— Что вы хотите сказать?
— Никому не выгодны убийства, особенно копам.
Джаспер покачал головой с озадаченным выражением лица.
— Я вас не понимаю.
— После того, как обратный отсчет дошел до нуля и все поняли, что ничего не будет, все испытали огромное облегчение. Оно захлестнуло весь зал. Люди смеялись, шутили, вели себя так, как будто гуляли на вечеринке. И у вас было такое же настроение. Когда мы встретились с вами на пороге участка, вы готовы были в пляс пуститься.
— Конечно, я был очень рад, что больше никого не убили.
— Конечно, вы были рады, но, с другой стороны, вы же мэр. Вы должны быть над всем этим, но вы вели себя точно так же, как любой из тех мальчишек.
— Вы слишком много внимания этому уделяете.
— Разве? Произошедшее вы воспринимали лично и поэтому-то и вели себя так живо. Если бы это происшествие не затрагивало вас лично, вы вели бы себя иначе. Вы были бы отстранены и более хладнокровны. Вы не стали бы участвовать в этой вечеринке. Ведь вы здесь большой человек, самый богатый человек в городе. Вы не один из них. Так что же, по вашему мнению, должно было случиться, когда счетчик дойдет до нуля?
Мы смотрели друг на друга, не видя больше ничего. Комната сжалась в размерах так, что, кроме нас двоих, в нее не помещалось больше ничего. Фантастический вид на озеро потерял свою важность. Даже Ханны больше не существовало.
— Вы ведь прекрасно знали, что произойдет, да? И все случилось ровно так, как вы ожидали. Поэтому вы и были так рады. Вы решили, что переиграли убийцу. Что происходило тогда для вас, Джаспер?
63
Джаспер устремил взгляд в сторону озера и надолго замолчал. Наш разговор зашел в тупик, и дальше было три варианта: либо Джаспер расскажет всю правду, либо выдаст усеченную версию правды, либо начнет звать адвокатов и охранников. Я снова вспомнил о Ханне, которая тихо сидела рядом.
— Это все только догадки, — наконец сказал Джаспер.
— Да, догадки, но, судя по вашей реакции, я не так далек от истины. Что-то я знаю наверняка. Что-то я только думаю, что знаю наверняка. А между этими двумя категориями — множество предположений и гипотез.
Джаспер повернулся ко мне. Сейчас он выглядел намного старше, чем вчера.
— Хорошо. Начнем с того, что вы знаете наверняка.
— Ключ к разгадке — Сэм Гэллоуэй. Он им являлся с самого начала.
Джаспер снова поморщился при упоминании имени Сэма. Эта мимическая реакция была столь мимолетна и незаметна, словно через его нервную систему пропускали слабый электрический заряд. Он старался не обращать на него внимания, но не мог полностью контролировать мимику. Если бы мы играли в покер и если бы ставки не были столь высоки, он бы смог. Он прекрасно контролировал себя.
— Вы мне сказали, что Сэм был вам как сын.
Я внимательно смотрел на него и увидел очередное подергивание. Мне приходилось думать здесь и сейчас, прокладывая с помощью этих мимических движений свой путь к правде. Внезапно большая область пазла сложилась в картинку. Она получалась настолько идеальной, что должна была подтвердиться.
— Сэм не был вам как сын, он и был вашим сыном, так?
Джаспер как будто бы увеличился в размерах. Сначала я подумал, что он будет отрицать это и негодовать, но неожиданно он сдулся и снова стал собой. Он закрыл лицо руками и сделал глубокий и длинный выдох. Когда он отнял руки от лица, он больше не выглядел большим человеком, он превратился в обычного родителя, чьего ребенка жестоко убили. Он был совершенно один в бесконечной вселенной, без единого шанса вернуться домой, потому что того места, которое он называл домом, больше не существовало.
— Да, Сэм мой сын, — тихо подтвердил он.
Я кивнул, как будто бы это все объясняло. Но это было не так. Да, это многое объясняло, но не все. Например, сразу становилось ясно, как адвокат в таком маленьком городе мог позволить себе такой роскошный образ жизни. То есть сам он позволить его себе не мог. Его обеспечивал Джаспер. И, в свою очередь, это объясняло, почему Барбара так решительно защищала секрет Сэма. Она очень хотела продолжать вести этот образ жизни.
— И убийца целился не в Сэма, — продолжил я. — Сэм был убит, чтобы насолить вам. Если бы он не был вашим сыном, то сейчас он был бы жив, продолжая жить своей воображаемой счастливой семейной жизнью. Дом у него был бы поменьше, но все равно это был бы дом в «МакАртур-Хайтс», машина была бы попроще, но зато он был бы жив.
Я перевел взгляд на озеро, пытаясь разобраться с остальными кусочками пазла. Они то собирались в картинку, то распадались — в голове было постоянное движение. Что-то сходилось, а что-то никак не удавалось соединить вместе. Иногда я слишком сильно приближался и видел только расплывчатые углы и очертания.
— Поэтому вчера вечером вы не отпускали от себя Клейтона. Вы потеряли одного сына и боялись потерять еще одного.
Джаспер кивнул.
— Когда я увидел счетчик, я понял, что следующей мишенью будет Клейтон. У него нет детей. Сейчас он последний из Морганов. Если он умрет, род прервется. Любой, кто меня знает, понимает, что это станет очень тяжелым ударом. Я многие годы пытаюсь заставить его завести детей, но он все время говорит, что сейчас не время. Никак это чертово время не придет!
— И вы решили, что вам с сыном безопаснее всего в тот момент, когда счетчик дойдет до нуля, будет находиться в зале, заполненном полицейскими. И поэтому вы были уверены, что ничего не случится.
— Не буду отрицать. Я хочу защищать свою семью. Разве это преступление?
— Где сейчас Клейтон?
— В доме. Он здесь со вчерашнего вечера, он и его жена. Я удвоил охрану. Здесь мы в безопасности.
— Хорошо, теперь давайте о мотиве. Это месть или деньги?
Джаспер опять передернулся, не в силах скрыть новый разряд по нервной системе.
— Что вы скрываете, Джаспер? Чтобы я мог вам помочь, вы должны быть открыты со мной. Я могу поймать убийцу, но мне необходимо ваше содействие.
— Можно мне закурить?
— Конечно.
Я передал ему пачку и зажигалку. Он вытряхнул сигарету и закурил.
— Деньги. Вчера ночью, когда я вернулся домой, на мой личный электронный ящик пришло письмо, в котором было сказано, что Клейтон будет следующим, если я не заплачу двадцать миллионов. И приложены реквизиты банковского счета в Швейцарии, куда я должен отправить сумму.
— Вы ведь еще не заплатили?
— Еще нет. Нужно некоторое время, чтобы собрать такую сумму. Мне дали времени до полуночи, и я почти все собрал.
— Не платите.
— Как же не платить? — уставился на меня Джаспер. — Если с Клейтоном что-то случится, как я потом прощу себя? Конечно, я буду платить. Не платить — это сумасшествие.
Он не стал говорить, что «это всего лишь деньги». Двадцать миллионов — значительная сумма даже для миллиардера.
— Нет, сумасшествием будет заплатить. Если вы это сделаете, что помешает шантажисту через какое-то время потребовать еще? Ведь именно так они и работают. Получить первый транш сложнее всего, потому что это крючок. Заплатите один раз — очень облегчите шантажисту жизнь. Не успеете оглянуться, как повиснете на этом крючке, а он продолжит тянуть из вас деньги. Да и Клейтона никто убивать не собирается.
— Этого вы не можете знать наверняка.
— Он ведь знает про Сэма Гэллоуэя, да?
— Я ему все рассказал, — кивнул Джаспер.
— Когда?
— Вчера днем.
— А вы уверены, что до этого он ничего не знал?
— Уверен.
В словах была уверенность, но в тоне слышалось сомнение. А природа сомнения такова, что оно может проникнуть даже в самые сильные убеждения.
— И как он воспринял новость о том, что у него есть брат?
— Он был зол, что я не сказал ему раньше. Но он принимает мое решение держать это в тайне.
— Насколько я знаю, Клейтон годами был вынужден принимать все ваши решения. С самого рождения вы говорите ему, что делать и как думать. Может, на его двери и написано «генеральный директор», но в городе все знают, кто на самом деле правит компанией. Поживи в такой обстановке изо дня в день годами, и в конце концов это начнет очень сильно злить.
— Что вы хотите сказать?
— Я хочу сказать, что хочу поговорить с Клейтоном, и как можно скорее.
64
Джаспер вышел из комнаты, чтобы привести сына, а я встал и подошел к окну. Даже вблизи впечатление, что можно наклониться и нырнуть в озеро, не исчезало. Стекло было горячим под лучами палящего солнца. У берегов вода была лазурного цвета, как в Средиземном море, а посредине, где было гораздо глубже, — темной и неприступной.
Ханна сидела на диване, я видел в окне ее отражение. Она держала телефон у уха, и, судя по выражению лица, никаких новостей о Тэйлоре не было — ни горя, ни радости. Ноль эмоций. Опустив голову, она с каменным выражением смотрела на бледно-серый ковер.
Вне зависимости от ее мнения для меня сейчас отсутствие новостей было хорошими новостями. Чем дольше так продолжалось, тем дольше у Ханны оставалась возможность держаться за старую жизнь. Если ей позвонят с известием о смерти Тэйлора, ей обрежут артерию, и она вылетит в открытый космос без возможности вернуться домой. Иногда с такими известиями звонят по телефону, иногда — стучат в дверь ночью, иногда — агенты ФБР окружают дом, и ты узнаешь, что твой родной человек, с которым ты прожил всю свою жизнь, совсем не тот человек, которого ты знал.
Я вытащил телефон и набрал Шеперда. Он ответил сразу же.
— Я нашел убийцу.
— Кто?
— Клейтон Морган.
Шеперду понадобилось какое-то время, прежде чем он осознал эту новость. Он громко вдохнул:
— Это что — шутка, Уинтер?
— Без шуток. Это сделал Клейтон. Сколько времени тебе нужно, чтобы приехать к дому Джаспера Моргана?
— Десять минут.
— Если есть кто-то рядом, пусть заблокируют выезд. Также нужны люди на аэродроме. У Морганов есть вертолет и «Гольфстрим». Я не думаю, что он может улететь, но не будем исключать и эту возможность.