— А ты как думаешь, как я держусь? Меня похитили, пытают, палец отрезали, голову обрили.
— Ты очень смелая.
— Смелая? Я просто дура, — фыркнула Рэйчел и покачала головой. — Я в интернете договорилась встретиться с незнакомым мужчиной и никому не сказала, куда иду. Это был глупый поступок.
— Ты не глупая, Рэйчел. Ты просто ошиблась. Ты ни в чем не виновата.
— Спасибо, конечно, но это ничего не меняет. Адам так и будет меня истязать, а потом лоботомирует. Все как с остальными.
— Мы выберемся.
— Перестань это говорить. Этого не будет.
— Мы выберемся отсюда, Рэйчел. Ты должна в это верить.
— Нет, я не верю. Ты еще не знаешь, на что он способен.
И тут Рэйчел пришла в голову мысль, от которой кровь стыла в жилах. Что, если женщина в кресле — еще одна Ева? Еще одна постановка, как телефон в холле? Вдруг Адам просто устроил очередной свой розыгрыш? Она вспомнила, что именно она говорила этой женщине, повторяя в уме слово за словом, проверяя, не сказала ли она чего лишнего. Софи все еще продолжала повторять, что они отсюда выберутся. Это тоже было частью постановки? Может, Адам сейчас подслушивает и ждет, когда она согласится с Софи, чтобы получить повод для новой порции пыток?
— Ты ведь на самом деле на его стороне, да? Ты не из полиции.
— Я детектив полиции, Рэйчел. Ты должна мне верить.
— Докажи.
— Не могу, — вздохнув, ответила Софи после некоторого молчания.
— Вот видишь, ты с ним заодно.
— Об этом и речь — что бы я ни сказала, ты перевернешь мои слова так, чтобы они подтверждали то, что ты считаешь верным.
— Я так и знала, что ты так скажешь.
— Я знаю, что ты испугана, но ты должна мне доверять. Я на твоей стороне.
Рэйчел снова фыркнула и, обняв колени, прижала их к груди.
— Ты ничего не знаешь, — прошептала она. — Но если ты действительно та, за которую себя выдаешь, то узнаешь.
— Надеюсь, мы выйдем отсюда до того, как мне придется узнать.
— Ну вот опять ты врешь. Не тронет тебя Адам.
— Меня зовут Софи Темплтон. Я детектив лондонской полиции. И сейчас нас ищет целая армия копов.
— Опять врешь. Если эта армия существует, почему меня до сих пор не нашли? Почему не нашли предыдущих жертв?
— Потому что я офицер полиции, и это все меняет. Когда что-то подобное происходит с одним из нас, мы безжалостны.
— Отлично, то есть для сотрудников полиции один закон, а для всех остальных — другой? Может, если бы к моему похищению отнеслись бы с большей серьезностью, я бы уже была на свободе. И у меня все еще было бы десять пальцев.
— Я не говорю, что это правильно, Рэйчел. Я просто говорю, как есть.
— Нет, ты врешь. Ты не детектив, и ты никогда не работала в полиции, и нет никакой армии копов.
Рэйчел сбросила с себя одеяло, встала и в темноте обралась к ближайшей камере:
— Я не буду больше играть в твои игры! — закричала она в темноту. — Ты меня слышишь? Перестань морочить мне голову.
Тут же врубился свет, открылась дверь, и вошел Адам. Рэйчел сползла по стене и схватилась за одеяло. Адам подошел к матрасу и с насмешкой посмотрел на нее сверху вниз. У него была трость, и он стучал ей по своей ладони — медленно и ритмично.
— Номер пять, тебе стоить контролировать свои эмоции.
Он поднял трость, и Рэйчел забилась в угол. Адам засмеялся и стал водить тростью по телу Рэйчел. Бамбук царапал кожу, цеплялся за кофту и штаны. Дойдя до стоп, Адам остановился и усмехнулся. Раздался свист трости в воздухе, Рэйчел завыла, забилась в угол и спрятала стопы под одеяло. Они горели огнем.
— Перестань, — сказала Софи.
Адам подошел к креслу. Секунду он смотрел на Софи, наклонив в сторону голову, а потом начал ее бить. Он бил ее со всей яростью по ногам, рукам и туловищу. Трость свистела в воздухе, каждый удар сопровождался плачем и визгом, которые с каждым последующим ударом становились все тише и тише, а затем и вовсе стихли. Рэйчел хотела крикнуть, чтобы Адам перестал, но голоса не было. Она хотела подбежать и помочь той женщине, но ее парализовал страх. Она хотела закрыть глаза, но даже на это оказалась неспособна. Она могла только сидеть и беспомощно смотреть на происходящее.
Адам остановился так же резко, как и начал. Где-то вдалеке шумели трубы и скрипели деревянные половицы. Но Рэйчел слышала только свист и удары трости. В ушах до сих пор стояли крики Софи. Она посмотрела на нее, уверенная, что Адам забил ее до смерти. Софи не двигалась, глаза у нее были закрыты. Она умерла. Адам прислонил трость к креслу и достал из кармана шприц. Он сделал ей укол в ногу, и она снова застонала, придя в сознание.
— Скажи мне все, что известно обо мне полиции. Если соврешь, я узнаю, и ты обязательно будешь наказана.
Софи все ему рассказала, Адам ушел и выключил свет.
— Ну что, теперь ты мне веришь? — спросила Софи.
— Прости.
— Мы выберемся отсюда.
Рэйчел ничего не ответила, потому что сказать ей было нечего. Сейчас Софи была очень нужна надежда, она была не способна принять эту реальность. Рэйчел поняла это, потому что и сама прошла через то же самое. Она знала, что потом будет озлобление, мольбы и депрессия. То, что ей пришлось увидеть, привело ее к смирению.
Ей больше не увидеть солнце, не походить босыми ногами по горячему песку. Ее лишат всех воспоминаний, ее как будто больше и не будет. Это было хуже, чем смерть, намного хуже. Рэйчел подошла к креслу и положила руку на плечо Софи. Софи сжалась от ее прикосновения, но Рэйчел не убирала руку до того момента, пока та не расслабилась.
— Мы выберемся отсюда, — срывающимся голосом снова прошептала Софи.
— Конечно, выберемся.
63
Я получил смс от Алекса Ирвина о том, что он отправил мне список владельцев «порше». Я зашел в почту, загрузил список и отправил его на печать. В нем было более трех сотен имен и адресов. Хэтчер увидел список и застонал.
— По крайней мере, среди них есть он, — заметил я.
— Да, только, даже если я всех своих людей соберу, нам их не объехать. И сейчас ночь, я ни до кого не дозвонюсь.
Я налил в чашку свежий кофе, зажег сигарету и стал просматривать имена и адреса. На улице пошел снег. Пока он был слабый, но погода явно ухудшалась. В новостях говорили про метели и заносы, мотоциклистов просили не выезжать на улицы, а Шотландию и частично Северную Англию уже завалило снегом. Я смотрел на то, как попавшие на окно снежинки медленно таяли и стекали вниз.
— Нам нужно оптимизировать список. Во-первых, вычеркиваем всех женщин.
Я взял черный маркер и зачеркнул женские имена.
— Далее вычеркиваем мужчин младше тридцати и старше сорока, — список сократился на еще какое-то количество имен. — И, наконец, убираем всех, чье имя не похоже на фамилию белого европеоида.
Я посчитал оставшихся в списке и получил сорок пять строчек. Уже лучше, но не идеал.
— Что теперь? — спросил Хэтчер.
— Теперь идем за компьютер и смотрим эти адреса на спутниковой карте. Мы ищем большие, отдельно стоящие дома, жильцам которых можно не волноваться о том, что соседи услышат доносящийся из их дома шум.
Я посмотрел на список, запомнил первые десять имен и адресов и бросил список и маркер Хэтчеру. Первый адрес находился в недавно отстроенном коттеджном поселке в Барнете.
— Вычеркивай Джеймса Макинтоша. Это не он, у него слишком много соседей.
Через двадцать минут мы урезали список до восьми имен и адресов. Я отметил их на карте, обвел их синим и отошел от карты на шаг. Взглянув на зеленые кресты, обозначающие места похищения жертв, и на красные кресты — места их освобождения, я вычеркнул один из синих кругов, находящихся в Эссексе, в отдалении от всех остальных меток. Он никак не подходил.
— Можем отправить наряды по всем семи адресам, — предложил Хэтчер. — Трудно будет собрать достаточное количество людей, но для Темплтон мы это сделаем.
Я покачал головой:
— Это слишком рискованно. Если сообщники начнут подозревать, что мы рядом, они запаникуют, а это грозит опасностью для Темплтон или Рэйчел Моррис. Нам нужно вычислить верный адрес и сделать один сильный и точный удар в нужное место. Мы должны нейтрализовать их до того, как они поймут, что произошло.
— И где же нам их искать?
Я посмотрел на карту, перевел взгляд на свои надписи и вычеркнул оттуда «кузенов». Еще немного подумав, вычеркнул «брата с сестрой» и подчеркнул «женщину-невидимку».
— Что ты задумал? — спросил Хэтчер.
Я перестал рассуждать и отдался инстинкту. Я зачеркнул надпись «любовники», подчеркнул «мать/сын» и трижды подчеркнул «женщину-невидимку».
— О чем думаешь? — опять спросил Хэтчер.
— Ты смотрел фильм «Психоз»?
— Думаешь, Джеку тоже мертвая мать говорит, что делать?
— Что-то мне подсказывает, что сообщники — мать и сын. Этот тип отношений вписывается в происходящее лучше, чем супружеский или братско-сестринский.
Я взял телефон и набрал Алекса Ирвина. Он поднял трубку после второго гудка. Был слышен шум серверов и вентиляторов, что означало, что он все еще был на работе.
— Сумати с тобой? — спросил я.
— Ушла десять минут назад.
— Позвони ей, пусть вернется. Я сейчас пришлю список имен и адресов и хочу, чтобы вы их проверили особо тщательно. Мне нужно знать, что случилось с матерями людей из списка. Ты взламывать компьютеры умеешь?
В ответ Алекс презрительно фыркнул.
— Хорошо. Мне нужно, чтобы ты влез в компьютерные базы всех поставщиков медицинского оборудования в Англии — и крупных, и мелких — и посмотрел, доставляли ли они что-нибудь по этим адресам. Неважно что, важен сам факт.
— Какой период времени берем?
— Два года. Если за этот период ничего не найдется, тогда срок давности увеличиваем. Позвони мне, как только что-то найдешь.
Поговорив, я бросил телефон на кровать, посмотрел на фото жертв и стал думать о Темплтон. Я вспомнил, какая она была, когда мы в первый раз увиделись в баре «Космополитана» — уверенная в себе, хладнокровная, надменная. Потом в голове возникла картинка другой Темплтон — мягкой и более уязвимой. Такой я ее узнал уже позже, потому что эту свою часть она прятала от Хэтчера и других коллег. А потом голова наполнилась совсем другими изображениями, которые занимали отдельное место в моей памяти.