Если кто-то знает правду,
Но заведомо обманет,
У того не будет сына,
Дочери одни родятся.
Если правду ты промолвишь,
Станешь вновь царём, как прежде.
Если будешь лгать упорно,
Погрузишься ещё глубже".
Царь упрямо в шестой раз повторил всё ту же ложь и ушёл в землю по грудь. "Образумься, государь! — воззвал к нему брахман.
Если кто-то знает правду,
Но заведомо обманет –
У того хоть были дети,
Он их в доме не увидит.
Если правду ты промолвишь,
Станешь вновь царём, как прежде.
Если будешь лгать упорно,
Погрузишься ещё глубже".
Но привязанность к дурному другу сделала царя глухим к добрым советам, и в седьмой раз он произнёс всё ту же ложь. Тут земля вдруг раскололась, из ада Незыби взметнулось пламя и царя слизнуло.
Царь летал по поднебесью,
Но провидцем был он проклят
И сквозь землю провалился,
Был конец его плачевен.
Умный человек осудит
Своеволье и упрямство.
Говори всегда беззлобно
И не поступайся правдой.
Весь народ замер в страхе:
"Царь Чайтьи оскорбил провидца, он заведомо солгал и провалился прямо в Незыбь!" Пришли пятеро царевичей и спросили брахмана:
"Что нам теперь делать? Помоги". –
"Отец ваш, дети мои, погубил дхарму. Он заведомо солгал, оскорбил провидца и попал за это в Незыбь. Ведь когда кто-то покушается на дхарму, он готовит тем себе погибель. Вам здесь жить теперь нельзя. Ты, старший, выходи из города через восточные ворота и ступай прямо, не сворачивая, покуда не встретится тебе драгоценный белый слон с приметами счастливой породы. Это тебе будет знак основать в том месте город. Назовёшь ты его Хастипура — Слоновая Крепость. Ты, второй сын, выходи из города через южные ворота и ступай прямо, не сворачивая, покуда не встретится тебе белый-белый драгоценный жеребец. Это тебе будет знак основать город. Назовёшь его ты Ашвапура — Крепость Коня. Ты, третий сын, выходи из города через западные ворота и ступай всё прямо, не сворачивая, покуда не увидишь льва гривастого. Это тебе будет знак основать там город. Назовёшь его ты Симхапура — Крепость Льва. Ты ж, четвёртый сын, выходи из города через северные ворота и ступай прямо, не сворачивая, покуда не увидишь сработанное из драгоценных камней колесо. Это тебе будет знак основать город. Назовёшь ты его Уттарапанчала — Город Северных Панчалов. И тебе, о младший сын, тоже негоже оставаться здесь. Ты воздвигни здесь большую ступу, а потом уходи прочь. Иди всё на северо-запад, покуда не увидишь две горы. Они будут колотиться одна о другую и рокотать при этом: "дар-дара, дар-дара". Это тебе будет знак основать там город. Назовёшь ты его крепостью Дардара". И все пятеро царевичей разошлись в разные стороны, каждый встретил своё знамение, заложили они там города и зажили в них".
Закончив это наставление, Учитель повторил: "Как видите, монахи, Девадатта не только теперь, но и прежде солгал и провалился сквозь землю". И он отождествил перерождения: "Царём царства Чайтьи был тогда Девадатта, а брахманом Капилой — я сам".
Джатака о споре двух царей
Словами: "На грубость грубостью..." Учитель — он жил в ту пору в роще Джетавана — начал свой рассказ о споре двух царей. Однажды царь Косалы распутал и справедливо рассудил одно хитроумное и весьма трудное дело. Затем он совершил трапезу и, не обсушив рук, взошёл в изукрашенную колесницу и поспешил на свидание с Учителем. Почтительно припав к лотосоподобным стопам Учителя, царь сел в сторонке.
"Государь мой, — спросил его Учитель, — что привело тебя ко мне столь рано?" –
"Всеблагой, — отвечал царь, — нынче я долго не мог рассудить одно трудное дело. И вот, наконец, покончив с ним и совершив трапезу, с не обсохшими ещё руками, я поспешил сюда, чтобы увидеться с тобой".
— "О царь, — сказал тогда Учитель, — судить беспристрастно и в соответствии с дхаммой — благой путь, ведущий к небу. Но не то удивительно, когда, получив совет от всеумудрённого, подобного мне, ты в согласии с дхаммой вершишь потом суд свой беспристрастно и справедливо. Другое удивительно, о царь! В старину были цари, которые, и наслушавшись советов от неумудрённых пандитов, всё же вершили суд свой справедливо и в соответствии с дхаммой, избегая четырёх соблазнов скверны и блюдя десять царских заповедей. Они управляли царствами по слову дхаммы, а закончив земное существование, пополняли сонм небожителей, — вот это воистину достойно удивления, царь!". И, уступая просьбам, Учитель поведал тогда царю историю о прошлом.
"Во времена стародавние, когда на бенаресском троне восседал Брахмадатта, бодхисатта был зачат в лоне старшей жены царя. По свершении положенного обряда, оберегающего плод от сглаза, царица вскорости разрешилась от бремени. В день наречения мальчику дали имя Брахмадатта-кумар, царевич Брахмадатта. Когда царевичу исполнилось шестнадцать лет, его отправили в Таккасилу, где он в совершенстве овладел всеми видами наук и искусств. Воротясь в Бенарес, с кончиною родителя своего, Брахмадатта стал править царством справедливо и в согласии с дхаммой, а суд творить, отрешась от прихотей и пристрастий. Оттого, что царь правил по слову дхаммы, и советники его вершили дела справедливо, а коль скоро всё делалось по справедливости и в согласии с дхаммой, лжеобвинители и лжесвидетели не смели даже и показаться в суде. И во дворе у царского дворца, где происходил суд, отныне стояла тишина, ибо не стало более тяжущихся. Советники, праздно просидев целый день в суде, расходились по домам, так и не дождавшись никого, кто нуждался бы в их услугах, и суды в городе обещали вскорости совсем обезлюдеть.
Подумал тогда бодхисатта: "Оттого что я правлю царством по слову дхаммы, не стало в городе тяжущихся, стих в судах шум раздоров. Теперь осталось мне лишь в себе самом поискать несовершенств, и, если отыщется нечто, о чём можно сказать: "Вот он — мой недостаток!", я преодолею его и буду жить, исполненный одних только достоинств!" И, порешив на том, царь принялся расспрашивать своих придворных:
"Скажите, какой есть во мне недостаток?!" Но не встретив никого, кто нашёл бы в нём хоть малейший порок и слыша только о своих добродетелях, царь подумал:
"А не из страха ли предо мною провозглашают они достоинствами даже мои пороки?" Тогда, усомнившись, стал он расспрашивать тех подданных, что жили вне дворца, — всё о том же, но и они не видели в нём пороков. Не нашёл царь никого, кто назвал бы хоть один его недостаток, ни среди горожан, ни среди людей, что жили за городскими стенами и в посадах близ четырёх городских ворот.
И решив тогда: "Опрошу-ка всех подданных!" — царь тайно оставил царство на советников и взошёл в колесницу. Взяв с собою одного только колесничего, он покинул Бенарес и отправился странствовать по своей земле. Но, и достигнув пределов бенаресского царства, Брахмадатта не нашёл человека, который указал бы ему хотя бы на малый его недостаток, а слышал повсюду лишь о собственных добродетелях. Тогда царь повелел колесничему заворачивать от дальних пределов царства и по большой дороге поехал назад в Бенарес.
Вышло, однако, так, что на пути ему встретился царь Косалы Маллика, который правил царством в согласии с дхаммой и тоже пожелал сыскать в себе хоть какой-нибудь недостаток. Не видя среди приближённых никого, кто сказал бы ему о том, а слыша только одни похвалы своим совершенствам, царь Маллика тоже отправился странствовать по стране. И вот колесницы двух царей оказались друг против друга в узком месте, где дорога, зажатая меж высоких склонов, не позволяла колесницам разъехаться.
"Прижми к обочине дороги свою колесницу!" — закричал тогда колесничий царя Маллики колесничему царя бенаресского.
"Нет, приятель! — отвечал ему другой. — Сам убирай свою колесницу, ибо я везу великого царя Брахмадатту, властителя Бенареса!" –
"Знай же, приятель,— воскликнул тогда первый колесничий, — что в моей колеснице сидит сам великий царь Маллика, властитель Косалы, а потому, будь добр, посторонись, дай проехать колеснице нашего царя!"
"Скажи на милость, и там тоже царь! Что же теперь делать?! — задумался тогда колесничий Брахмадатты. — А впрочем, есть средство, — решил он, — спрошу-ка я, сколько лет его царю, и колесница того, кто моложе, пусть посторонится и пропустит колесницу старшего по возрасту!"
Порешив на том, колесничий Брахмадатты спросил у косальского колесничего, сколько лет их царю. Оказалось, что оба царя одного возраста. Тогда стал он расспрашивать о силе, богатстве, славе, происхождении, роде и семье царя Косалы. И обнаружилось, что оба царя владеют землями в три сотни йоджан длиною, что равны они и силой, и богатством, и славою, что происхождение их равно достойное — оба из лучших, равных один другому, родов и что семьи у них одинаковы. И решил тогда бенаресский колесничий, что дорогу должен уступить более добродетельный, и спросил у косальского колесничего: "А каковы достоинства твоего царя?" И тот стал в ответ перечислять добродетели своего царя и, желая даже недостатки возвести в достоинства, спел такой стих:
"На грубость грубостью, на теплоту теплотой,
На злодейство злодейством, на доброту добротой
Всегда отвечать у царя Маллики обычай.
Таков мой царь — дай путь ему, колесничий!"
Удивился колесничий Брахмадатты:
"И это ты почитаешь достоинствами своего царя?" –
"Конечно!" — отвечал другой колесничий.
"Но если таковы добродетели, каковы же недостатки?" — допытывался первый.
"Недостатки, может, и есть, да ты прежде опиши достоинства своего царя!" — сказал на то второй колесничий.
"Что ж, слушай!" — молвил колесничий бенаресского царя и спел такой стих:
"Добром злодеям, мягкостью гневливым,
Дарами жадинам, правдою неправдивым
Всегда отвечать у царя моего обычай.
Таков мой царь — дай путь ему, колесничий!"