раз есть не будешь, на четырёх ложах зараз не уснёшь, четыре платья зараз не наденешь. Нет, жадности нельзя поддаваться! Жадность, коль разрастётся, не выпустит человека за пределы тягостных существований". И Великий, поучая его, прочёл ему восемь строф о дхарме:
"Кто стремится к наслажденьям и успеха достигает,
Радуется и ликует – "преуспел я в этой жизни".
Кто стремится к наслажденьям и успеха достигает,
Тянется к иным утехам, ненасытно жаждет снова.
Бычок становится быком,
И вместе с ним рога растут,
А безрассудный человек
Растит желания с собой.
Сколько ни дай ты человеку
Земли, коней, быков и слуг –
Ему любого будет мало.
Пойми это и успокойся.
Царь может подчинить себе всю землю,
Но, власть распространив до океана,
Останется и этим недоволен:
Он и заморье подчинить захочет.
Пока ты помнишь об усладах,
Твой ум доволен быть не может.
Так повернись же к ним спиною,
И мудрость даст тебе довольство.
Лишь мудрость насыщает нас
И избавляет от желаний.
Того не обуяет алчность,
Кто мудростью себя насытил.
Стремитесь отсекать желанья,
Довольствоваться лучше малым.
Сапожник обрезает кожу,
Когда сандалии тачает,
И не жалеет об обрезках.
А человек бездонно мудрый
Не сожалеет об утехах.
Чем больше ты услад отринешь,
Тем большего достигнешь счастья.
Коль хочешь полного блаженства,
Оставить надо все услады".
Когда бодхисаттва читал последнюю строфу, он случайно остановил взгляд на белом царском зонте, и вошёл в состояние созерцания "белой полноты". Царь исцелился; с радостью поднялся он с ложа и стал благодарить юношу; "Столько врачевателей не могли меня вылечить, а ты, умный юноша, исцелил меня лекарством знания". И он произнёс:
"Сказал ты восемь изречений,
А стоит тысячи любое.
Возьми же восемь тысяч, брахман.
Прекрасны были твои речи".
Великий в ответ сказал:
"Не нужно мне вознагражденья,
С деньгами нечего мне делать.
Строфу последнюю читая,
Я стал к усладам равнодушен".
Царь восхитился ещё больше и, прославляя Великого, сказал:
"Ты – человек благих устоев,
Мудрец, познавший всё на свете.
Ты проницательно увидел:
Желание – источник горя".
"Государь, не будь беспечен, следуй дхарме", – дал ему наказ бодхисаттва, поднялся над землёю и улетел в Гималаи. Там, по старинному обычаю[44], он стал отшельником, всю жизнь упражнялся в безмерных добродетелях, ведущих к мирам Брахмы, и после смерти сопричислился к их обитателям".
Рассказав эту историю, Учитель повторил: "Как видите, монахи, я его излечил не только теперь, но и прежде". И он отождествил перерождения: "Царём тогда был этот брахман, а умным юношей – я сам".
(Sutta pitaka. Khuddaka nikāya. Jātaka. Dvadasa-Nipata. 467 Kama-Jataka. Перевод с пали: В. Эрман, А.В. Парибок, 2002 г. выполнен по изданию В. Фаусбёля, опубликованному в Лондоне в 1877-1897 гг.)
Джатака о большом чёрном псе.
"Пёс твой чёрный..." – это сказал Учитель, пребывая в роще Джеты, о том, как действовать людям на благо.
Однажды монахи сидели в зале для слушания дхармы и восхваляли достоинства Десятисильного и то, сколько благ он несёт людям:
– Почтенные! Учитель старается принести пользу многим людям. Он расстался с беззаботной жизнью и несёт людям благо. Ведь когда он достиг высшего просветления, он сам взял чашу для подаяния, прошёл восемнадцать йоджан до Варанаси и прочёл первую проповедь пятерым монахам, своим былым товарищам, – так он запустил колесо дхармы. А на пятый день того же месяца он рассказал им сутту о том, что души не существует, и все они стали святыми.
Потом он пришёл в Урубильву, показал тамошним косматым подвижникам три с половиной тысячи чудес и обратил их в монашество. Когда он на верхушке горы Гаи прочёл им проповедь о том, что "всё горит", тысяча этих бывших подвижников тоже стали святыми.
А Великий Кашьяпа! Учитель прошёл навстречу ему три гавьюты, дал ему три наставления, дал посвящение.
А отпрыск рода Пуккусати! Учитель после трапезы один прошёл сорок пять йоджан, чтобы встретиться с ним, и дал ему плод безвозвратности.
А Махакаппин! Учитель, чтобы его увидеть, прошёл сто двадцать йоджан и сделал его святым.
А лютый разбойник Пальцелом! Учитель после трапезы прошёл тридцать йоджан, встретил его и сделал его тоже святым.
А Алавака! Учитель прошёл путь в тридцать йоджан, повстречал его, дал ему плод прорезавшегося слуха и избавил от страданий!
А как он три месяца прожил на небесах Тридцати Трёх Богов! Тогда ведь восемьдесят миллионов богов постигли суть дхармы!
А как он побывал в мире Брахмы, он избавил брахму по имени Бака от вредных воззрений и сделал святыми десять тысяч брахм, обитателей того мира!
Что ни год, он обходит все области бытия и находит чем помочь каждому: одного побуждает с верою и убеждением обрести прибежище в Будде, его Учении и общине; другого воодушевляет принять обеты добронравия; а сколь многим помогает он вступить на путь и вкусить от плодов его! Он ведь и о благе нагов, чудесных птиц и других существ тоже непрестанно заботится!
Учитель пришёл и спросил:
– О чём это вы сейчас беседуете, монахи?
Монахи объяснили.
– Неудивительно, монахи, что я действую на благо людей теперь, когда я уже достиг высшего просветления. Я ведь и раньше, когда у меня ещё были страсти, поступал так же, – произнёс Учитель и рассказал о былом.
Некогда, ещё в те времена, когда помнилась проповедь Истинновсепросветлённого Кашьяпы, в Варанаси правил царь Ушинара. Когда Истинновсепросветлённый Кашьяпа возвестил четыре истины, множество людей освободилось от мирских привязанностей и вошло в град Нирваны. Но много позже его ухода в нирвану учение его склонилось к упадку: монахи стали зарабатывать себе на жизнь двадцатью одним недозволенным способом, жениться на монахинях, растить детей; они забыли свой монашеский долг, а монахини – долг монашек, миряне же и мирянки – обязанности мирян и мирянок, брахманы – обязанности брахманов... Мало-помалу люди обратились к десяти неблагим деяниям, а оттого все покойники стали возрождаться в адах.
И когда царь богов Шакра заметил, что на небесах не появляется новых богов, он обратил взор на мир людей и увидел, что люди после смерти стали попадать в ады и обретать иные мучительные уделы. Так он понял, что Учение Просветлённого пришло в упадок.
"Что же делать?" – подумал он и нашёл средство: "Надо устрашить людей, запугать их. Когда люди перепугаются, можно будет дать им надежду, а потом преподать дхарму и тем поддержать благое Учение, чтобы оно не забывалось ещё тысячу лет".
И он принялся за дело. Бога Матали он превратил в огромного чёрного пса – так и назвал его Чёрным. Клыки у него были размером с банан, и из четырёх передних клыков сыпались искры. Ростом он был с жеребца, а с виду свирепый и до того страшный, что беременным на такого лучше бы и не смотреть: они сразу бы выкинули. На шею псу Шакра надел гирлянду из красных цветов и держал его на пяти сворках, а на себя он накинул два оранжевых одеяния, волосы связал узлом на затылке и тоже нацепил красную гирлянду. В руках у него появился огромный лук с тугой тетивой цвета коралла и железная стрела с наконечником из алмаза. У него отросли длинные ногти, переменилось лицо.
Он уподобился лесному охотнику, опустился на землю в йоджане от города и трижды прокричал: "Гибнет мир, гибнет", всех тем перепугав; а когда подошёл к самому городу, то опять закричал. Люди заметили пса, устрашились и укрылись в городских стенах. Доложили царю, что происходит. Царь велел спешно запереть ворота. Но Шакра попросту перескочил через стену высотою в восемнадцать локтей. Народ стал в ужасе разбегаться и запираться в домах. Чёрный бросался на каждого встречного и повергал людей в трепет. Так они приблизились к дворцу. Весь царский двор со страху заперся в крепости, сам же царь вместе с жёнами поднялся на башню. Тогда Чёрный встал на задние лапы, передними навалился на дверь и залился громким лаем. И лай его разнёсся по всей Вселенной – от Незыби до самой макушки бытия. (И всего-то случилось лишь трижды, чтобы чей-то голос заполнил весь мир: в истории о Пурнаке такое сумел сделать сам Пурнака, в истории о Бхуридатте – царь нагов Судассана, а здесь – Чёрный пёс). Горожане были до того перепуганы, что ни один не решился заговорить с Шакрой.
Царь, однако, набрался мужества, отворил окно и окликнул Шакру:
– Эй, охотник, почему твой пёс лает?
– Есть хочет!
– Так я его накормлю.
Царь велел отдать псу всю еду, приготовленную для него самого и для челяди. Пёс всё это мигом сожрал и снова залаял.
Царь повторил свой вопрос.
А Шакра в ответ:
– Мой пёс всё ещё голоден!
Собрали весь корм из слоновника и конюшней. Пёс и его враз проглотил. Тогда собрали все припасы по городу. Пёс и их сожрал разом и залаял опять.
– Это не пёс, это же оборотень! – ужаснулся царь. – Спрошу, зачем они к нам пришли.
И он спросил:
"Пёс твой чёрный и свирепый,
Блещет белыми клыками
И готов порвать пять сворок.
На кого же он натаскан?"
Шакра ответил:
"Он не на зверей натаскан,
Не надейся, Ушинара.
Я спущу его со сворки,
Чтоб людей свести со свету".
– И что же, охотник, пёс твой всех подряд пожирает или только врагов? – спросил царь.
– Только врагов, государь.
– А кто его враги?
– Всяк, кто дурно живёт и рад беззаконию.
– Назови таких нам, – попросил царь.
И Шакра зловеще изрёк:
"Если бритоголовые,
Милостыней живущие,