— Я уверен, что таким он и был. Вместе с тем наверняка иногда он вас мог чем-то раздражать? В конце концов, все старшие братья одинаковые.
Хейли хотела что-то сказать, но заколебалась. Она смотрела за плечо Уинтера куда-то в темный угол с пауками. Лицо у нее при этом было очень грустным, а в глазах стояли слезы.
— О чем вы думаете? — мягко спросил Уинтер.
— Да, иногда с ним было нелегко.
Она замолчала, но было очевидно, что ей есть что сказать. Уинтер молчал и ждал.
— Стоило ему совершить какую-то шалость, он все обставлял так, что виноватой оказывалась я, — наконец поделилась она. — Родители души в нем не чаяли, всегда вставали на его сторону. Меня постоянно наказывали вместо него.
— А можете привести пример?
— Когда ему было тринадцать, он начал воровать из магазина, — после небольшой паузы сказала она. — «Сникерсы», газировку и все такое. Воровал, чтобы в школе продать это друзьям. Отец заметил пропажу, но Лестер убедил его, что это моих рук дело. Меня родители даже слушать не стали, где-то месяц мне жить не давали.
— Что вы чувствовали в той ситуации?
— Я была очень зла, но сделать ничего не могла. И эта история была не первой и не последней. Так мы и жили. Лестер что-то натворит, а я расхлебываю.
— Я так понимаю, что вы хотели уехать из Хартвуда при первой же возможности?
Хейли чуть заметно улыбнулась.
— Да, это был мой план.
— А куда? — Уинтер облокотился о стойку, надеясь сократить расстояние между ними.
— В Чикаго. Я хотела поступить там в университет. Мой тогдашний парень был немного старше, и он там учился.
— А потом убили Лестера.
— У нас жизнь порушилась, когда это случилось, — кивнула она. — Мама с папой были просто раздавлены. Какое-то время я одна заправляла магазином. Если бы не я, нам пришлось бы его закрыть. И вот я все еще здесь, — пожала она плечами и усмехнулась.
— В Чикаго вы так и не попали?
— Нет, — покачав головой, сказала она.
— А с парнем чем все закончилось?
— Он меня очень поддерживал в самый тяжелый период, но в конце концов не выдержал моей бесконечной тоски, и мы расстались. Я не виню его. Со мной было очень сложно. И я не могла оставить родителей. Родственники ведь должны поддерживать друг друга и быть вместе, так ведь?
Родственники. Это слово моментально сбило Уинтера с ног. Он был один уже так долго, что с трудом мог вспомнить, каково это — быть частью семьи, иметь родственников. После ареста отца его мать стала совершенно другим человеком. Сам он пытался жить так, как и прежде, и иногда ему это даже удавалось. Например, в те дни, когда мама не валялась в бессознательном состоянии на диване и не заставляла его сидеть за столом, накрытым на троих, включая отца.
Такова жестокая реальность, эффект лавины. Люди привыкли считать жертвами преступника только тех, кого он убил, забывая о косвенных жертвах: родителях, женах и мужьях, любимых. Они пережили саму трагедию, но где гарантия, что они смогут пережить последствия? Хейли была как раз примером такой жертвы.
18
Мендоза, еле слышно ступая по деревянному полу, подошла к полке с чипсами, взяла одну из упаковок, рассмотрела ее и поставила назад, но на другую полку.
— А это правда, что Лестер и Мелани знали друг друга с детского сада? — спросила она.
— Правда, — наконец-то от души улыбнулась Хейли, — они были словно созданы друг для друга.
— А какой она была?
— Лучше нее я никого в жизни не встречала.
Мендоза недоверчиво повела бровью.
— Нет, я серьезно. Можете любого спросить в нашем городе — все скажут то же самое. Я знаю, что вы думаете. Вы думаете, что я так говорю, потому что об умерших можно говорить только хорошо. Но я говорю искренне. — По щекам Хейли потекли слезы. Она вытерла их тыльной стороной ладони и сглотнула комок в горле. — Из нее получилась бы прекрасная мама.
— Да, — согласился Уинтер. — Это ведь она расписала стены в детской?
— Вы были в доме?
Он кивнул.
— Этот дом нужно сровнять с землей. Я не была там уже не помню сколько лет. Не смогу даже взглянуть на него. Отец пытался продать его, но после случившегося никто там жить не захотел. Да и кто захочет там жить? Когда стало ясно, что дом не продашь, он забил окна и дверь. Не стал даже оттуда вещи вывозить, просто оставил все как есть. Наверное, все их вещи по-прежнему там.
— Да.
Хейли покачала головой. Казалось, она сейчас снова заплачет.
— Мел любила этот дом. И брат мой тоже. Они и сейчас бы там жили, детей растили. Это так несправедливо.
— Мне очень понравились росписи на стене. У Мелани явно был талант.
— Да, это так. Она любила рисовать.
— У меня такое ощущение, что и Мелани, и Лестер были старше своих лет. Ведь в двадцать один год еще рано создавать семью.
Хейли почти улыбнулась, но грустное выражение лица тут же вернулось.
— Мы всегда шутили, что Лестер уже родился взрослым. Зная его, было неудивительно, что он захотел жениться на своей школьной любви. И что хотел нарожать детей и остаться в Хартвуде. Хотя абсолютное большинство местных молодых людей хотят уехать отсюда как можно раньше.
— Значит, заядлым тусовщиком он не был?
— Да, можно так сказать, — улыбнулась Хейли.
— А родители Мелани до сих пор живут в Хартвуде?
Улыбку снова сменила грусть, и она покачала головой.
— Насколько я знаю, ее мама вернулась в Канзас. Она сама оттуда.
— Она вдова или развелась? — спросил Уинтер как можно мягче.
— Для отца Мелани это был сильный удар. Он умер три года назад. Говорили, что от сердечного приступа, но я думаю, что он просто не мог жить с разбитым сердцем. После смерти Мелани он просто медленно угас.
— У Лестера и Мелани было много друзей?
— Да, очень много. Их все любили.
— За исключением Нельсона Прайса, — вставила Мендоза. — Насколько хорошо ваш брат знал Нельсона?
Хейли скрестила руки на груди.
— Никто Нельсона не знал на самом деле. Да и никого из их семьи.
— Нельсону было столько же лет, сколько вашему брату?
— Да. Они вместе в школу ходили. Он учился в том же классе, что и Лестер с Мелани.
— А ваш брат или Мелани когда-нибудь его упоминали в разговорах? Может, у них были споры, или ссоры, или что-то такое?
Хейли покачала головой.
— Я уже все это рассказывала полиции шесть лет назад. Ни ссор, ни споров. Нельсон вообще никак не присутствовал в картине мира моего брата, ни насколько. Мелани была очень добра ко всем, но и она редко разговаривала с Нельсоном.
— Но все-таки разговаривала.
— Один или два раза максимум. Мелани была из тех людей, которые найдут птичку со сломанным крылом и выхаживают ее. Она всегда старалась найти хорошее в каждом человеке.
— А каким был Нельсон? — спросил Уинтер.
Хейли помедлила, подбирая слова.
— Он… был как привидение — настолько незаметным он казался. Нужно было прямо в упор на него смотреть, чтобы обратить на него внимание. — Она снова замолчала, нахмурилась и покачала головой. — Я прошу прощения, я что-то бессвязное говорю.
— Как вам кажется, по какой причине Нельсон мог захотеть убить Лестера и Мелани? — спросил Уинтер. — Скажите все, что приходит в голову. Но сначала немного подумайте, вспомните.
Она немного помолчала и замотала головой:
— Простите. Мне и тогда ничего не пришло в голову, и сейчас не приходит. Я не могу представить себе, что могло бы связывать Лестера и Мел с Нельсоном. Это была какая-то роковая случайность.
— А что вы можете сказать об Амелии Прайс?
— Только то, что и она была как привидение. Насколько я знаю, она все еще живет на окраине города, но я не видела ее много лет.
— А многим удается вырваться из Хартвуда?
Хейли почти что рассмеялась, услышав вопрос.
— Говорят, что изредка это с кем-то случается.
Уинтер поднял руку.
— Женщина, которую я ищу, вот такого роста. Она худая, немного старше Мелани с Лестером, то есть ей сейчас ближе к тридцати.
— Простите, я никого не могу предложить под это описание. Может, есть еще какая-то информация?
— Она уверена в себе, высокомерна, не допустит, чтобы за нее принимали решения.
— Сожалею, никто не приходит на ум, — еще раз покачала головой Хейли.
Зазвонил входной колокольчик, и все повернулись на его звук. В дверях стоял мужчина средних лет с сединой в волосах. Он подозрительно оглядывал всех присутствующих. На нем были джинсы, тяжелые ботинки, из-под непромокаемой куртки виднелась красная рубашка.
— Все нормально, Хейли? — спросил он, подходя к стойке.
— Все хорошо, Карл.
— Ты уверена? Похоже, ты недавно плакала.
— Все хорошо, Карл. Честно. Это полицейские из Нью-Йорка, они пришли задать вопросы.
— А-а-а, — протянул Карл, не сводя глаз с Уинтера и Мендозы. — Длинный путь вы проделали.
— Почти пятьсот километров, плюс-минус.
— Это шутка такая?
— А вы всегда так подозрительно к полиции относитесь? По идее, все должно быть наоборот. Это нам стоит смотреть на вас с подозрением. Вы похожи на человека, который что-то скрывает.
Карл хотел что-то ответить Уинтеру, но Хейли подняла руку вверх, остановив его.
— Все нормально, — сказала она.
— Уверена?
— Уверена.
— Пачку моих обычных, — сказал он.
Слова были обращены к Хейли, но он не сводил глаз с Уинтера. Заплатив за сигареты, он засунул пачку в карман куртки, повернулся и пошел к двери. Колокольчики зазвенели, внутрь ворвался вихрь холодного воздуха, и дверь захлопнулась.
— Прошу прощения, — сказала Хейли. — Карл иногда перебарщивает с опекой. В нашем городе люди присматривают друг за другом. В большинстве ситуаций это хорошо.
— Но не всегда, — закончил за нее Уинтер.
— Иногда это слишком, да, — согласилась Хейли.
Уинтер подошел к полкам и взял себе четыре «сникерса». По дороге к кассе он взял упаковку чипсов, которую Мендоза положила не на ту полку, и вернул ее на место.