— Похоже, мы в точке Б.
— Но здесь ничего нет.
— Есть. Просто мы это еще не нашли.
Уинтер вышел на залитую октябрьским солнцем поляну. Подождав, пока глаза адаптируются к яркому свету, он продолжил идти, напряженно всматриваясь в землю, надеясь отыскать там решение загадки. Посередине поляны тропа вдруг оборвалась. Он посмотрел себе под ноги и улыбнулся. Листья на земле были разложены слишком аккуратно, ветер разбросал бы их совсем не так.
— Все-таки мы в точке Б.
Сев на корточки, он сгреб листья в сторону. Земля была покрыта чем-то похожим на мох, который на самом деле оказался искусственным фетром. Уинтер постучал по его поверхности и услышал глухое эхо, как при стуке по дереву. Тогда он полностью расчистил площадку от листьев и увидел очертания двери люка. Петли были слева, а справа — небольшое углубление, достаточное, чтобы взяться за него рукой.
Поцарапавшись, он с трудом просунул в него пальцы, ухватился за дверь и отвалил люк. Под ним оказались ступеньки, ведущие в кромешную тьму.
— Мы должны сообщить в полицию, — затревожилась Мендоза.
— Кому ты предлагаешь сообщить? Берчу? Где он вообще? Питерсон нам здесь не поможет, а от шерифа вообще никого не дождешься.
— Но теперь-то у нас что-то реально есть, они приедут.
— Давай так. Ты иди звони, а я посмотрю, что там внизу.
Уинтер встал на первую ступеньку, но Мендоза остановила его, положив руку ему на плечо.
— Подожди. А вдруг это ловушка?
— Это не ловушка. Амелии невыгодно, чтобы со мной что-то случилось. Я — важная часть ее игры.
Мендоза вздохнула, но решила сделать еще одну попытку его переубедить:
— Но она психопатка. Ты не можешь знать, что у нее в голове.
— Мендоза, у меня для тебя новости: я — могу.
Уинтер снял ее руку со своего плеча и приготовился спускаться.
— Будет лучше, если ты останешься здесь, — сказал он смягчившимся тоном, повернувшись к ней. Если вдруг это ловушка, ты меня спасешь.
— Даже не рассчитывай. Я и не подумаю туда спускаться без должного подкрепления.
40
С каждой ступенькой становилось все холоднее. Уинтеру было слышно, как наверху Мендоза говорит по телефону. Посередине спуска он снял с себя перчатки, положил их в карман куртки, вытащил зажигалку и зажег ее. Желто-оранжевый огонь отбрасывал причудливые тени на шлакоблочные стены. Он резко вдохнул, пытаясь определить, из чего складывается здешний запах. Пахло сыростью и землей, но он смог ощутить и еле заметный запах разложения. А в самом низу лестницы этот запах уже вытеснял все остальные.
Подняв зажигалку повыше, он вышел на пустое пространство площадью три на четыре метра. Пол и потолок были бетонными. А стены, как и на лестнице, из шлакоблока. На одной из них располагались пустые полки, а у другой стоял стеллаж для ружей, тоже пустой. На крючке висела старая керосиновая лампа. Уинтер зажег лампу и убрал зажигалку. Снова надев перчатки, он снял лампу со стены и вернулся к лестнице.
— Это не ловушка! — закричал он Мендозе. — Это старое бомбоубежище.
Ответа не было. Может, Мендоза его слышала, а может, говорила по телефону. Он отошел от лестницы и поднял лампу над головой. Запах разлагающегося тела был очень сильный, но откуда он исходил, было непонятно. Он встал посередине комнаты и осветил противоположную стену. Она была не из шлакоблока, а из чего-то, что переливалось в тусклом свете лампы.
Уинтер подошел ближе и понял, что стена состояла из стеклянных банок разных форм и размеров, которые стояли одна на другой. Все они были наполнены прозрачной желтой жидкостью, незначительно отличающейся по цвету. В итоге получилась своеобразная мозаика. В каком-то смысле это было даже красиво. Он подошел поближе и приставил лампу к банкам, затем постучал ногтем по одной из банок, и стекло отозвалось глухим звоном.
Потянувшись, Уинтер осторожно снял верхнюю банку и увидел, что за первым слоем стоял второй. Получалось, что стена состоит из двух рядов. Он взглянул на банку повнимательнее. Никаких этикеток на ней не было, но, судя по форме и размеру, в ней мог продаваться готовый соус. Когда он открыл крышку, в нос ударил сильный запах аммиака. Вариантов не было. В банках была моча.
Уинтер сделал шаг назад, чтобы оценить их количество. Стена состояла из сотен, а может, даже тысяч банок, и все они были заполнены до краев. Он вдруг ощутил, как здесь холодно, и застегнул куртку до самого подбородка. Но по спине по-прежнему бежали мурашки. Лампа качнулась, и содержимое банок заискрилось и засверкало. Серийные убийцы любили впечатляющие жесты, им сразу же становилось намного веселее играть в их игру. Они с наслаждением наблюдали за тем, как полиция разгадывает их загадки. Уинтер столько их уже перевидал, как и разного рода демонстративных инсталляций и действий. Однако эта стена из банок с мочой была, безусловно, одной из самых масштабных и странных конструкций, которые ему доводилось видеть.
Было очевидно, что эта стена — итог многочасовой кропотливой методичной работы. Чтобы ее возвести, нужны время, усилия и терпение. Банка за банкой, ряд за рядом. Уинтер прислонился носом к одной из банок и всмотрелся в щель между ними. Банки были разных форм и размеров, и это давало возможность увидеть второй ряд.
Сев на корточки, он посмотрел, что было ниже. Рассмотреть ничего не удавалось, перед глазами оказывались только стекло и жидкость. Тогда он попробовал отойти левее — тот же результат. Еще левее — и на этот раз он наткнулся на место, где щель между двумя рядами банок была сквозной. Ему пришлось посветить лампой, чтобы убедиться, что глаза его не обманывают.
Стена из банок была лишь перегородкой. За ней комната не заканчивалась.
41
— Ты уверен, что это не ловушка? — крикнула Мендоза с лестницы.
— Уверен.
Она спустилась по лестнице и прошла по комнате. Уинтер оторвал взгляд от банок и повернулся. В одной руке у нее был телефон, в другой — служебный пистолет. Она была в перчатках.
— И где твое подкрепление?
— Из шерифского управления уже едут.
— Но еще же не приехали!
— Ты совсем затих, и я забеспокоилась. Только не надо делать преждевременных выводов. Не забывай, что я — представитель полиции, а ты — гражданское лицо, и моя обязанность — обеспечивать твою безопасность. А это еще что такое? — спросила она, указывая на баночную стену. — И почему я чувствую запах трупа, но не вижу его?
Уинтер поднял выше керосиновую лампу, и банки засияли.
— Это какая-то окрашенная вода?
— Не совсем. Это моча.
Она отступила на шаг, чтобы получше рассмотреть стену. Она водила глазами слева направо, сверху вниз. Направление ее мыслей было очевидно — она считала банки и прикидывала, за какой срок их можно наполнить. Мобильный она убрала в карман, но пистолет по-прежнему держала в руке.
— Это же сумасшествие, Уинтер.
— Это еще не все. Банки стоят в два ряда.
— Господи. А тело где?
— Думаю, за стеной. Здесь как бы две комнаты.
Мендоза подошла к стене и легонько постучала по одной из банок в верхнем ряду.
— Думаю, можно будет довольно быстро разобрать это все.
— Просто нужно соблюдать осторожность.
Мендоза поняла, на что намекает Уинтер, и покачала головой:
— Нам нужно подождать представителей шерифа, и только тогда мы сможем приступить.
— Неизвестно, где они. Ты считаешь, они справятся с задачей лучше нас? Мендоза, ты же понимаешь, чем закончится приезд местной полиции. Нас попросят стоять в сторонке и не вмешиваться. Из Рочестера они доедут сюда за полчаса, поэтому давай поторопимся. Это если они и вправду выехали, конечно.
Мендоза про себя взвешивала все «за» и «против». Приняв решение, она сняла перчатки, вытащила телефон и отодвинула Уинтера в сторону. Через секунду она уже фотографировала стену с разных углов. Мрак помещения озарялся светом небольшой вспышки.
— Ты-то уедешь после окончания расследования, а мне придется разгребать все последствия. И я не могу оставить прокурора с пустыми руками, вот так взяв и разобрав все эти банки. Поэтому мне нужны фотодоказательства того, что мы обнаружили.
— Пожалуйста, но только давай поскорее.
Мендоза сделала последнюю фотографию, убрала телефон в карман и снова надела перчатки. Они начали с правого края и скоро вошли в режим конвейера. Уинтер брал банки с самого верха и передавал их Мендозе. А она составляла их в ряд у ближайшей стены. Пару раз они останавливались, чтобы рассмотреть, что же находилось за стеной, но безуспешно. Разобрав первый ряд на полметра, они принялись за второй. Сняв верхние банки до уровня глаз, Уинтер поднял керосиновую лампу и стал всматриваться в темноту. Мендоза встала на корточки рядом с ним, пытаясь что-то увидеть. Поначалу в темноте было ничего не разобрать, но вскоре проступили некоторые очертания.
— Думаю, мы с тобой только что нашли Юджина Прайса, — сказал он.
— По крайней мере, теперь мы знаем, откуда исходит запах.
Уинтер поставил лампу на пол и продолжил работу. Вторую стену они разобрали до высоты, через которую можно было перешагнуть. Мендоза прошла за стену первой, боком, чтобы не снести случайно всю баночную конструкцию. Уинтер передал ей лампу и последовал за ней.
Обнаженное тело Юджина Прайса лежало на узком матрасе. Нижняя половина лица была скрыта густой седой бородой, а верхняя — совершенно белыми волосами. Кожа была в синяках, а тело начало распухать. Он был прикован к стене за левое запястье. Судя по шрамам на конечностях, Амелия привязывала его поочередно то за ногу, то за руку. Когда запястье стиралось до мяса, она надевала наручник на другую руку или ногу. И так через какое-то время приходилось снова возвращаться к левому запястью.
— Судя по запаху и состоянию тела, он умер около трех дней назад, — сказала Мендоза.
— Думаю, несколько раньше. Все-таки здесь холодно, а холод замедляет процесс разложения.
Уинтер заметил, что Мендоза пристально смотрит на него.