него солнца утопали в красках — разные оттенки коричневого, красного и оранжевого радовали глаз. В такой прекрасный осенний день легко забывалось, что совсем скоро декабрь.
Мендоза поправила форму и пошла к входу. Уинтер не отставал. Открыв дверь, они оказались в помещении, разделенном длинной стойкой на две части — для посетителей и сотрудников. Попасть из одной в другую можно было, подняв перегородку.
Стола было всего два, а помещение это, похоже, единственное. Таким образом, полицейское управление Хартвуда состояло из двух человек. В углу была оборудована маленькая камера два на два метра. Железная решетка и кровать были ввинчены в пол и стены. Унитаза, к счастью, не наблюдалось. На одной стене висела крупная карта округа Монро, а в другой была дверь во двор.
Парню за стойкой на вид было лет двадцать пять. Что-то подсказывало, что умом он не блещет. Смотрел он с таким выражением лица, как будто впервые увидел живых людей. По крайней мере, тридцатилетнего человека с седой головой он точно видел впервые. Уинтер заключил, что этот юноша был здесь явно не главный.
Мендоза сдвинула солнцезащитные очки на затылок и подошла к стойке. Увидев жетон полиции Нью-Йорка, парень как завороженный смотрел на него и только потом медленно поднял голову и посмотрел ей в глаза.
— Шеф Берч еще не пришел, — сказал он так тихо и застенчиво, что, наверное, если бы Мендоза изобразила детскую пугалку, он бы умер, не сходя с места. Форма у него была чистая и отглаженная. Все стрелки на своих местах, и обстирывает его, вероятнее всего, мама. На бейджике значилась фамилия Питерсон.
— Возможно, в его отсутствие вы сможете нам помочь, — сказала Мендоза. — Нам нужна информация по делу об убийстве семьи Рид.
Питерсон смотрел на нее так, как будто она говорила на неведомом ему языке. Только через несколько секунд до него дошло, о чем его попросили.
— Скоро придет шеф Берч.
— Да, но вы-то уже здесь.
— Я ничего не знаю об убийстве Ридов, — сказал он.
— С учетом того, как много убийств происходят в Хартвуде, немудрено, что вы все забыли.
— Скоро придет шеф Берч, — снова как заведенный сказал Питерсон.
— Скоро — это через сколько?
Питерсон смотрел и молчал.
— Я так понимаю, у вас в городе почти ничего не происходит, — вздохнув, сказала Мендоза. — И поэтому, если вдруг случается форс-мажор, вы просто звоните Берчу по телефону, и в этом случае он приезжает.
— Но сейчас не форс-мажор.
— Просто позвоните ему, ладно?
— Не могу. Он не любит, когда его отвлекают от завтрака.
Потеряв терпение, Уинтер поднял стойку и подошел к одному из столов. Он явно принадлежал Питерсону — на нем стоял включенный компьютер.
— Эй! — закричал Питерсон. — Вам сюда нельзя.
Не обращая на него внимания, Уинтер сел на стул, открыл верхний ящик и сразу же нашел искомое. На первой же странице записной книжки были записаны домашний и мобильный номера Берча. Мендоза стояла рядом и уже держала наготове мобильный. Уинтер показал ей номер, и она тут же его набрала.
— Выходите из-за стойки, — сказал Питерсон безо всякой надежды.
— Шеф Берч? — спросила Мендоза и терпеливо выслушала ответ. — Это сержант Мендоза из полиции Нью-Йорка. Я сейчас веду расследование, которое привело меня в ваш прекрасный город. Буду очень благодарна, если вы уделите мне пару минут времени.
Тут она снова замолчала, слушая Берча.
— Да, верно, мы в отделении. Офицер Питерсон очень гостеприимен.
Берч сказал что-то такое, на что Мендоза рассмеялась. Через пару «ага» она повесила трубку.
— Прибудет через десять минут.
9
Десять минут растянулись на пятнадцать. Шеф Берч ввалился в участок с широкой и политкорректной улыбкой. В талии у него было сантиметров как минимум сто тридцать. По всей видимости, он и правда очень не любил, когда его отвлекали от еды, и нежелание Питерсона звонить ему во время завтрака получило свое объяснение.
Его габариты поистине впечатляли. В пятьдесят с небольшим у него были черные, аккуратно подстриженные волосы, красные щеки, три подбородка и сердечный приступ в обозримой перспективе. Протиснуться сквозь проход оказалось непросто, и фальшивая улыбка не задержалась на его лице. Руку для пожатия он не предложил, и было очевидно, что ему не хочется здесь находиться. Он взглянул на Мендозу и перевел взгляд на Уинтера, рассматривая его волосы, футболку с Джимом Моррисоном, поношенные «левайсы» и потертые «конверсы».
— А вы кто такой?
— Джефферсон Уинтер. Работаю вместе с сержантом Мендозой над этим делом.
— Вы не из полиции, — с подозрением заметил он.
— Вы правы. Но я более десяти лет работал в отделе поведенческого анализа ФБР. Сейчас я на свободных хлебах.
— Поведенческий анализ? Это когда вы пытаетесь думать как убийцы? Видел по телевизору фильмы про это. Полная ерунда, с моей точки зрения. Это все равно что приглашать экстрасенсов, чтобы они расследовали преступления.
Уинтер хотел было сказать Берчу, что его переедание связано с низкой самооценкой, истоки которой надо искать в его несчастливом детстве. Но решил воздержаться. Ведь толстый ребенок никуда из Берча не делся, и он по-прежнему видел его в зеркале каждое утро. И как бы ни хотелось его уколоть, это делу точно не поможет.
— Сделай мне кофе, — бросил он Питерсону, закончив глазеть на Уинтера. — И положи в него настоящий сахар, а не эту гадость, подсластители, которые тебе дала моя жена. Я, знаешь ли, способен определить разницу.
— Да, сэр.
Питерсон вышел, а Берч вразвалку направился к стулу, на котором сидела Мендоза, и выпихнул ее оттуда собственным весом. Плюхнувшись на него, он откашлялся и засопел.
— Так что я могу для вас сделать?
— Нам нужна информация по убийству семейной пары Рид, — ответила Мендоза.
Берч снова оглядел визитеров и с недоуменным видом сдвинул брови.
— И с какой это стати вам понадобилось копаться в убийстве многолетней давности?
— Боюсь, не смогу ответить на этот вопрос, потому что расследование продолжается.
— Отлично, не рассказывайте. Но я не могу понять, что общего у Ридов с текущим расследованием. Это ведь чисто местное преступление, родились и выросли они оба здесь, и никак они не могут быть связаны с вашими делами. Поэтому, если вы ищете что-то общее, вы зря тратите время.
— Вполне возможно, но раз уж мы проделали длинный путь и приехали сюда, вы как минимум могли бы ответить на наши вопросы.
— Конечно, почему нет, — засмеялся Берч и выжидающе посмотрел на Мендозу, словно она обязана была забрасывать его вопросами. Мендоза молчала, и тогда он стал рассказывать сам: — Я вел это расследование с начала и до конца. Типы из шерифского управления пытались меня оттеснить, но ничего у них не вышло. Это мой город. Я первым приехал на место преступления, как только поступил вызов. За все годы работы я ничего подобного не видел и, надеюсь, никогда больше не увижу.
10
— Расскажите нам, как все случилось.
Уинтер подстроился под тон и ритм речевой манеры Берча. Отзеркаливание хоть и старый метод, но эффективный. Когда люди видят свое отражение, им легче расслабиться. А чем более они расслаблены, тем легче их разговорить. И поскольку полезная информация была только у Берча, Уинтер был вынужден поддерживать навязанный темп. Одно неосторожное движение — и Берч умолкнет.
Тот тем временем закрыл рукой рот и выдохнул сквозь пальцы, погружаясь в ощущения.
— Шесть лет назад все случилось, а кажется, что только вчера. У нас тут редко происходят убийства. Если что и случается, то это что-то бытовое, вышедшая из-под контроля ссора. Слава богу, такое бывает нечасто. С Ридами же произошло нечто из ряда вон выходящее. Я помню, сколько было крови. Боже мой, ее было столько, что и представить невозможно.
Уинтер кивнул. Он повидал немалое количество мест преступлений и знал, что четыре литра крови — это целая река. А Берч говорил о двойном убийстве, то есть о восьми литрах крови. Впечатление явно было настолько сильным, что его хватило на годы. В этот момент вошел Питерсон. Берч взял у него кружку с кофе, не считая нужным сказать «спасибо», сделал несколько глотков и поставил ее на стол. На кружке большими золотыми буквами было написано «БОСС».
— Где вы обнаружили тела? — спросила Мендоза.
— В гостиной. Они оба были зарезаны. Все стены были в крови. Весь пол.
Уинтер кивнул Мендозе и подвинулся поближе к Берчу. Он хотел провести с ним когнитивное интервью, которое гораздо более эффективно, поскольку позволяет свидетелю пережить событие во всех деталях еще раз. Люди в таких обстоятельствах вспоминают то, что никогда бы не вспомнили, и иногда именно от этого зависит, будет найден преступник или нет. Но действовать нужно было очень осмотрительно. Если Берч поймет, что задумал Уинтер, он его просто выгонит. Когнитивное интервью он точно отнесет к разряду полной ерунды.
— Где вы были, когда поступил звонок с информацией о Ридах? — спросил Уинтер.
— Я не могу вспомнить, где я был, — сказал Берч, потирая рот мясистыми пальцами. — Шесть лет ведь прошло. Это немало.
— Хорошо, это было утро? День?
— Точно утро. Это я помню, потому что тела обнаружил Дейв Хендерсон, почтальон. Дверь в их доме была открыта, и это было очень необычно. Пара была работающая. Он позвал их по именам, ответа не получил и вошел внутрь. И там он обнаружил трупы.
Не давая Берчу вновь вернуться к теме крови, Уинтер заметил, что хорошо было бы поговорить с Хендерсоном.
— Жаль, что вы не экстрасенс и не телепат. Он умер в прошлом году от сердечного приступа.
«С такими старыми делами работать почти невозможно», — подумал Уинтер.
— Ладно. Если дело было утром, вы, скорее всего, были здесь, в участке.
Берч снова начал тереть рот и подбородок.
— Хендерсон позвонил сюда в ужасающем состоянии, — продолжил он. — Он говорил так, что я не сразу смог понять, кто это звонит, а я знал его с детства. Я постарался его успокоить, и он рассказал мне, как обнаружил тела. Говорил он очень сбивчиво, я даже подумал, что он пьян. Он любил выпить, даже утром.