, не отрекается от состраданья, дающего желанные плоды. Ведь росту добродетелей оно полезно, как дождь — хлебам.
В душе, где поселилось милосердье, нет места яростной вражде; если она чиста, не осквернится речь и тело, и к благу ближнего возросшая любовь ведь порождает щедрость, кротость и другие, совершенства, которые приносят славу добрую и радость.
Ведь милосердный опасений у других не вызывает благодаря спокойствию. Доверье милосердный вызывает, словно он родич всему миру. Ни страсть, ни беспокойство не возникнут в сердце у того, кто стоек милосердьем. И пламя гнева не горит в душе, прохладною водою милосердья орошённой.
Поэтому лишь в милосердье видят мудрые закона праведного сущность. Есть ли достоинство, хранимое святыми, которое причиной не имело б милосердье? Поэтому как к сыну, как к самому себе, ко всем ты людям относись и, привлекая добродетелью сердца людей, прославь своё достоинство владыки».
Тогда царь, вознеся хвалу этим словам руру, вместе с горожанами и селянами стал приверженцем закона праведности. И даровал безопасность всем животным и птицам.
Таким образом, «для добродетельных истинным несчастием является несчастье ближнего, они не могут выносить чужих страданий».
[Это нужно рассказывать, рассуждая о сострадании, а также приводить в проповеди о великодушии добродетельных людей и в осуждение злонамеренных.]
Джатака о главе гильдии
Добродетельные жаждут проявить своё милосердие, хотя бы им угрожала гибель. Кто же не будет творить дела милосердия, находясь в полном благополучии? Вот как об этом назидательно повествуется.
Ещё в состоянии Бодхисаттвы наш Владыка был главою гильдии. Благодаря своей поразительно счастливой судьбе, а также необыкновенно успешной постоянной деятельности, он приобрёл огромные богатства; непорочностью своей жизни и деятельности он снискал глубокое уважение народа; происходя к тому же из знатного рода, он сделал свой ум ещё более ясным при помощи изучения многих наук и искусств. Его благородные качества снискали ему высокое уважение самого царя. Вследствие его всегдашней щедрости у него не было своих богатств — они были у него общими со всем народом.