— Я очень многим обязан тебе, о небесный возничей. Ведь ты показал мне обители праведников и скорбную юдоль грешников.
А затем он обратился к Шакре:
— Государь, теперь я хочу вернуться в земной мир.
— Раз так, доставь, любезный Матали, царя Ними обратно в Митхилу, — молвил Шакра.
— Будет исполнено, — отвечал Матали.
Он подогнал колесницу ко дворцу; царь попрощался с небожителями. Они повернули обратно во дворец, а Ними взошёл на колесницу и уехал.
В скором времени небесная колесница приблизилась к Митхиле с восточной стороны горизонта. Народ посмотрел вверх и обрадовался: «Вот и царь наш вернулся!»
Матали сделал круг над городом, опустился и высадил царя у того самого окна, откуда тот начал путешествие, сам сказал: «Прощай, государь, я уезжаю» — и отправился назад.
— Расскажи, царь, как там живут, в мире богов, — попросили подданные.
Царь описал им все великолепие небожителей и самого Шакры, а заключил рассказ наставлением в дхарме: «Будьте же усердны в благих делах! Тогда и вы со временем тоже попадёте в небесную обитель».
Прошло время. Однажды на голове царя Ними появился первый седой волос. Цирюльник выдернул его и положил царю на ладонь, и тот понял, что настала пора отречься от мирской жизни. Цирюльнику он пожаловал доходную деревню, а сам призвал к себе наследника и объявил, что решил уйти в отшельники.
— Отчего так, батюшка? — спросил сын.
— Седеет голова моя... — отвечал словами предков царь Ними.
Он принял монашество, поселился в манговой роще и предался духовным упражнениям. После своей кончины он сопричислился к обитателям миров Брахмы. Но сын его, царь Калараджанака, нарушил обычай и под старость в отшельники не ушёл.
Закончив это наставление в дхарме, Учитель произнёс:
— Как видите, монахи, не только ныне свершил Татхагата исход из мира — он совершал его и прежде.
И он отождествил перерождения: «Шакрой был тогда Анируддха, Матали стал теперь Анандой, восемьдесят четыре тысячи царей — нынешние мои последователи, я же был тогда царём Ними».
Джатака о царе Шиби
"Я слеп и стар…" — это сказал Учитель, пребывая в роще Джеты, по поводу беспримерной щедрости в даянии. Однажды царь Кошалы принёс общине очень богатый дар, а затем пригласил Учителя на трапезу и ожидал его наставлений, но Учитель ушёл молча. На другой день царь после завтрака пришёл в обитель и спросил:
"Почему вы, почтенный, не дали наставлений?" –
"Среди собравшихся был нечистый человек", — ответил Учитель и произнёс наставление о щедрости — прочёл строфу, начинающуюся словами: "Скупцам на небеса попасть не суждено".
Царь был рад, преподнёс Татхагате верхнюю одежду из царства Шиби, стоившую тысячу монет, и вернулся в город. На следующий день в зале для слушания дхармы завязался разговор:
"Почтенные, царь Кошалы принёс дар беспримерной щедрости, но и тем не удовольствовался. Когда Десятисильный дал ему наставление, он подарил ему ещё одежду из шибийского царства, которая стоит тысячу монет. Этот царь поистине неистощимо щедр!" Учитель пришёл и спросил:
"О чём вы сейчас беседуете, монахи?" Монахи объяснили.
"Дарить вещи — это хорошо, монахи. Но в древности бывало, что мудрый человек простирал свою щедрость на всю Джамбудвипу, приносил ежедневно даров на шестьсот тысяч каршапан и всё же не был доволен тем, что дарит только вещи. "Пусть каждый получит, что ему мило" — вот какому правилу он следовал и однажды отдал просителю свои глаза", — сказал Учитель и поведал о прошлом.
"Некогда в царстве Шиби, в городе Ариштапуре, правил царь, и Учитель родился его сыном. Возмужав, он отправился в Такшашилу и изучил там всякие искусства, а когда вернулся и показал царю, чему он научился, тот объявил его наследником престола. Когда же царь скончался, он взошёл на царство. Далёкий от неправедных путей, он не уклонялся от десяти обязанностей царя и правил справедливо. У четырёх городских ворот, в середине города и у врат своего дворца он повелел установить навесы, где неимущим щедро раздавали богатые дары, и расходилось в день добра на шестьсот тысяч каршапан. По восьмым дням молодой и старой луны, по полнолуниям и новолуниям он непременно отправлялся сам к тем навесам проверить, как идёт раздача. И вот однажды в полнолуние царь с утра встал и, воссев на троне под белым зонтом, стал вспоминать, что за даяния принёс он в своей жизни. И вышло так, что, раздавая всевозможные блага, он ничего не упустил. И тут царю пришло на ум:
"Похоже, нету ничего, чего бы я уже не дарил, но много ли это — одарять людей вещами? Пора мне принести в дар часть самого себя. Сегодня я поеду к навесам. Пусть же встретится мне проситель, который пожелает не имущества, а части собственного моего тела! Будь надобно кому-то моё сердце — я взрежу себе грудь кинжалом и, словно лотос из прозрачного пруда, я вырву своё сердце, сочащееся кровью, и отдам его. Будь надобна кому-то моя плоть, я отсеку кусок её и отдам просителю. Будь надобна кому-то моя кровь, я вскрою себе жилу острым ножом, подставлю под неё сосуд, наполню его кровью и отдам. Пусть скажет кто-нибудь: "У меня не ладится хозяйство в доме, стань моим рабом", — что ж, я сниму с себя царские одежды, покину дворец, объявлю себя рабом и возьмусь за рабский труд. Понадобятся кому-то мои глаза, я вырву их, как отрывают плод от пальмы, и отдам.
Всё, что обычно просят, я приносил уж в дар.
Пусть просят даже око — отдам его, не дрогну".
Подумав так, он умылся благовонной водою из шестнадцати кувшинов, облачился в богато убранный наряд, вкусил изысканнейших яств и верхом на превосходном выездном слоне отправился к навесам. А Шакра прозрел в царе это намерение и решил: "Вот как, царь Шиби? Сегодня ты готов отдать свои глаза, если тебя о том попросят? Но сможешь ли ты сделать это?" И, чтобы испытать царя, он обернулся дряхлым слепым брахманом и стал с протянутой рукой на придорожном пригорке. Когда царь поравнялся с ним, он воскликнул:
"Слава владыке!" –
"Чего тебе, брахман?" — спросил царь, направив к нему слона. Шакра ответил:
"Свет полон доброй славой о твоей щедрости, все обитатели мира о ней твердят. Я слеп, а у тебя два глаза". И попросил царя даровать ему глаз:
"Я слеп и стар, издалёка пришёл,
Глаз я хочу попросить у тебя.
Зреньем со мною, прошу, поделись –
У обоих нас будет по глазу".
Слыша такие речи, Великий обрадовался: "Только сегодня думал я об этом у себя во дворце — и вот проситель уже здесь. Какая удача! Сегодня же исполнится моё чаяние, принесу я дар, какого ещё не бывало". И он спросил:
"Ответь, кто тебя, нищий, надоумил
Меня просить глазами поделиться?
Ты просишь о сокровище, с которым
Расстаться очень трудно, всякий скажет".
Нищий ответил:
"Супруг богини Суджи в горном мире,
А у людей слывёт он Магхаваном, –
Вот кто меня, владыка, надоумил
Просить тебя глазами поделиться.
Я тот молящий, кто о лучшем молит.
Даруй мне зрение, я об одном молю.
Даруй мне зрение бесценное, с которым
Расстаться очень трудно, всякий скажет".
Царь промолвил:
"Пусть сбудется твоё желанье,
Исполнится твоя мольба,
Ко мне пришёл ты не напрасно –
Мои глаза твоими будут.
Ты просишь об одном — но я дарую оба.
Так стань же зрячим, пусть народ дивится –
Да будет всё по твоему хотенью".
Сказав так, царь подумал: "Не подобает мне самому тут же вырывать свои глаза, чтобы отдать ему". Вместе с брахманом он вернулся во дворец, воссел на трон, послал за лекарем — а звали того Сивака — и приказал: "Извлеки мой глаз". Весь город пришёл к смятение: "Наш государь ослепить себя хочет, брахману глаза отдаёт!" Тут военачальник и другие царские приближённые, горожане, царские жёны — все сбежались и стали отговаривать царя:
"Помилосердствуй, государь,
Не надо отдавать глаза!
Деньгами одари его
И самоцветами осыпь,
Даруй ему борзых коней
И колесницу с упряжью,
Слона ему даруй, о царь,
Под золотой попоною.
Ты должен быть всегда в строю
И войнам приказывать.
Слепец царём не может быть,
О том не стоит забывать".
Царь сказал:
"Кто одарить пообещал, но слово взять решил назад –
Сам в петлю лезет головой, расстеленную на земле.
Кто одарить пообещал, но слово взять решил назад –
Греховней самого греха и в царство Ямы попадёт.
О чём попросят — то и дай, чего не просят — не давай.
И брахмана я одарю тем, что он просит у меня".
"Чего же ты добиваешься, жертвуя своими глазами? — спросили советники. –
Здоровья, счастья, красоты иль силы –
Чего ты ищешь, Индра средь людей?
Зачем тебе, царю, вождю шибийцев,
Дар приносить посмертной жизни ради,
С бесценными глазами расставаться?"
Царь объяснил им:
"К величию я не стремлюсь, даря их.
Не жажду я ни сына, ни казны, ни царства.
Закон есть, издревле благими чтимый, –
Я радостно стремлюсь его исполнить".
На эти слова Великого приближённые не нашлись что ответить. А Великий обратился к лекарю Сиваке:
"Я знаю, Сивака, ты близок мне и предан.
И дело знаешь. Слушай же меня:
Возьми мои глаза — я так хочу –
И нищему их положи в ладонь".
"Взвесь ещё раз, владыка. Тяжко будет расставаться с глазами", — сказал ему Сивака.
"Я уже всё взвесил, Сивака. Приступай к делу и не говори лишних слов". Тот подумал:
"Не пристало мне, опытному лекарю, копаться в глазах царя ножом".
Он натёр в ступке нужных снадобий, смешал их вместе и этим порошком посыпал синий лотос и поднёс его к правому глазу царя. Глаз поднялся в глазнице, и царя пронзила боль.