Санитар с силой отпихнул меня, и, не удержавшись на ногах, я упал на землю. Дверь закрылась, и «скорая» уехала, включив сирену и мигалки.
Я встал, отряхнулся и вернулся в машину. Я завел двигатель, включил кондиционер на полную мощность, вытащил телефон и стал отсчитывать секунды. На пятьдесят восьмой он зазвонил. Я нажал на зеленую трубку и прислонил телефон к уху.
— Где ты?
55
Ханна ждала меня в тени будки охранников около въезда на завод. Она подошла, дернула ручку двери, села, хлопнула дверью. Мы выехали за ворота. Какое-то время мы ехали молча, вперивши взгляды в лобовое стекло. Ханна была в своих мыслях, я — в своих.
— Почему убийца напал на Тэйлора? — спросил я, когда мы выехали на шоссе.
— А ты не хочешь знать, как себя чувствует Тэйлор?
— Как он себя чувствует?
— Тебе разве все равно, что с ним происходит? — с ненавистью в голосе спросила она. — Неужели совсем все равно?
— Конечно, не все равно. Тэйлор — отличный парень, и я очень надеюсь, что он прорвется. Но я ничем сейчас не могу ему помочь, вообще ничем. Теперь все зависит от того, насколько Тэйлор хочет жить, и от мастерства здешних хирургов.
Ханна удостоила меня еще одним ледяным взглядом.
— Ты правда ублюдок, Уинтер. Как можно быть таким равнодушным?
Во рту у меня до сих пор оставался привкус крови Тэйлора, а боль в руках останется до конца дня. Дело было не в равнодушии, а в том, что я хотел поймать того, кто это сделал. Я очень сильно этого хотел. Можно называть это местью, чем угодно, но кто-то должен за все это заплатить.
К сожалению, в мире не было таких слов, с помощью которых я мог бы убедить в этом Ханну. Она была в ярости, и ей нужно было найти виноватого. И я подходил на эту роль лучше всего, потому что я был рядом. Я понимал ее ярость, потому что и сам ее ощущал.
Ханна так и не сводила с меня испепеляющего взгляда.
— Я думала, ты профи по таким делам, — разочарованно покачала она головой. — Должна тебе сказать, я совсем не впечатлена. Убийца все время оказывается на шаг впереди тебя.
— Это правда, — согласился я.
Я решил дать ей выговориться, а сам перестал ее слушать. Это было бессмысленно. Чтобы войти в рабочее состояние, нужно дать выход ее ярости. А чтобы я был в рабочем состоянии, я не должен принимать ее слова на свой счет. Так что я просто кивал в нужных местах, говорил «да» и «нет», когда она останавливалась перевести дыхание и ожидала реакции.
Ведь Тэйлор хотел бы, чтобы я поймал этого ублюдка. Так он был устроен — не потому, что он хотел славы, или похвалы, или собственных фотографий в газетах. Он хотел, чтобы преступники сидели в тюрьме. В этом плане мы с ним были похожи. Рыбак рыбака видит издалека.
Пока Ханна говорила, я думал о произошедшем и возвращался к одному и тому же вопросу: почему убийца решил напасть на Тэйлора именно сейчас? Что именно его заставило?
На подъезде к Игл-Крику я заметил изменение в состоянии Ханны. Ее ярость теперь была направлена на саму себя, а значит, настало время вмешаться. Если она начнет заниматься самобичеванием, то о работе можно будет забыть.
Я включил поворотник и свернул на жилую улицу с ухоженными и опрятными домами, окрашенными в светлые оттенки. Припарковавшись у тротуара, я заглушил мотор.
— Давай прогуляемся. Мне нужно размяться.
Ханна замолчала и взглянула на меня. Я долго молчал, и первые мои слова явно стали для нее неожиданностью. Я вылез из машины, зажег сигарету и пошел. Улица была узкая, дома стояли близко друг к другу. Было уже почти два, тени практически отсутствовали, ветра не было. Не успел я пройти и трехсот метров, как моя медицинская рубашка взмокла.
Хлопнула дверь машины, и сзади послышались шаги Ханны. Когда она поравнялась со мной, я предложил ей пачку сигарет и зажигалку. Не говоря ни слова, она взяла их и закурила.
— Хороший день, — сказал я. — И как же приятно солнце греет кожу, да?
— Нет, Уинтер, слишком жарко и влажно, — вздохнула она. — Не здесь мне нужно быть, а с Тэйлором.
— Так почему же убийца напал на него?
— Без понятия. Может, просто так, просто потому, что у него была возможность. Да и с каких пор ему нужна причина?
— Поверь мне, он не совершает беспричинных поступков. Что приводит нас к вопросу два. Почему он не убил Тэйлора? Вот где настоящая загадка. Он уже убил троих, что его остановило в четвертый раз?
— Может, он подумал, что убил его. Я, когда увидела Тэйлора, подумала, что он мертв.
Я подумал, что Ханна сейчас расплачется. Последняя фраза далась ей нелегко. Она глубоко вздохнула и подавила эмоции.
— Нет, это исключено, — покачал я головой. — Не забывай, он всегда усердствует сверх меры. С первыми тремя жертвами он действовал наверняка. Не было никаких сомнений — только белое и черное. Двоих он расстрелял в упор, третьего сжег. Поверь мне, если бы он хотел убить Тэйлора, он бы это сделал. Во-вторых, и это крайне важно, если бы он хотел убить Тэйлора, зачем ему оставлять его в спасительной позиции? В нее кладут, чтобы дыхательные пути человека не забились, чтобы он не задохнулся в собственной крови или рвотных массах.
Ханна ничего не говорила. На ее лице был отсутствующий взгляд — как будто бы она снова вернулась на тот склад.
— Ханна, — резко сказал я. — Ты нужна мне здесь, — и уже чуть мягче добавил: — Ты нужна здесь Тэйлору.
— А если он умрет, Уинтер? Я не смогу жить без него. И не говори мне, что этого не произойдет. Я видела, как на него смотрели врачи.
Я остановился, повернулся к ней и положил руку на ее плечо.
— Если он умрет, тебе нужно будет завершить эту историю так или иначе. И единственный способ это сделать — поймать этого ублюдка. Ты приняла решение быть сейчас здесь, а это означает, что какой-то своей частью ты это понимаешь. Но если ты хочешь мне помочь, ты должна быть здесь, со мной. Если ты не в состоянии, скажи, и я отвезу тебя в больницу.
Мы стояли на самом пекле и смотрели друг на друга. У меня с боков и по спине тек пот. Я вытер лоб тыльной стороной ладони, и она сразу стала мокрой. На лице Ханны напряглась каждая мышца, губы сжались в две тонкие линии. В глазах отражалась внутренняя битва. Она хотела быть с Тэйлором и хотела помочь мне поймать убийцу, но и то, и другое она сделать не могла и поэтому разрывалась.
— Хорошо. Так почему же он не убил Тэйлора? — сказала она так тихо, что я еле-еле ее расслышал.
— Потому что он думал, что мы поедем с ним в больницу. Если бы мы остались в больнице в ожидании известий о том, выживет Тэйлор или нет, то он выиграл бы время. Он сбросил бы нас со своей спины. Он рассчитывал на то, что даже если бы я не поехал с тобой, то был бы не в состоянии продолжать охоту за ним. В любом случае не это главный вопрос.
— Ну а какой вопрос главный?
Я отвел Ханну на участок тротуара, где была небольшая тень. Здесь было на пару градусов меньше, но они не делали погоды на сорокаградусной жаре.
— Почему именно сейчас? Он замаскировал убийство Чоута под суицид, и все были бы рады такому исходу, расслабились бы и вздохнули с облегчением. Убийца выиграл бы немного времени, чтобы разработать план действий. Но вместо этого он берет и избивает Тэйлора. Какой смысл инсценировать самоубийство Чоута, а потом избивать Тэйлора до полусмерти? Ведь, с точки зрения копов, я завершил расследование и уже готов был уезжать. Все, что требовалось убийце, — залечь на дно. Но он этого не сделал. Почему?
— Потому что он знал, что мы не купились на его розыгрыш.
— Именно! Но как он узнал, что мы не купились? Мы были осторожны, нигде не афишировали этот факт. Я считаю, что единственное объяснение — в машине «жучок».
Ханна повернулась к машине, а потом посмотрела на меня так, как будто я сошел с ума.
— Ты ведь шутишь, да?
— Ничуть. Он либо под водительским сиденьем, либо под пассажирским, чтобы не так легко было обнаружить его. Устанавливал он его с задних сидений. Обычно там возят только преступников, а они не будут шарить под сиденьями в поиске «жучков». Все остальные садятся на передние сиденья. Под панелью или в бардачке он прятать бы не стал, там больше риска, что его обнаружат.
Ханна просто смотрела на меня, ничего не говоря.
— Либо ты или Тэйлор ему рассказали. Я точно не говорил никому.
— Я тебя уверяю, что ни я, ни Тэйлор ни с кем и словом не обмолвились.
— Значит, это «жучок». Опять бритва Оккама: самое простое объяснение — самое верное. Ты сама сказала, что убийца всегда на шаг впереди нас. Если предположить, что он имеет возможность подслушивать наши разговоры, это объясняет, как ему удается делать этот шаг.
— Предположим, ты прав, но тогда почему он выбрал именно машину?
— Вряд ли все сводится к машине. Наверняка мой номер в «Империале» тоже прослушивается, но я там не живу.
Подумав над этим, Ханна кивнула сама себе, будто приняла какое-то решение.
— Мы можем ездить на моей машине.
— Плохая мысль. Поменяем машину, и он поймет, что мы его вычислили. Пока давай просто фильтровать разговоры во время поездки.
Я курил и думал о том, что делать дальше, стараясь не обращать внимания на пекло. Я вспомнил все решения, которые я принял, все гипотезы, которые привели нас в эту конкретную точку. На одной из версий я задержался дольше, и чем больше я о ней размышлял, тем больше она мне нравилась. В конце концов я потерял способность думать о чем-либо другом.
Кожа у меня горела, но внутри меня дул холодный ветер. Строить дом на зыбучих песках — все равно что сидеть на пороховой бочке. Только в данном случае взрыв уже произошел. То, что Тэйлор сейчас вынужден бороться за свою жизнь, было живым тому подтверждением.
— Я все неправильно понял, — прошептал я. — Он не серийный убийца.
56
— Если он не серийный убийца, то кто? — Ханна смотрела на меня выжидающе.
Мы все еще стояли на улице, метрах в пятидесяти от машины. С такого расстояния уловить разговор не в состоянии ни одно подслушивающее устройство. Солнце нещадно палило и обжигало кожу.