Хэтчер помотал головой.
— Но это не означает, что это не он.
— Ну ладно, вот тебе еще два доказательства. Во-первых, его дом — на южном берегу Темзы. А наш псих живет на северном.
— Уинтер, да ладно, это совсем уж незначительная деталь.
— Наш маньяк живет к северу от реки, — повторил я. — Во-вторых, ты заметил реакцию Трента на фотографии? Он почти не обратил на них внимания.
— Ну, значит, из него получился бы отличный игрок в покер.
— Я десятки раз проделывал этот фокус, Хэтчер. Он безотказен. Покажи серийному убийцу фотографии его жертв — и получишь реакцию в ста процентах случаев! Она может быть разной — от яростного негодования до упивания и хвастовства. Ты не поверишь, насколько некоторые из них горды сделанным. Это их шедевр, самый яркий момент их жалких никчемных жизней, и они просто не могут не гордиться им. Но я никогда не видел равнодушия. Читай по губам, Хэтчер: Уильям Трент — не тот маньяк, которого мы ищем.
53
— Хэтчер рвет и мечет, — сказала Темплтон, пока мы спускались в лифте в подземелье Скотланд-Ярда. — Он распинает всех направо и налево, я еле успела ретироваться. Думаю, меня уволят следующей.
— Прояви снисходительность. На нем сейчас столько всего висит, а тут еще этот прокол с Уильямом Трентом, который теперь на каждом углу кричит про необоснованный арест. Эта дополнительная головная боль ему явно сейчас не нужна.
— Я была уверена, что Трент — наша цель.
— Не ты одна.
— Но ты-то знал!
— На бумаге он выглядел хорошо.
— Это не ответ.
— Когда доходит до подозреваемых, я всегда перестраховываюсь и не питаю иллюзий. Слишком много раз приходилось разочаровываться. Я всегда сажусь и разговариваю с ними, прежде чем подтвердить их виновность, — тут я вспомнил о детоубийце из штата Мэн, который напал на полицейского и спровоцировал его на убийство, и добавил: — Если они доживают до ареста.
— Ты хочешь сказать, что можешь определить виновность или невиновность человека, просто поговорив с ним?
— Я еще ни разу не ошибся.
Темплтон засмеялась.
— С таким даром зачем нам вообще судебная система? Целое состояние сэкономим!
— Ты не хуже меня знаешь, что судебная система не имеет ничего общего с виной и невиновностью, — сказал я. — Побеждает та сторона, у которой хватило денег на лучшего адвоката.
Лифт плавно остановился, двери открылись, и мы пошли по коридору.
— Если Трент — не наш объект, значит, нам придется вернуться на исходную позицию, — сказала Темплтон. — Нужно снова проверить всю информацию. Наверняка мы где-то что-то пропустили.
— Согласен, но как бы нам за деревьями леса не пропустить, — сказал я. — Лучше всего — оставить пока все как есть.
— Это легче сказать, чем сделать.
— Кому ты это говоришь, — сказал я, выдавив улыбку.
— Может, встретимся вечером у тебя в отеле и устроим мозговой штурм?
— Давай. Лучше, правда, встретиться у меня в комнате.
Темплтон приподняла бровь и с полуулыбкой взглянула на меня.
— Чтобы было где разложить бумаги, — быстро добавил я.
— Хорошо, давай в восемь. У меня будет время заскочить домой, принять душ, переодеться и покормить кошку.
— У тебя есть кошка?
— Тебя это удивляет?
Я немного подумал и мотнул головой.
— Все правильно. Обручального кольца ты не носишь, так что скорее всего ты не замужем. Ты засиживаешься на работе допоздна, и ты амбициозна, а все это тоже не способствует гармоничным долгосрочным отношениям. Скорее всего ты живешь одна, но вместе с тем любишь компанию, так что вполне логично, что у тебя есть домашнее животное. С собаками нужно гулять, а рыбы скучны. Остаются кошки. Кошки независимы и почти не требуют ухода. Они лучше всего подходят прагматикам, а ты мне как раз такой и кажешься.
Темплтон засмеялась, качая головой.
— Говорят, женщины с Венеры, а мужчины — с Марса. А ты с какой планеты, Уинтер?
Мы подошли к кабинету компьютерщиков, Темплтон отрывисто постучала в дверь, и мы вошли. Сумати Чэттердзи сидела, уткнувшись в монитор, с одной стороны узкой комнаты, а Алекс Ирвин работал в другом ее конце. Они оба подняли головы, но на этот раз Алекс опередил Сумати. Я бросил ей флэшку, и она поймала ее двумя руками. При этом у нее был такой удивленный и шокированный вид, как будто я ей гранату бросил в руки.
— Мне нужно увидеть, что на флэшке, — сказал я. — Не думаю, что она запрограммирована на самоочистку, но будь осторожна.
— Я всегда осторожна.
Сумати вставила флэшку в порт, кликнула левой клавишей и отрывисто и грациозно застучала пальцами по клавиатуре. Алекс оттолкнулся от стола и подъехал к нам на своем кресле.
— Я открыла содержимое флэшки, — объявила Сумати. — К счастью, никаких вирусов и неприятностей не было.
— Что там? — спросила Темплтон.
— Четыре фотографии и текстовые документы. С чего начать?
— Фотографии, — сказала Темплтон.
— Пока мы смотрим фото, можешь распечатать текстовые файлы? — попросил я Алекса.
— Конечно, могу.
Судя по выражению лица Алекса, он с трудом мирился с тем, что ему поручили столь неквалифицированный труд. Вздохнув, он протянул руку и жестом поторопил Сумати. Она быстро скачала фото и отдала ему флэшку. Алекс оттолкнулся от стола и покатился назад за свой компьютер. Я слышал, как он тяжело застучал по клавиатуре, громко нажимал кнопки мыши и громко вздыхал. Принтер в углу комнаты зашумел и выплюнул несколько листков.
— Ну, что там? — спросила Темплтон.
Предвкушение в ее голосе передалось и мне. Все втроем мы прильнули к монитору. Сумати кликнула мышкой, и первая фотография появилась на экране. На ней была Рэйчел Моррис, входящая в бар «Охотник». Она была в профиль, так что нам была видна только половина ее лица, но и этого было достаточно, чтобы убедиться, что это была она. Темплтон тихо прошептала: «Господи», и этим все было сказано. Я представил себе улицу, на которой располагался бар, и стал просчитывать угол съемки.
— Это не из «Малинки» снято, — сказала Темплтон.
— Да, — согласился я. — Там чуть дальше был небольшой тайский ресторан, который, как ни странно, так и называется — «Маленький тайский ресторанчик». Думаю, он сел там, потому что, во-первых, наш маньяк опередил его и занял лучшее место в «Малинке». Правда, на тот момент Стивенс еще не знал, что это за человек. Во-вторых, Стивенс решил сделать два дела одновременно — проследить за Рэйчел Моррис и поужинать.
— А третья причина?
— Он мог выставить счет за ужин Джейми Моррису. Итак, что у нас есть интересного по фотографии? Я имею в виду, по-настоящему интересного.
Темплтон пожала плечами.
— Задам вопрос по-другому. Откуда Стивенс знал, что Рэйчел Моррис будет в «Охотнике»? Он ведь пришел сюда за ней, потому что выследил ее. Он заранее сел в хорошем ресторанчике и ждал, когда она появится.
Глаза Темплтон зажглись догадкой:
— Потому что он установил ей на компьютер шпионскую программу.
— Алекс, — сказал я, — мне как можно скорее нужны распечатки.
— Работаю над этим, — недовольно откликнулся он.
На следующем фото Рэйчел Моррис выходила из «Охотника». Она стояла у дверей и смотрела налево. Даже в этот момент она еще не оставляла надежду на то, что у него есть уважительная причина для пропуска свидания. Он мог задержаться на работе, по дороге или у него амнезия после удара по голове. Она смотрела в направлении тайского ресторана, и на фото было видно ее лицо. Разрешение было недостаточно хорошее, чтобы по выражению лица сделать вывод о ее настроении, но поза была очень говорящей. В ней отразился весь спектр эмоций: злость, обида, разочарование.
Третья фотография расстраивала больше всего. На ней была Рэйчел и он, но они уходили в другую сторону, и были видны только их спины. Стивенс, очевидно, увидел, что Рэйчел выходит одна и подумал, что на этом его работа закончена. Он оплатил счет, вышел на улицу и тут увидел, что она уже не одна. Проблема была в том, что он оказался не с нужной стороны улицы и не мог сделать фотографию лиц.
— Бестолковое фото, — заметила Темплтон.
— Не совсем, — ответил я. — Рост Рэйчел — метр семьдесят, а он выше ее. Я бы сказал, он где-то метр семьдесят восемь. Видно, что у него среднее телосложение. Так что уже эти две вещи мы теперь знаем точно.
— Дайте секунду, и я скажу еще кое-то, — сказала Сумати. Она кликнула, набила что-то на клавиатуре, и фото стало меняться. Все стало более четким, цвета — более ясными. Наконец она кликнула мышью и сказала:
— Вот, у него темно-русые волосы.
Четвертая фотография просто злила! На ней был запечатлен уезжающий от камеры «порше», вид сзади. То, что Стивенс приложил эту фотографию к папке, означало, что машина принадлежит преступнику. Она была похожа на красную, но точно так же могла бы быть темно-красной, или темно-зеленой, или любого другого темного цвета. Но это определенно был «порше». У «порше» двигатель находится в багажнике, поэтому у машин этой марки очень узнаваемая форма кузова. Новость была хорошая, потому что она подтверждала информацию со штрафной квитанции.
— Я могу приблизить номера, — сказала Сумати.
— Не надо, мы уже пробили их, и номер фальшивый, — ответила Темплтон. — А ты можешь что-то сделать с фотографией, чтобы мы увидели, какого цвета машина?
— Не вопрос, — Сумати запустила программу улучшения изображения. Она кликнула мышкой, использовала увеличение, и через тридцать секунд у нас был ответ.
— Машина черная, — сказала она.
Тут к нам присоединился Алекс и подал мне распечатки.
— Классные шины, — сказал он.
— Мне нужно знать, какая эта модель и год выпуска, — сказал я ему. — И список владельцев таких машин, проживающих на северном берегу Темзы.
Тут я подумал о Сент-Олбансе. Все-таки он был вне нашей зоны.
— Давай увеличим зону поиска, добавим пятнадцать километров с внешней стороны шоссе М25.
— Не вопрос, — Алекс отъехал на свою часть комнаты и принялся за работу.