— Полегче с лошадьми, — повторял Джейк снова и снова. — У нас их слишком мало, чтобы терять.
Для такого длинного перегона нужно восемь или девять лошадей на каждого наездника. У них только по четыре.
Когда Джейк пришел есть, у котла стоял Уорд.
— Я варю бобы, — объявил он. — Они не будут и вполовину так вкусны, как у мисс Давенпорт, но бедная женщина совершенно измучена.
Изабель не казалась измученной, напротив, выглядела просто прекрасно. Джейк продолжал восхищаться тем, как она может оставаться такой свежей и чистой, когда все остальные имеют вид, словно их вываляли в грязной луже и оставили высыхать. Это позволяло с еще большей легкостью представить, как он возвращается к ней в конце каждого дня.
Но даже при том, что потребность в Изабель становилась все сильнее и Джейк даже начал сомневаться в своей клятве никогда не жениться, старые предубеждения строптиво подняли голову. Каждый день приближает его к Санта-Фе и воспоминаниям о том, что мать сделала с их семьей.
Он думал, что гнев умер много лет назад, но ошибся. Гнев все еще был здесь — поджидающий, кипящий на медленном огне. Джейк чувствовал, как с каждым днем растет внутреннее напряжение. Пытался говорить себе, что с Изабель все будет по-другому, но ее общение с Уордом разбивало жалкую попытку самообмана. Хотя Изабель не жаловалась и переносила тяжелые условия перегона хорошо, она не сможет забыть, как ее воспитали. Когда мальчики будут устроены, у нее не останется никаких причин задерживаться в этой пустыне.
Его мать часто воздевала руки к небу и заявляла, что не может жить в этом пустыре. После криков и проклятий мужу за то, что тот увез ее из Мобиля, начинала плакать и рвать на себе волосы. Потом ложилась в постель, оставаясь в ней, ни много ни мало, в течение двух недель кряду, стеная так, словно при смерти.
Джейк говорил себе, что Изабель не будет так поступать. Она ответила на вызов, научившись делать свое дело. Но потом они нашли Уорда, и Изабель приняла его как давно потерянного друга.
Джейк поймал себя на сожалении, что индейцы прострелили Уорду ногу, а не язык. По крайней мере, тогда он был бы не в состоянии так много болтать.
— Ну не чудо ли эта леди? — говорил Уорд, прихрамывая рядом с Джейком. — Она может часами править фургоном, потом готовить пищу лучше, чем вам подадут в ресторане, и при этом выглядит красивой, как картинка, будто только что вышла из будуара.
Джейк не знал, что такое будуар, но был совершенно уверен — это находится в доме, гораздо более изысканном, чем он когда-либо мог бы позволить себе. Если Уорд не перестанет выхватывать слова у Джейка изо рта прежде, чем тот найдет случай их произнести — слова, которые он узнает любой ценой, — Джейк сбросит его в следующее русло, чтобы индейцы смогли завершить начатое.
— Изабель всегда выглядит свежей, как маргаритка, — сказал Джейк, завидуя легкости, с которой Уорд обычно отпускал цветочные комплименты. — Мы привыкли к этому и едва замечаем.
— Я замечал бы ее каждое утро хоть сто лет. Джейк покинул поле битвы. Он умел признавать поражение.
— Мы все считаем Изабель удивительно красивой. Спросите любого, из парней, — Джейк принял свою тарелку и искал место, чтобы сесть. Мальчики устроились кружком у костра в центре бесконечной равнины. Это выглядело так, словно они единственные люди на всей земле.
— Она вдвое красивее любой знакомой мне леди, — сказал Чет. — И вдвое милее.
— Если бы не она, я был бы в тюрьме, — отозвался Шон.
— А я был бы мертв, — добавил Бак.
Пока мальчики старались превзойти друг друга в восхвалениях Изабель, Джейк не мог не взглянуть на нее. Сегодня она действительно выглядела особенно красивой. Чертов Уорд, никогда не дает ему шанс сказать что-нибудь первому. Однако это, может быть, даже хорошо. Сладкие слова доводят до беды, заставляют женщину воображать большее, чем мужчина имеет в виду. Женщины не способны понять разницу между «Ты мне очень нравишься» и «Я хочу жениться на тебе».
Для Джейка — разница колоссальная. Закончив есть, он встал.
— Ребята, нам нужно двигаться. Следующие полтора дня будут тяжелыми.
— Вы должны отдохнуть подольше, — запротестовал Уорд. — Я никогда не слышал, чтобы кто-то гнал стадо так, как это делаете вы.
Изабель бросила на Джейка вопросительный взгляд. Он нервничал, поступая наперекор традиции, но мысль об индейцах, которые в любую минуту могут пересечь дорогу, помогла. Индейцы в день могут пройти расстояние, на которое стаду понадобится пять.
— Эти бычки так несчастны, что не могут найти себе место, — сказал Джейк Уорду. — Посмотрите на них. Они не делают ничего, только идут. Так пусть лучше идут к Пекос, так они гораздо быстрее доберутся до воды.
— Если не умрут прежде.
— Они умрут не от движения, — возразил Джейк. — Только от жажды, — он говорил больше Изабель, чем Уорду. — С каждым лишним часом, который проведем, добираясь до Пекос, мы потеряем больше быков. Как мулы? — спросил он Изабель.
— Прекрасно пока. Но у нас больше нет для них воды.
— А для нас?
— Кончается. Хватит не больше, чем на два дня.
— Больше не понадобится. Если повезет, мы дойдем до Пекос завтра до полуночи.
Изабель пошла за ним, когда он направился к лошади.
— Вы уверены?
— Нет, — Джейк решил быть честным. — Но мне кажется, пусть идут, пока могут. Если остановятся, то не доберутся до воды, где бы она ни находилась. Как вы?
— Я прекрасно, — девушка улыбнулась. — С помощью Уорда и Дрю я переношу это легче, чем любой другой.
— Как его нога?
— Гораздо лучше. Я боялась, начнется гангрена, но рана, кажется, заживает.
— Он вынослив, как мул.
— И настоящий джентльмен, — добавила Изабель с улыбкой. — Говорит, как некоторые из мужчин, с которыми я росла в Саванне.
— Если Уорд начнет кланяться и целовать тебе руки, ему придется самому добираться до Санта-Фе.
Изабель снова улыбнулась. Джейк хотел бы, чтобы она этого не делала. От этого гораздо труднее помнить о своей клятве. И вдвое труднее помнить, почему для него нормально чувствовать к ней симпатию, но не любить ее.
— Не думаю, что мне это понравилось бы больше, чем тебе.
— Так ведут себя светские джентльмены.
— Я больше не светская леди. И почувствовала бы себя странно, если бы кто-нибудь попробовал поцеловать мне руку.
Но Изабель не чувствовала себя странно, когда Джейк целовал ее губы или грудь. Он почти улыбнулся. Это и в самом деле не та женщина, которая приехала на его ранчо несколько недель назад. Та женщина боялась даже спать в его постели. Джейк должен сесть в седло и двигаться, но он медлит, не желая прерывать мгновение.
— Дальше будет трудно. Думаю, мальчики будут даже есть на ходу. Это все, что мы можем сделать, чтобы не дать стаду повернуть назад.
— Я могу помочь, — вмешался Дрю. Джейк не видел, как тот подошел.
— Лучше оставайся с Изабель.
— Я могу ездить лучше их, — Дрю презрительно показал на Хоука и Чета, лучших наездников Джейка. — Дайте мне лошадь, и я покажу.
— Ты можешь ехать со мной, — улыбнулась Изабель.
— Джейку понадобится вся помощь, которую он может получить, чтобы довести эту кучу быков до той реки, — настаивал Дрю. — Нет смысла держать меня в фургоне. Папа посадил меня на лошадь, когда мне было три года.
— О'кей, — согласился Джейк. — Попроси лошадь у Люка. Если сможешь удержаться на ней, поедешь с фланга между Зиком и Баком.
Дрю исчез, словно молния.
— Я не думаю…
— Это его гордость, — перебил Джейк. — Он совсем такой же, как Пит и Вилл.
— Но он слишком хрупкий!
— Как и вы, и вы выжили. И к тому же, сегодня выглядите красивее, чем василек.
Изабель выглядела слегка взволнованной.
— На самом деле я вынослива, как дуб. Я поняла это в приюте.
— Вы выглядите гораздо лучше, чем любое дерево, — сказал подошедший Уорд.
Джейку с тем же комплиментом на губах пришлось подавить желание придушить Уорда на месте.
— Дрю сказал мне, что вы позволили ему ехать со стадом, — Уорд, казалось, не замечал раздражения Джейка.
— Я хочу дать ему шанс.
— Вы должны хорошо присматривать за ним. Он не так крепок, как хотелось бы.
Джейк решил, что оставит Уорда в первом же форте, до которого дойдет. Терпеть его весь путь до Санта-Фе — это больше, чем он может выдержать. Даже отец не пытался так часто испытывать его терпение.
— Я буду присматривать, — сказал Джейк. — Ну, мне лучше ехать, а то Дрю доведет это стадо до Пекос один.
Глава 22
Изабель держалась севернее стада, подальше от пыли, поднятой более чем четырьмя тысячами копыт. Одежду и тело покрывал слой грязи, но вода была слишком драгоценна, чтобы тратить ее на купание. Изабель не сомневалась, что лицо покроется морщинами от прищуривания на ярком солнце. И от волнения.
Она беспокоилась о мальчиках. И о Джейке. Все были изнурены, проведя в седле почти три дня, практически без сна. Она настояла, чтобы Вилл и Пит отдыхали, но остальные отказывались спать, пока не спал Джейк, и клевали носом над тарелками. Изабель подозревала, что они засыпали в седлах, и была уверена — только благодаря бдительности Джейка до сих пор не случилось несчастья, но он должен быть на пределе своих возможностей.
— Когда он свалится с седла? — спросил Уорд.
— Кто? — удивилась Изабель, оторванная от своих мыслей.
— Джейк. О ком вы еще думаете? Изабель почувствовала, что краснеет.
— Он слишком немилосердно гонит мальчиков.
— Он их не гонит. Мальчики гонят сами себя.
— Неважно. Ребята измучены. Кто-нибудь может убиться.
Изабель пыталась не волноваться. Уорд просто положил конец этим попыткам.
— Вы когда-нибудь хотели чего-нибудь так сильно, что рисковали всем?
Уорд подумал с минуту.
— Нет. Но однажды был близок к этому.
— Это стадо — все, что имеет Джейк, и символизирует все, что он надеется иметь.
— Но мальчики…