Места, где были совершены похищения, я пометил зеленым, а где жертвы были выпущены — красным. Дом Темплтон пометили зеленым крестом, а место, где было найдено тело Чарльза Бреннера, — траурным черным. Рядом с картой я прикрепил фотографии Сары Флайт, Маргарет Смит, Кэролайн Брент и Патрисии Мэйнард, сделанные после их освобождения.
Тут нам принесли кофе — два кофейника и две чашки. Я дал чаевые девушке и попросил ее принести то же самое через час. Уровень сахара в моей крови резко понизился, поэтому я добавил в кофе сразу три пакетика и, совершив налет на мини-бар, вернулся с пачкой арахиса и шоколадным батончиком. Разорвав упаковки, я отправил в рот пригоршню арахиса и откусил от батончика.
— Ну что, с чего начнем? — спросил Хэтчер.
— Вернемся к самому началу. Факт похищения Темплтон говорит о том, что сообщники отступили от своей стандартной схемы. Это отличная новость. Это значит, что все ставки аннулируются и у нас опять чистая доска. Мы подвергаем сомнению все выдвинутые ранее гипотезы и теории и смотрим, куда нас это выведет.
— Он похитил Темплтон из-за пресс-конференции, так ведь?
Я кивнул и положил в рот еще одну пригоршню орехов.
— Она ведь уже может быть мертва, — сказал Хэтчер.
— Может, — согласился я.
— И ты не испытываешь угрызений совести по этому поводу?
— Вина не поможет нам вернуть Темплтон. А сейчас это наша главная цель. До получения доказательств обратного мы будем считать, что она жива.
— Ты знал, что так случится? Что ее похитят?
— Если ты хочешь знать, использовал ли я Темплтон как приманку, то ответ — нет. Если бы я это сделал, я обеспечил бы ее охраной.
— Но? — продолжил Хэтчер.
— Но когда ты воздействуешь на маньяка, он может действовать непредсказуемым образом. Сейчас, задним числом, я понимаю, почему он сделал то, что сделал. Он зол на нас, потому что мы наврали ему, а на Темплтон он хочет выместить свою злость.
— Господи.
Хэтчер вдруг стих и застывшим взором стал смотреть вдаль. Я знал, что конкретно он видит — лезвие ножа, врезающееся в плоть, сочащуюся и капающую кровь, лужи крови.
— Хэтчер! — громко окликнул я его, чтобы привлечь внимание. — Самообвинения, обвинения и рассуждения в стиле «а что, если» будут позже. Сейчас единственный наш фокус — вернуть Темплтон, согласен?
— Согласен.
Мы немного помолчали, и тишина прерывалась только стонами и охами из соседней комнаты. Судя по звукам, они уже заканчивали. Я очень надеялся, что это было так. Чем меньше внешних раздражителей, тем лучше работалось. Я проглотил остатки арахиса и доел батончик. Уровень сахара в крови повысился, я чувствовал прилив сил, и головная боль, которая обычно сопровождает мои сахарные обвалы, испарилась.
Я достал новую пачку сигарет из чемодана и закурил. Хэтчер недовольно посмотрел, но ничего не сказал. Я курил, пил кофе и изо всех сил старался не думать о том, через что сейчас проходит Темплтон. Я просто положил все эти мысли в коробку и тщательно ее запечатал. Если все закончится плохо, я открою ее и буду думать об этом. Но сейчас важнее всего было вернуть Темплтон.
У Хэтчера зазвонил телефон, и я выхватил его у него из рук, прежде чем он ответил.
— Что ты делаешь, Уинтер!
Я повернул к нему экран, чтобы ему был виден номер.
— Филдинг? — спросил я.
Он кивнул головой. Я выключил телефон и бросил его Хэтчеру.
— Не существует ни одного человека на земле, с которым мне сейчас нужно поговорить. А это значит, что и тебе тоже не стоит ни с кем разговаривать. Нам нельзя отвлекаться, — сказал я.
Хэтчера это не убедило, но телефон он убрал.
— Ладно, — продолжил я. — Пока самая важная гипотеза, которая у нас есть, это то, что сообщников двое. Я по-прежнему считаю, что так оно и есть.
— Несмотря на то, что фактически есть доказательства работы только одного человека.
— Прослеживаются два разных почерка, значит, действуют два сообщника.
Я нашел черный маркер и чистый участок стены и написал крупными буквами: ДВА ПОЧЕРКА ДВА СООБЩНИКА. Хэтчер выразительно посмотрел на меня.
— А что, ты где-нибудь видишь доску? — спросил я.
Хэтчер неодобрительно пожал плечами, словно говоря: «Делай как знаешь».
— Может, у него раздвоение личности, — сказал он.
— Вряд ли. Это чаще в кино показывают и в книгах пишут, потому что так легче, прежде всего, самим писателям, но в реальной жизни раздвоение почти не встречается.
— Если у Джека-головореза есть сообщница, она себя ведет тише воды ниже травы.
— Как и свойственно всем подчиненным половинкам в подобных парах. И это приводит нас к следующему предположению: в этой паре подчиняется женщина. Вообще, в парах очень сложная динамика отношений. Обычно доминирует мужчина, но так бывает не всегда. Возьмем Уэстов. Изначально считалось, что главой там был Фред. Сейчас же известный факт, что всем заправляла Роуз. А что, если и в нашей паре руководит женщина?
— Есть ли какое-нибудь подтверждение этому? Хоть что-нибудь?
— Похищение Темплтон, — начал я рассуждать спонтанно, в режиме мозгового штурма. — В данном случае мужчина вышел из зоны комфорта. Образ действия в этот раз совсем другой. Впервые он похитил человека из его собственного дома и сделал это очень быстро. Обычно он не торопится. Он месяцами обхаживает жертв в интернете, прежде чем решиться на захват. А похищение Темплтон было спланировано и совершено буквально за несколько часов.
— И о чем это нам говорит?
— Это говорит о том, что не он правит бал, — сказал я. — Да, мы знаем, что непосредственным похитителем является он. Его обычная схема действий довольно рискованная, но то, как он похитил Темплтон, выводит фактор риска на совершенно новый уровень. Женщина, с другой стороны, не имеет понятия об имеющихся рисках, потому что она не имеет отношения к похищениям. Она сидит себе дома, в безопасности, и ждет, когда ее партнер вернется с жертвой. Она не знает, каково это — быть на передовой, как бьется сердце, когда постоянно висит угроза ареста.
Я кивал сам себе, мне нравилось то, какая складывалась картинка.
— Если бы все решал мужчина, я не думаю, что он бы стал похищать Темплтон. Но решение было не его, а сообщницы. Вполне вероятно, что он даже пытался отговорить ее от похищения Темплтон, но с тем же успехом он мог бы разговаривать с кирпичной стеной. Она бы не стала его слушать. Ей нужна была Темплтон, и точка.
Я затушил сигарету о тарелку. На стене появилась надпись: ЖЕНЩИНА ДОМИНИРУЕТ и, соответственно, МУЖЧИНА С НИЗКОЙ САМООЦЕНКОЙ.
— И вот еще что: смена схемы действия доказывает, что партнеры катятся по наклонной и теряют самообладание.
— Что, как ты говорил, хорошо.
— И да, и нет. Да — потому что это означает, что мы скоро поймаем этих мерзавцев. А нет — потому что их поведение становится все более импульсивным.
Хэтчер громко выдохнул. Казалось, все его тело обмякло вместе с вышедшим из него воздухом.
— Это может очень плохо отразиться на Темплтон.
— Забудь об этом, Хэтчер. Эти мысли только мешают. Сосредоточься на здесь и сейчас. Какие еще у нас были гипотезы?
— Мы считали, что они любовники, — ответил он.
— Хорошо. Душители с холмов — Кеннет Бьянки и Анджело Буоно — оказались двоюродными братьями. Соответственно, в нашем случае они могут быть или двоюродными, или родными братом и сестрой, или матерью и сыном.
— Или любовниками.
— Или любовниками, — согласился я.
На стене добавились надписи: ЛЮБОВНИКИ, КУЗЕНЫ, БРАТ/СЕСТРА, МАТЬ/СЫН.
— То есть мы исключаем возможность того, что в паре — двое мужчин?
— Нет, этого не может быть. Ножом орудует мужчина, это его почерк, а в куклы играет женщина, это женский почерк.
— И ты уверен, что он живет на северном берегу Темзы?
— В этом я даже не сомневаюсь, — сказал я, кивнув на карту. — Река создает естественную границу, все похищения и освобождения происходят к северу от нее. Это его охотничьи угодья. Он действует в соответствии со своим природным инстинктом, который заложен в нас с пещерных времен. Он даже не осознает причин своих действий. Итак, что мы знаем точно?
— Что его рост — метр семьдесят семь, у него темно-русые волосы и среднее телосложение.
На стену добавились надписи: МУЖЧИНА 1,77 м, СРЕДНЕЕ ТЕЛОСЛОЖЕНИЕ, ТЕМНОВОЛОСЫЙ.
— Мы знаем, что он садист, — добавил Хэтчер. — И мы знаем, что он очень осторожен и дотошен.
— Согласен, — сказал я и вписал эти характеристики на стену. — Даже во время похищения Темплтон он был очень осторожен. Наверняка криминалисты так ничего и не нашли у нее дома. Хорошо, что нам известно о женщине?
— Почти ничего. Она с тем же успехом могла бы быть привидением или невидимкой.
Я задумался на секунду и дописал на стене: ЖЕНЩИНА-НЕВИДИМКА.
— И это возвращает нас к тому, что смущает меня в этом деле с самого начала. Лоботомия. Нам нужно абстрагироваться от ужаса, заключенного в этой процедуре. Ты сколько трупов видел в жизни?
— Больше, чем хотел бы помнить, — фыркнул Хэтчер.
— Если бы в этом деле были трупы, нам было бы гораздо легче абстрагироваться, потому что мы к ним привыкли. А тот факт, что жертвы живы, — для нас как крученая подача. Когда я увидел Патрисию Мэйнард в больнице, я только и думал о том, каково же это — оказаться в ее положении. А если бы она лежала в морге, я бы совсем не впечатлился. Я бы думал только о том, как она попала в эту ситуацию и какие выводы можно сделать о сообщниках, глядя на ее труп.
— Ну, тогда представь, что она мертва. О чем бы нам сказал этот факт?
Я посмотрел на фотографию Патрисии Мэйнард и признал, что не имею ни малейшего понятия.
62
— Рэйчел, можешь расстегнуть ремни?
— Не могу. Если я помогу тебе, Адам меня замучает. Извини, — отозвалась Рэйчел, глядя в темноту в направлении кресла.
— Не извиняйся, я не должна была тебя просить, это нечестно.
— Ладно.
— Как ты держишься?