Бодхисаттва же, наставив так царя и освободив его от тоски по умершей, удалился назад в Гималаи.
И, завершая своё наставление в дхарме, Учитель явил слушателям Четыре Благородные Истины и истолковал джатаку, связывая перерождения (с усвоением Благородных Истин страдавший от тоски монах, утвердившись в Потоке, обрёл свой первый плод): «Уббари в ту пору — это оставшаяся в миру супруга монаха. Царём Ассакой был тоскующий монах, отшельником же — я сам».
Джатака об игральной кости
«Намазанную сильным ядом. . .» Эту историю Учитель во время своего пребывания в Джетаване рассказал о небрежном отношении к вещам. Говорят, что в то время бхикшу, получив одежду и другие необходимые предметы, небрежно к ним относились, а вследствие такого отношения к четырём необходимым предметам не освобождались от перерождений в аду и в мире животных.
Узнав об этом, Учитель, различными способами показав сущность дхармы, предостерёг бхикшу от небрежного отношения к четырём необходимым предметам. «Бхикшу, который заботливо относится к своей одежде, — сказал Учитель, — должен избегать холодного». Это и другие правила установив, Учитель сказал: — О бхикшу, относитесь внимательно к своим необходимым вещам, невнимательное отношение подобно употреблению смертельного яда; ещё в прежние времена люди, не ведая опасности, из-за небрежности принимали яд и попадали в большую беду. И он рассказал историю о прошлом.
В давние времена, когда в Варанаси царствовал Брахмадатта, Бодхисаттва возродился в одной зажиточной семье и, когда вырос, стал игроком в кости. С ним часто играл один мошенник. А у него была такая привычка: всякий раз, когда он видел, что выигрывает партию, то доводил её до конца, а когда предчувствовал проигрыш, то, засунув одну кость себе в рот, говорил: «Кости одной не хватает!», бросал игру и уходил. Догадавшись, в чем дело, Бодхисаттва сказал себе: «Ну, хорошо, посмотрим, что будет дальше», и, взяв однажды кости к себе домой, он намазал их ядом, потом тщательно высушил и, придя к мошеннику, сказал:
— Давай-ка сыграем в кости, любезный!
— Давай сыграем, — согласился мошенник, приготовил доску, и они стали играть.
Плут, поняв, что проигрывает, засунул себе в рот одну кость. Увидев это, Бодхисаттва подумал: «Глотай-глотай, потом узнаешь, что будет с тобой».
И он произнёс следующую гатху:
«Намазанную сильным ядом
Глотает кость, не ведая, мошенник.
Глотай-глотай, коварный плут, –
Потом увидишь, что с тобою будет».
Пока Бодхисаттва так говорил, от быстрого действия яда мошенник потерял сознание и, вращая глазами, упал навзничь.
«Теперь нужно вернуть ему жизнь», — решил Бодхисаттва и дал ему различные лекарства, смешанные с рвотным средством. А когда последнее оказало своё действие, он напоил плута топлёным маслом, смешанным с мёдом и сахаром. Вылечив мошенника, Бодхисаттва сказал ему: «Впредь больше так не делай».
Потом, раздав дары и другие благочестивые деяния совершив, возродился согласно карме. Приведя эту историю для разъяснения дхармы, Учитель сказал: «О бхикшу, небрежное отношение к вещам подобно употреблению смертельного яда». Так сказав, он отождествил перерождения: «Тогда мудрым игроком в кости был я».
Джатака об одураченном
Со слов: "Пока ты, брахман, завязав глаза …" — Учитель — он жил тогда в Джетаване — принялся рассказывать ещё об одном монахе, объятом любовным томлением.
На вопрос Учителя: "Правду ли говорят, брат мой, что ты томишься любовной горячкой? — один бхиккху отвечал: "Правду". "О бхиккху, — заметил Учитель. — Знай, что женщин невозможно удержать от соблазна: иные мудрецы уже пытались прежде сделать это: они держали женщину при себе с самого её появления на свет, но обуздать её порывы не сумели". И он поведал о том, что было в прошлой жизни.
"Во времена стародавние, когда на бенаресском троне восседал Брахмадатта, бодхисатта воплотился в облике сына старшей жены царя. Когда он вырос и выучился всем наукам, а его отец перешёл в иное существование, бодхисатта занял его место на престоле и стал править царством в соответствии с дхаммой. Молодой царь очень любил играть в кости с домашним жрецом и всякий раз, бросая золотые кости на серебряный столик, напевал, чтобы накликать удачу:
Все реки — извилисты; кривы в лесу все деревья больные.
Исполнены скверны все жёны — и старые, и молодые.
И удача всегда благоволила царю, он выигрывал, а жрец — проигрывал. Видя, что, если так пойдёт дело, со временем он лишится и дома и богатства, жрец подумал:
"Коли так будет продолжаться, всё пойдёт прахом. Надобно мне сыскать и привести в дом какую-нибудь девушку, не знавшую мужчины".
"Женщину, которая видела хоть одного чужого мужчину, не уберечь от соблазна, — продолжал размышлять жрец, — поэтому нужно найти новорожденную, взять в дом и держать девочку до совершеннолетия под строгим присмотром: если нанять хороших сторожей, чтобы следили за ней, то вырастет она женщиной, преданной лишь одному мужчине, — мне самому. Тогда-то уж я сумею завладеть богатствами царского дворца".
Тут пора сказать, что жрец знал толк в телесных знаках и умел по ним определять судьбу. Как-то раз он встретил беспутную женщину на сносях и, тотчас определив, что у неё родится дочь, зазвал её к себе и взял на содержание. После того, как в его доме она разрешилась от бремени, он дал ей денег и уговорил её уйти и оставить у него дочь. Чтобы девочка никогда не виделась ни с одним мужчиной, кроме него самого, жрец поручил её воспитание женщинам. Так и росла девочка, покуда к совершеннолетию не оказалась в полном у жреца подчинении.
Всё время, пока девочка была ещё маленькой, жрец не играл с царём в кости. Но вот она выросла, и жрец овладел ею. Вскоре после того он сказал царю:
— Не сыграем ли в кости, государь?
— Охотно, — обрадовался тот и, начиная играть, принялся, как всегда, напевать свою приносящую удачу песенку.
И едва только он, дойдя до слов: "Исполнены скверны все жёны …" — бросил кости, как жрец перебил его: — Все, кроме моей".
Тут удача впервые изменила царю: он проиграл, а жрец выиграл. "Должно быть, жрец держит в доме своём женщину, которая не знает иных, кроме него, мужчин, — подумал бодхисатта. — Постараюсь-ка разрушить её стойкую добродетель". Разузнав через верных людей, что его догадка верна, царь велел привести к нему одного плута, который кормился за счёт женщин, и спросил его:
— Сумеешь ли сокрушить добродетель женщины, живущей у моего жреца в доме?
— Сумею, государь, — ответил плут.
— Тогда скорей берись за дело, — приказал царь и, дав ему денег, отослал прочь.
На эти деньги плут накупил множество благовоний, духов, порошков, мазей, камфары и всего такого прочего и неподалёку от дома жреца открыл лавчонку для торговли этими товарами. А дом у жреца был семиярусный, с семью входами, и у каждого входа стояла стража — из одних только женщин, которые не впускали в дом ни одного мужчину, кроме самого хозяина; и даже корзинки для мусора и всякого хлама позволяли вносить только после тщательного осмотра. Видеть же молодую хозяйку мог только один жрец да ещё служанка. Эта служанка, получая от госпожи деньги, ходила покупать благовония и цветы, и всякий раз путь её лежал мимо лавочки, открытой плутом. Плут разузнал, что это — служанка женщины, живущей в доме жреца. Как-то раз, завидев её, он выскочил из своей лавки с криком:
— Матушка, где же ты пропадала столько времени? — рухнул ей в ноги и, крепко обняв их, залился слезами.
Тотчас же кругом собралась целая толпа нанятых им таких же мошенников, и все они принялись дружно восклицать:
"Как они похожи! И руки, и ноги, и лица, и осанка, и весь облик — всё одинаково. Сразу видно, что это мать и сын".
Слыша со всех сторон такие возгласы, бедная женщина совсем потеряла голову и, подумав: "Должно быть, он и впрямь мой сын", сама зарыдала в голос.
Оба они, обливаясь слезами и стеная, бросились друг к другу в объятия.
— Где же ты живёшь, матушка? — спросил чуть погодя плут.
— Живу я, сынок, — ответила ему женщина, — в доме у царского жреца. Есть у него молодая жена — писаная красавица, прелестью своей подобная небожительнице, я у неё в услужении".
— А куда ты сейчас направляешься? — вновь полюбопытствовал плут.
— Да вот иду купить для неё благовоний, духов и цветов, — сказала служанка.
— Помилуй, матушка! Зачем тебе ходить куда-то? — вскричал плут. — Бери отныне всё, что нужно, у меня. — С этими словами он надавал служанке листьев арековой пальмы, благовоний и всевозможных цветов — всего полным-полно, — а денег с неё не взял.
Увидела молодая хозяйка такое обилие цветов и благовоний и сказала служанке:
— Брахман, видно, сегодня особенно нами доволен.
— С чего это ты взяла? — спросила служанка.
— Да вот гляжу: так много всяких подарков, — ответила женщина.
— Ты говоришь про эти подарки? — спросила служанка.
— Это вовсе не твой брахман расщедрился: я принесла всё от своего сына.
С тех пор так и повелось: деньги, что давал хозяин, служанка оставляла себе, а сама набирала, сколько хотела, цветов, благовоний в лавке у плута. Когда минуло какое-то время, плут сказался больным и лёг в постель. Пришла служанка в лавку за цветами и духами и, не видя плута, спросила:
— Где же мой сын?
— Захворал твой сын, — ответили ей.
Прошла служанка к постели плута, села рядом, стала гладить его по спине и спрашивает:
— Что у тебя за хворь, сынок?
— Тот молчит. Служанка вновь:
— Что же ты не говоришь ничего, сынок?
— Умирать буду, матушка, а сказать тебе не смогу, — ответил плут. Служанка — ну его уговаривать:
— Если уж мне не можешь сказать, так кому и сказать-то, сынок?
— Ох, матушка, — молвил тогда плут, услыхал я, как ты расписываешь молодую хозяйку, и потянулся к ней всем сердцем. Нет у меня никакого другого недуга, кроме любовного. Будет она моею — останусь в живых, не будет — умру на этом месте!