Все же они забрались в автобус, и, когда все уселись, Ролан поднялся и, стоя на здоровой ноге, обратился к ним:
– Ладно, так кто поведет автобус вместо меня?
Этот вопрос, в сущности очень простой, поверг всю группу в величайшее смущение, тем более что отсюда надо было убираться, да поскорее.
– У меня прав нет, – сказала Симона.
– У меня тоже, – знаками показал кот.
– И у меня, – сказала госпожа Хильд.
– Я водил только легковой автомобиль, и с тех пор прошло двенадцать лет, – сказал ее муж.
– Я не достаю до педалей, – сказала Кларисса.
– У нас только маленький электромобильчик, – сказали супруги-белки. – Так что автобус, знаете…
У каждого и у каждой нашлась веская причина не браться за руль, и, когда все их привели, в центре внимания оказался единственный, кто еще не сказал ни слова.
– Жильбер, братишка, – начал Ролан, массируя распухшую лодыжку, – тебе и карты в руки! Мы с тобой похожи – родня как-никак. Наденешь мою форменную куртку, фуражку, а в случае проверки назовешься Роланом. Давай, поехали!
– Как это – «поехали»? Вы забываете, что есть одна глупейшая загвоздка.
– Какая еще загвоздка?
– Что я водить не умею! Правила-то знаю наизусть, а за руль в жизни не садился!
– Тю! Да я буду рядом сидеть и подсказывать. Давай! У нас нет выбора. Ехать надо!
В нормальных условиях все Баллардо категорически отвергли бы подобную авантюру, но они только что вместе пережили такую безумную ночь, что напрочь утратили здравомыслие и принялись скандировать, хлопая в такт в ладоши: «Жиль-бер! Жиль-бер!»
– Ну ладно, – буркнул тот, надевая фуражку кузена, – сами напросились.
Первые сто пятьдесят метров он ехал, чиркая шинами по бордюру.
– Езжай ровнее! – стонал Ролан, сидевший рядом с ним. – Ровнее, уже резина дымится!
Весь следующий километр он осваивал переключение скоростей. Ролан сыпал указаниями:
– Сцепление! Сцепление! Левая педаль! Быстрей! Нет, не так, плавно! Ну да, заглох, ничего, бывает! Да, правильно, только рано жмешь на газ… Сбрось! Нет, это не первая скорость, это нейтралка, вот ты и не можешь тронуться. Выжимай сцепление – и включай передачу! Рычаг до отказа! До отказа! Жми на газ! Плавно! Ничего не видно? Естественно, у тебя фуражка съехала на глаза, поправь! Теперь трогайся! Газ! Сцепление! Нет, это гудок, не трожь! Сцепление! Э, э, э! Полегче! Куда! Тормози!
Автобус сотрясался, вилял, продвигался скачками, дворники метались как бешеные, мотор то и дело глох, коробка скоростей протестующе стенала. Когда Жильберу удалось наконец включить вторую скорость, автобус огласился радостными криками и очередным «Жиль-бер! Жиль-бер!».
По счастью, в этот ранний час дороги были свободны, и они сумели выбраться из города, тюкнув всего лишь три припаркованных автомобиля да поцарапав борт автобуса о стену, которая, по словам Жильбера, вдруг сама на него выскочила. Что касается перекрестков с круговым движением, то он въезжал на них всем наперерез и проезжал иногда по два круга, прежде чем умудрялся выехать. В конце концов он, к неописуемому всеобщему восторгу, освоил третью скорость, и желтый автобус покатил по загородной местности, омытой дождем. Автострады они благоразумно сторонились – Жильбер скорее умер бы, чем рискнул на нее выехать.
Бедняга обливался потом, судорожно вцепившись в руль.
– Не доехать мне… – стонал он, но вот потянулась дорога, прямая до самого горизонта, на которой ему удалось держаться на скорости шестьдесят четыре километра в час и не надо было совершать никаких маневров. Пассажиры воспользовались этим, чтобы окружить водителя заботой: лисичка собственным платком утерла ему пот со лба, госпожа Хильд напоила горячим чаем, Кларисса размяла одеревеневшие плечи.
Дело пошло на лад, однако все же он добрых четверть часа тащился за каким-то трактором, не решаясь пойти на обгон, а когда решился, все Баллардо впали прямо-таки в эйфорию. «Жиль-бер! Жиль-бер!» – снова скандировали они, пока изумленный тракторист не остался далеко позади. Многие обнимались.
Одна из телок, сидевшая сзади, пробралась к водительскому месту с сообщением: какая-то маленькая красная машина с велосипедом на верхнем багажнике следует за ними от самого Вильбурга. Останавливается, когда они останавливаются, прибавляет скорость, когда они прибавляют. Странно, не правда ли?
– Некогда на это отвлекаться, – сказал Ролан. – Едем, не останавливаемся!
Они не останавливались ни поесть, ни попить, ни пописать. Одно желание снедало их: скорее добраться до границы. Как удалось Жильберу довезти дотуда своих пассажиров? Чудом, не иначе – но он довез. То есть почти довез.
Оставалось проехать считаные километры, когда их обогнала полицейская машина. Мигалка и высунутая в окно рука не оставляли места сомнениям: проверка!
Жильбер не сразу отреагировал.
– Тормози! Тормози-и-и! – заорал Ролан, и автобус остановился на обочине в нескольких сантиметрах от бампера полицейской машины.
Мотор, в последний раз содрогнувшись, заглох, и воцарилась мертвая тишина.
15
Полицейский, вошедший в автобус, явно не намерен был шутить. Тяжелая челюсть, тонкие губы и стальной голубизны глаза ничего хорошего не сулили. Он был в бронежилете поверх формы и в фуражке с надписью по околышу: «ТАМОЖЕННЫЙ КОНТРОЛЬ».
– Добрый день, дамы и господа, – сказал он, взяв под козырек.
– Добрый день, сударь! – наперебой отозвались двадцать восемь Баллардо.
– Я полагаю, вам известно, с какой целью мы вас остановили? – осведомился полицейский.
– Э… нет, – промямлил Жильбер, все еще цепляющийся за руль. Его прошиб пот. – То есть да, кажется…
– Мы следуем за вами уже несколько минут, и вы установили своего рода мировой рекорд: на отрезке в восемь километров семнадцать раз нарушили правила дорожного движения.
– Извините, я…
– Но вам очень повезло: мы не дорожная полиция, а таможенная, так что это нас не интересует. Интересует нас досмотр вашего багажа. Попрошу открыть багажное отделение.
– Да-да, конечно, сейчас… Ролан, ключ у тебя?
Ролан к этому времени сменил вид спорта, и его лодыжка, покоящаяся на пузыре со льдом, была теперь уже с футбольный мяч. Изворачиваясь так и сяк, он принялся обшаривать один за другим бесчисленные карманы куртки и штанов.
– Так, ключ, где же он… нет, здесь нету… может, тут… да куда же он задевался… а, вот он!.. нет, не тот, это от велосипедного сарая… у меня, понимаете, электровелосипед, а он дорогой, не хотелось бы, чтоб украли. Вы когда-нибудь ездили на электровелосипеде, а, сударь? Потрясающая штука! На подъеме даже не приходится…
Взгляд полицейского стал еще жестче, а правый ботинок начал нервно постукивать по полу. Пассажиры примолкли – и среди безмолвия расслышали глухое «бум… бум…бум…». Звуки доносились из багажника. Потом голос, словно бы очень далекий:
– Откройте…
Прозвучало это приглушенно, но расслышать было можно. Все и услышали, кроме полицейского, который, видимо, был туг на ухо.
– Откройте… пустите… что за беспредел! – послышалось снова, уже чуть громче.
И опять – бум… бум… бум… Который из пленников очнулся? И чем он стучит, когда оба связаны по рукам и по ногам? Головой, наверно. Во всяком случае, момент для этого был ну самый неподходящий.
Тут Кларисса отличилась – и откуда что взялось? Она сама потом удивлялась. Так или иначе, это был гениальный ход: перекрывая нежелательные звуки, она запела, отбивая такт кулаком по борту автобуса:
Откройте! Пустите! Что за беспредел!
Ту-дум-тум-тум!
Та-дам-там-там!
Обе телки, госпожа Фреро и госпожа Перлье подхватили:
Откройте! Пустите! Что за беспредел!
Ту-дум-тум-тум!
Та-дам-там-там!
Вступили мужские голоса, на октаву ниже, а кулаки отбивали такт по жести:
Откройте! Пустите! Что за беспредел!
Ту-дум-тум-тум!
Та-дам-там-там!
Однако нельзя было повторять до бесконечности этот абсолютно бессмысленный припев. Требовались куплеты, и тут блеснул своим талантом господин Хильд. От его импровизаторских способностей зависела судьба товарищей, и уж он не ударил в грязь лицом: его экспромт производил впечатление самой настоящей песни, которая давным-давно на слуху.
Леонардо да Винчи, в темнице
Без вины осужденный томиться,
Проклинал свой удел,
И кричал, и шумел…
Все в тему, и даже в рифму! Весь автобус грянул пришедшийся в самый раз припев, отбивая такт:
Откройте! Пустите! Что за беспредел!
Снова вступил глубокий бас господина Хильда со следующим импровизированным куплетом:
Два ежа за решетку попали,
Но бузить и в тюрьме продолжали,
И протест их гремел
Так, что всем надоел…
– Откройте! Пустите! Что за беспредел! – подхватили двадцать восемь Баллардо, заглушая стук, снова донесшийся из багажника.
Ту-дум-тум-тум!
Та-дам-там-там!
– Ключ! – рявкнул полицейский, сперва было растерявшийся.
Ролан сделал вид, будто уронил только что найденный ключ под сиденье, и Жильбер по-пластунски полез за ним.
– Тьфу ты, вот уже пальцами дотрагиваюсь, а ухватить не получается! У вас, случайно, не найдется вязальной спицы или чего-нибудь вроде того?
Ролан продолжал развлекать полицейского хвалами электровелосипеду, а поскольку остальные распевали во всю глотку, ему приходилось чуть ли не кричать:
– …и есть разные настройки, понимаете, можно регулировать моторную тягу. Например, если подъем пологий, а вы хотите поддержать форму, ставите на минимум, а чуть начинается круча или просто вам становится влом – ха, ха! – вы можете…