Пока сотрудники ФБР не ворвались к нам в дом, мы жили обычной жизнью. Есть семьи более благополучные, чем наша, но есть и менее. В нашей семье были ссоры и примирения, были праздники и хорошие времена. Плохие времена тоже, естественно, были, и их было немало. Картины Нормана Рокуэлла — это мы, но и Босх — это тоже мы. Иногда мы друг друга ненавидели, иногда — терпели, время от времени даже любили. Другими словами, самая обычная семья.
— Давай, спрашивай.
Тэйлор помедлил, что тоже было в порядке вещей в этих случаях. Он направил взор в иллюминатор и стал всматриваться в бело-голубой туман. Когда он отвлекся и повернулся ко мне, серьезное выражение лица исчезло.
— Почему у вас седые волосы?
Я засмеялся и замотал головой.
— Что? — спросил Тэйлор и снова стал похож на ребенка, заключенного в тело великана, — потерянного, неуверенного и настороженного.
— Да нет, ничего. Просто я не этого вопроса ожидал.
— Если вы не хотите отвечать, я пойму.
Я только отмахнулся.
— Седые волосы — это все генетика. Мой отец поседел, когда ему было чуть за двадцать. То же самое было с дедом. Я поседел в двадцать один.
— Я не это имел в виду. Почему вы не красите их? Вам ведь сколько — немного за тридцать? Вы можете себе это позволить. Вам же не нужно строить из себя молодого, как это делают всякие лузеры.
На этот вопрос я мог ответить с разной степенью правдивости. Самая настоящая правда снова возвращала меня в ту комнату в Сен-Квентин, где казнили отца. Его последние слова были обращены прямо ко мне. Он посмотрел мне в глаза через стекло и одними губами произнес: «Мы одинаковые». Я знаю, что он провоцировал меня, но я буду нечестен сам с собой, если скажу, что в его словах нет доли правды.
Я неспроста один из лучших криминалистов в мире. Да, я прошел хорошую школу в Куантико, но это только небольшая часть успеха. Я хороший специалист потому, что знаю образ мыслей серийных убийц. Но и это еще не все. Я не просто знаю, как они мыслят, — я могу поставить себя на их место В моей ДНК есть что-то такое, что позволяет мне быть с этими чудовищами на одной волне. И это что-то мне передал отец.
Но я не был готов делиться всем этим с Тэйлором при первой же встрече. Меньшей правдой было бы сказать ему, что я не крашу волосы, потому что так делал отец. Но и это было слишком для меня.
— Вот ты почему горбишься при ходьбе? Почему пальцы сжимаешь в кулак?
— Не понимаю, о чем вы.
— Большинство людей идут по широкой дороге жизни. Но время от времени встречаются те, кто существует с краю. Аутсайдеры. У нас с тобой больше общего, чем ты можешь себе представить.
— Ну да, сравнили, — фыркнул Тэйлор. — Вы — гениальный криминалист, и я — начинающий коп. Не сомневаюсь, нас все будут путать. И это вы еще не развернулись во всю мощь.
— Я сказал, у нас есть общее, а не то, что мы одинаковые. Это большая разница. Ты выделяешься, потому что ты размером с гору. Я выделяюсь, потому что я хороший специалист и мой отец убил пятнадцать женщин. Ты стараешься казаться меньше, поэтому горбишься и прячешь руки.
— А вы, напротив, стараетесь выделяться. Поэтому вы не красите волосы и одеваетесь, как будто гранж играете.
— Гранж? — удивился я.
— Вы понимаете, о чем я. Дизайнерские джинсы, стоптанные ботинки, футболка, кожаная куртка, волосы еще эти, — засмеялся Тэйлор. — Можно, конечно, подумать, что вы из помойки вылезли, но для создания такого образа нужно какое-то время.
Это была смешная шутка.
— Ладно, — продолжил Тэйлор. — Вот еще вопрос: у вас уже есть предположения, кто этот злодей?
— Есть пара идей, но пока я не хочу ими делиться. Не дожидаясь твоего вопроса, скажу: причина моего молчания в том, что ошибочное описание преступника — верный путь к провалу расследования. Я должен увидеть место преступления, а до этого момента даже не буду открывать рот.
— Он, по идее, умен. Непросто спрограммировать такую страничку.
— Перестань провоцировать меня.
Тэйлор проигнорировал мое замечание.
— То есть мы ищем человека с компьютерными навыками выше среднего. Я бы точно не смог сделать сайт с обратным отсчетом, не говоря уже обо всей этой виселице.
— Ты на самом деле хочешь продолжать?
Тэйлор кивнул с серьезным видом.
— Аутсорсинг, — сказал я, чем явно озадачил его. — Ты был прав только в одном: он умен. Сколько человек в Игл-Крике смогут сделать такой сайт? Скорее всего, ноль. Но так и быть, давай допустим, что двое или трое. В этом случае нужно только их найти и допрашивать до тех пор, пока кто-нибудь не расколется и не признается. Все, дело закрыто. Нет, даже если он продвинутый компьютерщик, он точно не станет рекламировать этот факт. Он гораздо умнее.
— То есть он, как и все, аутсорсит, — вздохнул Тэйлор. — Он нашел программиста где-нибудь в Мумбаи, Таиланде или на Филиппинах, который за гроши написал ему код. А мы можем потратить на его поиск год, и это все равно ничего не даст. Да, надо признать, это было тупо с моей стороны.
У Тэйлора было лицо, как у щенка, которого отругали за то, что он грыз диван.
— Не казни себя. Конечно, нам здорово облегчило бы жизнь, если бы этот парень был каким-нибудь компьютерным гением, которых в комиксах рисуют. Но, к сожалению, так просто никогда не бывает.
Тэйлор закатил глаза с видом «как будто я не знаю» и сразу стал выглядеть гораздо старше.
— А если мы не найдем место преступления, Уинтер? Что тогда?
— Найдете. Поджигатель любит устраивать шоу и работать напоказ. Он думает, что умнее нас, и захочет это продемонстрировать.
— То есть мы найдем место преступления, потому что он так хочет?
— Именно. Что ты можешь сказать мне о Сэме Гэллоуэе?
— Ничего, кроме того, что написано в документах, которые вам шериф Фортье прислал.
Я презрительно фыркнул и покачал головой.
— Что можно понять из документов? Только то, что лень родилась раньше нас. При написании отчетов все идут по пути наименьшего сопротивления. Ведь писанина отнимает уйму времени, а в сутках всего двадцать четыре часа. Никогда не верь официальным документам — это отписки.
— Хорошо.
— Сэм Гэллоуэй, — напомнил я.
— Рост метр семьдесят семь, сорок два года, черные волосы со значительной сединой.
Я еще раз наигранно зевнул:
— Скучно. Мне не нужно знать размер его рубашки, мне нужно знать, каким человеком он был. Что его мотивировало, зачем он утром с постели вставал.
— Он юрист, женат двадцать лет, трое детей — сын и две дочери.
— Ну вот, уже теплее. Враги у него были? Дети-наркоманы?
— А мне откуда знать?
— Оттуда, что в Игл-Крике живет меньше десяти тысяч человек, и Сэма только что убили. Это значит, что сейчас по городу гуляют самые разные слухи.
— Полицейские должны работать с фактами, а не со слухами.
— Узнаю чей-то поучающий голос — должно быть, Фортье?
Тэйлор кивнул.
— Забудь, что говорит Фортье. Полицейские работают не с фактами, а с информацией. Факты — это, конечно, прекрасно, но слухи могут быть не менее полезны.
Тэйлор немного подумал и покачал головой:
— Не слышал, чтобы у него были связи на стороне. Брак был крепкий. Дети тоже чисты. Им от десяти до пятнадцати лет, и они совершенно нормальные — ни наркотиков, ни арестов, ни ранних беременностей. Что касается работы, то Гэллоуэй занимался самым скучным аспектом права — разводы, наследства, собственность и все в таком духе. Он не в уголовной сфере работал, где можно было бы нажить кучу врагов.
— Ну, одного он все-таки нажил.
— Может, это было случайное убийство?
— Нет, не случайное. Совершивший это преступление человек — хорошо организованный серийный убийца. Он ничего не делает без причины.
— Разве не нужно убить хотя бы троих человек, чтобы получить статус серийного убийцы?
— Это мелочи. Поверь мне, он серийный убийца. Помнишь видео, которое пришло вместе с письмом? Я так понимаю, вы его проверили?
— Не я лично, но да, его смотрели подробно.
— И ничего не нашли?
— Ничего, — медленно покачал головой Тэйлор.
Я потер руки.
— Ладно, готов немного повеселиться? Лучше пристегнись.
— Что вы задумали? — подозрительно прищурился Тэйлор.
— И бортпроводнице скажи, чтобы пристегнулась.
— Вы же сами говорили, что ремни безопасности ничем не помогут.
— Я сказал, что они не помогут, если мы будем падать. Заверяю тебя — в ближайшее время мы точно падать не будем.
Я вскочил с сиденья и пошел в переднюю часть самолета. После 11 сентября пилоты пассажирских самолетов обязаны запирать дверь кабины. Но мы-то были не в пассажирском самолете, здесь правила были другие. Для богатых — свои законы. Я отрывисто постучал в дверь и вошел.
Пилоту было около шестидесяти, и по всему его виду было понятно, что он — бывший военный. Он оценивающе рассматривал меня, обернувшись через плечо и пытаясь понять, друг я или враг. Или сумасшедший.
— Чем могу вам помочь?
Я улыбнулся:
— Послушайте, не хочу показаться бесцеремонным, но, по сути, вы сейчас просто водитель шикарного такси. Согласны? Единственная разница в том, что водить такси в Нью-Йорке гораздо опаснее.
Он прищурился и заговорил более прохладно:
— Что конкретно вы хотите сказать?
— Я хочу сказать, что у вас в руках — самая лучшая игрушка для мальчиков. В ней веселья — на пятьдесят миллионов долларов, а вы летите так, будто везете группу пенсионеров на пляж во Флориду. Это же просто убийственно скучно.
Лицо пилота и все его тело расслабилось. Он понимающе улыбнулся.
— Да, сэр, бывает так, что становится несколько однообразно.
— Тогда почему бы до пункта нашего назначения нам не полететь так, как если бы это был ваш самолет?
— Я не могу этого сделать.
— Конечно, можете. Более того, готов поклясться, что каждый раз, когда вы садитесь за штурвал, вы мечтаете именно об этом. По сравнению с истребителем летать на этом самолете неимоверно скучно.