«Возьму-ка я себе в главные супруги девушку из рода Шакьев! — подумал тут царь. — Тогда монахи увидят во мне словно своего родственника и станут мне доверять».
Вернувшись во дворец, он послал гонца к Шакьям в Капилавасту: «Я стремлюсь с вами породниться. Выберите для меня невесту из ваших девушек». Шакьи выслушали гонца и собрались на совет:
«Власть царя Кошальского распространяется и на наши земли. Не дадим ему невесту — наживём себе заклятого врага. А коли дадим, то поступимся чистотою нашего рода. Как же нам быть?» — Стоит ли беспокоиться? — сказал им Маханама. — У меня же есть дочь Васабхакхаттия от рабыни Нагамунды. Ей уже полных шестнадцать лет, ей суждено счастье, а по отцу она — кшатрийского рода. Давайте выдадим её за царя под видом настоящей кшатрийки! Шакьи согласились с ним, призвали послов и объявили своё решение: «Мы согласны дать царю невесту. Сегодня же можете её забирать».
Послы усомнились: «Шакьи — известные гордецы, они свой род ставят превыше всего. А вдруг они под видом девушки, равной себе, дадут нам иную, худородную? Пока не увидим, как она ест с ними вместе, не поверим». И они ответили:
— Пусть она на наших глазах поест с вами — тогда мы её заберём. Шакьи отвели послам покои для ночлега и опять собрались на совет: «Что же нам теперь делать?» — Не беспокойтесь! — опять сказал Маханама — Послушайте, что я придумал. Я сяду за стол, а вы принарядите Васабхакхаттию и приведите её ко мне. Только я возьму в рот первый кусок, пусть кто-нибудь войдёт и скажет: «Князь! Соседний властитель прислал нам письмо. Взгляни-ка и ты, о чем он пишет». Шакьи обещали так и сделать.
И вот Маханама сел есть; девушку тем часом наряжали.
— Приведите ко мне мою дочь! — сказал Маханама
— Я хочу поесть с нею вместе.
— Она ещё не одета, — отвечали ему. Выждав немного времени, дочь привели к нему.
Девушка обрадовалась, что будет есть вместе с отцом, протянула руку к его блюду и взяла оттуда кусок. И Маханама одновременно с нею тоже взял кусок и положил его в рот. Но едва он потянулся за вторым куском, как вошли слуги с вестью:
— Князь! Соседний властитель прислал нам послание. Тебе надобно знать, о чем оно.
— Ты ешь пока, дочка, — сказал Маханама. Правая его рука так и осталась лежать на блюде, в левую же он взял письмо и углубился в чтение. Покуда он сидел над письмом и думал, дочь уже успела поесть. А когда она поела, он вымыл руки и прополоскал рот. Не заметив ничего необычного, послы пришли к убеждению, что Васабхакхаттия и в самом деле дочь Маханамы, и увезли её со всеми служанками, что дал ей отец.
Вернувшись в Шравасти, послы объявили: «Мы привезли дочь самого высокородного Маханамы!» Польщённый царь велел убрать по-праздничному весь город и на груде драгоценностей помазал Васабхакхаттию в главные супруги. Она стала мила и любезна его сердцу.
Прошло немного времени, и она забеременела. Царь приставил к ней нянек и мамок. Через десять месяцев она родила царю светлокожего сына. Надо было давать ему имя, и царь решил посоветоваться с тестем. Он послал в Капилавасту советника с вопросом: «Васабхакхаттия, дочь князя Шакьев, родила сына. Каким именем его наречь?» Советник же тот был туговат на ухо. Когда он приехал в Капилавасту и передал вопрос царя, Маханама сказал:
— Васбхакхаттия и прежде была царю милее прочих его жён, теперь же у неё и подавно не будет соперниц. Она теперь — его любимица. Тугому на ухо советнику вместо «любимица» — валлабха — послышалось «видудабха», с чем он и воротился:
— Государь! Дед предлагает наречь внука Видудабхой.
— Ну что же, Видудабха — наше старинное родовое имя. Пусть так и будет, — согласился царь.
Воспитывать мальчика стали как наследника престола. Когда ему исполнилось лет семь, мальчик вдруг сообразил:
«Всем мальчикам дедушки подарки шлют — игрушечных слонов, лошадок, другие игрушки, а мне никто ничего не присылает». И он спросил мать:
«Матушка! Почему другим мальчикам от дедушек приходят подарки, а мне никто ничего не шлёт? Ты разве сирота?»
— Сынок, твой дедушка — из княжеского клана Шакьев. Просто он далеко, потому и не шлёт тебе подарков, — сказала мать полуправду. Прошло время, Видудабхе исполнилось шестнадцать лет, и он попросил:
— Матушка! Я хочу познакомиться с дедом и его родней. — Оставь, сынок, зачем тебе это? Но сын стоял на своём, и матери пришлось уступить: — Ладно, поезжай.
Видудабха отпросился у отца и выехал с большой свитой. А Васабхакхаттия уже заранее послала весть Шакьям: — Живу я здесь прекрасно. Смотрите, не вздумайте меня с сыном выдать царю. Узнав, что едет Видудабха, Шакьи отослали из столицы в деревни всех мальчиков, которые были младше его годами, чтобы тем не пришлось перед ним кланяться.
И вот юноша прибыл в Капилавасту. Шакьи приняли его в зале совета и стали представлять родичам:
— Вот твой дед по матери; вот твой дядя по матери. Видудабха шёл и каждому кланялся. Так он со всеми поздоровался, каждому поклонился — поясница даже заболела, — а потом заметил, что ему-то ни один человек не поклонился, и спросил:
— А мне, почему никто не кланяется? Где остальные?
— Все мальчики и юноши, что младше тебя, в разъезде, дорогой, — сказали Шакьи. Приняли его они с большими почестями. Видудабха побыл у них несколько дней и уехал.
После его отъезда некая рабыня пришла мыть разведённым молоком скамью, на которой он сидел, и сказала вслух: — Вот она, скамья, на которой сидел сын рабыни Васабхакхаттии! А в тот самый миг в зал вошёл воин из свиты Видудабхи: он позабыл своё оружие и вернулся за ним. Слыша такие пренебрежительные слова, он спросил, в чем дело.
— Да ведь Маханама прижил Васабхакхаттию с рабыней, — отвечала служанка. Воин нагнал своих и рассказал им о том.
— Как же так? — пришла в возбуждение свита.
— Выходит, что Васабхакхаттия — дочь рабыни! Царевич же, услыхав о происшедшем, твердо решил:
— Вот как, значит? Скамью, на которой я сидел, надо после меня отмывать разведённым молоком? Ну что же, стану царём — глотки всем им перережу, кровью их омою эту скамью!
Когда Видудабха вернулся в Шравасти, советники донесли все царю. — Ах, Шакьи! Дочь рабыни дали мне в жены! — разгневался царь. Он отнял у Васабхакхаттии с сыном их прежнее содержание и велел выдавать им на жизнь не больше, чем положено рабыне и рабу.
Но вот прошло несколько дней, и в царский дворец зашёл Учитель. Царь встретил его, поклонился и сказал:
— Почтенный! Оказалось, что твои родичи выдали за меня дочь рабыни! Я велел ни ей, ни сыну прежнего царского содержания более не давать, приравнял их к рабам.
— Шакьи, государь, и впрямь поступили дурно, — отвечал Учитель.
— Если уж они решили дать тебе невесту, надо было давать девушку, равную им самим по знатности. Но я тебе вот что скажу. Васабхакхаттия помазана была на царство по кшатрийскому обычаю, да и Видудабха родился сыном царя-кшатрия. Происхождение по матери мало что значит. Главное — это каков отцовский род. Ведь некогда древний мудрец на троне даже бедную дровоноску сделал царствующей супругой, сын же стал наследником престола и правил обширным городом Варанаси. Его так и звали Каттхаваханой — Дровоносом. И Учитель рассказал царю историю о Дровоносе. Царь внял ему, уверовал, что главное — это отцовский род, и охотно вернул жене и сыну их прежнее положение.
Полководцем у царя был тогда воитель Бандхула. Жена его Маллика оказалась бесплодной, и он решил отправить её обратно в родительский дом, в Кушинару. Маллике же захотелось повидать на прощание Учителя, и вот она пришла преклониться ему в рощу Джеты.
— Куда ты собралась? — спросил Учитель.
— Муж отсылает меня назад к родителям, почтенный.
— С чего же это? — Бесплодна я, почтенный. Не могу сына ему родить.
— Ну, тогда ты напрасно уходишь. Возвращайся-ка к мужу. Маллика обрадовалась, поклонилась Учителю и пошла домой.
— Ты за чем вернулась? — спросил муж.
— Меня Татхагата отправил назад к тебе.
— Должно быть, Учителю виднее, — подумал военачальник и не стал перечить.
И впрямь, Маллика скоро забеременела. Появились у неё и причуды. Однажды она сказала:
— Господин, меня одолевает странное желание.
— Его же тебе хочется?
— Хочу я в городе Вайшали напиться и омыться в священном пруду, где личчхавы свершают помазания правящих княжеских родов.
— Ну, поехали, — согласился военачальник. Взял он с собою лук, до того тугой, что пущенная из него стрела пробивала тысячу воинов насквозь, посадил жену на колесницу и поехал из Шравасти в Вайшали. Правил он сам.
В ту пору у городских ворот Вайшали жил некий личчхав по имени Махалий. Когда-то он учился вместе с Бандхулой у одного учителя, а теперь ослеп и наставлял личчхавов в дхарме и житейских делах. Услыхал он стук колёс по мостовой под воротами и промолвил: — Это гремит колесница отважного Бандхулы. Значит, сегодня над личчхавами нависла опасность. Пруд был ограждён; перед оградой и внутри неё цепями стояли охранники. Поверху же была натянута железная сеть; птица и та бы не пролетела. Но военачальник соскочил с колесницы и бросился на стражников с мечом в руке. Они разбежались. Бандхула прорубил дыру в сети, впустил жену и дал ей напиться и омыться. Потом умылся сам, усадил жену на колесницу и выехал из города в обратный путь.
Тем часом сторожа прибежали и доложили о случившемся старейшинам личчхавов. Старейшины взъярились. Пятьсот воинов на пятистах колесницах собрались в погоню за отважным Бандхулой. Донесли об этом Махалию.
— Нельзя вам ехать! — возразил Махалий.
— Перебьёт он всех вас!
— Оставь, все равно мы поедем!
— Ну, раз так, то поверните назад, как только увидите, что колеса его колесницы ушли по ступицы в землю. Если тогда не повернёте, то поворачивайте назад, как услышите звук, подобный раскату грома. А если и тогда не повернёте, то возвращайтесь, как увидите, что в дышлах появились дыры. А не то пропадёте, поздно будет! Личчхавы же, не слушая, уехали.