и Изабель.
Изабель не слушала его, даже не разговаривала с ним. Когда он пытался заговорить, отталкивала насмешливой улыбкой.
— Уходи, — сказала она в своей напевной манере, подчеркнутой в угоду тем мужчинам, которым нравилось видеть в ней какой-то экзотический цветок, великолепно расцветший под знойными ночами дельты Миссисипи.
— Ты должна вернуться, — молил он. — Я тоскую о тебе. И мальчики тоже.
Изабель смотрела на него, хмурясь так, как это может делать только женщина, когда ее чувство близко к ненависти.
— Ты тоскуешь не по мне. Ты тоскуешь по кому-то, кто готовит еду и стирает белье. Тебе не нужна жена. Тебе нужна рабыня. Подойдет любая женщина.
Как убедить Изабель, что ему не хватает именно ее? Проклятье, он годами жил на бобах и беконе, моясь только, когда падал в реку. Ему все равно, если всю оставшуюся жизнь он будет спать на голой земле. Ему нужна Изабель, потому что она единственная женщина в мире, которую он любит. Но она этому не верит. Или считает, что это неважно.
— Ты никогда больше не будешь готовить и стирать. Этим будем заниматься мы с мальчиками.
Он подошел слишком близко. Изабель оттолкнула его, потом повернулась к зеркалу. Она красилась слишком сильно, даже не была похожа на саму себя. Каштановые волосы выкрашены в пламенеющий рыжий, губы казались ярко-красной раной в море белой пудры, глаза так подведены, что лицо выглядело маской. Платье обнажало тело больше, чем он видел за те пять лет, что был ее мужем.
Но больше всего изменилось выражение лица — оно было грубым и жестоким. И таким же был смех. И теперь она смеялась над ним, звук исходил от лица, казавшегося карикатурой на женщину, которую он любил.
— Я не вернусь в эту проклятую дыру, даже если ты наймешь десять слуг. Я ненавижу жару и грязь, презираю запах коров. Но больше всего презираю твой запах.
Открылась дверь, и вошел Уорд Диллон, одетый в черный костюм, золотистый жилет, малиновый галстук и белую рубашку с кружевными гофрированными манжетами. Когда он увидел Джейка, насмешливая улыбка скривила губы и заплясала в глазах.
— А-а! То-то мне показалось, что я чую запах коров. Я думал, власти города запретили привозить коров в Новый Орлеан.
— Он не привез коров, — усмехнулась Изабель. — Только самого себя.
Они засмеялись.
— Ты готова, дорогая? — спросил Уорд. — Покупатели беспокоятся. Все жаждут увидеть тебя.
Изабель улыбнулась Уорду так, как раньше улыбалась Джейку.
— Да, готова. Как я выгляжу?
— Как всегда, великолепно.
— Как ты можешь говорить, что она великолепно выглядит? — закричал Джейк. — Она вымазала лицо краской. Половина тела открыта взору каждого пьяницы, который захочет таращиться и лапать ее! Она не выглядит великолепно. Она выглядит как шлюха! — Джейк схватил Изабель за руку. — Ты поедешь со мной домой!
Та попыталась выдернуть руку.
— Я никогда не вернусь туда, ненавижу это место и ненавижу тебя. Я буду спать с каждым, прежде чем позволю тебе вернуть меня на ранчо!
Джейк не слушал. Он заберет Изабель домой. Сначала она будет несчастна, но скоро поймет, что чистая честная жизнь на ранчо гораздо лучше, чем выставление напоказ невинности и красоты. Она скоро поймет, что никакие деньги, драгоценности, меха, особняки или слуги не стоят потери самоуважения.
— Оставь ее, — приказал Уорд. — Она не хочет идти с тобой.
— Я забираю ее домой.
— Мой дом здесь! — крикнула Изабель.
— Значит, ты живешь в аду!
— Я жила в аду, когда была замужем за тобой!
— Ты все еще моя жена.
Уорд ударил его. Прежде чем Джейк смог подняться, снова ударил. Джейк выхватил револьвер и выстрелил.
Изабель завизжала, и все вокруг превратилось в какие-то кружащиеся образы. Он увидел, как упал Уорд, кровь залила белую рубашку.
Откуда-то появились полицейские, чтобы потащить его — не в тюрьму, не в суд, а прямо на виселицу. Когда накинули петлю, Джейк увидел, что Уорд поднялся с пола. Пятна крови исчезли. Он не был мертв, даже не был ранен.
Джейк пытался сказать это полицейским, но те затянули петлю и накинули ему на голову капюшон. Джейк слышал смех Изабель и Уорда, становившийся все громче и громче, пока у него не заболели уши. Смех прекратился, когда подставку выбили и опора выскользнула из-под ног.
Джейк проснулся, тело было влажным от пота. Он сел и услышал, как Шон поет коровам. Мальчики лежали кто где, провалившись в тяжелый сон после напряженного перегона. Джейк посмотрел через плечо. Фургон был там, где стоял, когда Джейк заснул. Дрю, Пит и Уорд спали рядом на земле. Изабель в фургоне.
Это был сон. Только сон, но он вызвал озноб.
Однако все, что произошло раньше, не было сном. Его мать оставила мужа и двух сыновей и уехала в Сент-Луис. Джейк пытался разыскать ее, вернувшись после войны, чтобы сказать, что отец и брат мертвы, но ее там не оказалось, она переехала в Санта-Фе.
Бесполезно думать об этом. Джейк обдумывал все тысячи раз и всегда приходил к одному и тому же выводу. Женщины тонкого воспитания не выносят единственного образа жизни, который он знает, который ему нужен. Виллу придется подумать о другом решении. Малыш не может получить Джейка и Изабель в качестве родителей.
Джейк не мог уснуть. Он быстро оделся, но вместо того чтобы оседлать лошадь, как собирался, повернул к фургону, притягиваемый силой, которую не мог ни назвать, ни отрицать. Заглянул внутрь.
Изабель спала, лежа на боку, одеяло было сложено под головой вместо подушки. Она выглядела такой юной и невинной, кожа была молочно-белой, волосы и брови чернильно-черными. Девушка казалась сейчас почти такой же нереальной, как и его сон, только сейчас в ней не было ничего отталкивающего.
Джейк был достаточно умен, чтобы понимать — настоящая Изабель существует где-то между этими двумя крайностями. Вопрос — где.
— Она неправдоподобно хороша, не правда ли? При звуке голоса Уорда Джейк отпрыгнул. Он только порадовался, что это Уорд, а не индейцы, которые не стали бы разговаривать.
— Да, — произнес он спокойнее, чем чувствовал себя. — Слишком хороша для Техаса.
— Полагаю, она вернется в Саванну, когда пристроит мальчиков?
— Думаю, да, — Джейк повернулся, чтобы видеть Уорда. — А что вы будете делать, когда попадете в Санта-Фе?
— Не знаю. Вероятно, плыть по течению. — Где?
Уорд бросил взгляд на фургон.
— Где покажется интереснее, — он помолчал. — А что собираетесь делать вы?
— Вернусь в Техас и соберу еще одно стадо. В Техасе полно коров, которых нужно гнать на рынок.
— Трудно быть женатым, когда отсутствуешь полгода.
— Я не сказал ни слова о женитьбе. Женщины не выходят за таких, как я.
Если у него не будет дома, то не будет и искушения сделать какую-нибудь глупость вроде того, чтобы просить Изабель остаться с ним.
— Некоторые выходят.
— Большинство — нет.
Уорд перевел взгляд на фургон.
— Вы спрашивали?
— Нет нужды. Она ясно показала, что ненавидит меня и Техас. У меня нет модного образования, но простой английский я понимаю.
— Я в этом не уверен.
Джейк устал разговаривать с Уордом и слишком нервничал, чтобы стоять без дела.
— Нужно сменить Шона, он должен поспать.
— Хотите, чтобы я поехал с вами?
— Лучше позаботьтесь о своей ноге. Если рана откроется, Изабель никогда мне не простит.
Джейк отослал Шона спать и пытался решить, отослать ли Бака и смотреть за стадом одному, когда подъехал еще один дозорный. Уорд.
— Я не мог допустить, чтобы вы захватили все лавры, — сказал он с усмешкой. — Можете сказать Изабель, что сделали все, чтобы удержать меня в кровати.
Уорд ехал рядом. Через несколько минут Джейк услышал приятный баритон, словно плывущий в ночном воздухе. Уорд пел испанскую песню, но это была не грубая народная песня, а такая, какой женщина может научиться у учителя пения. Что, ради всего святого, делал Уорд с учителем пения?
Потом Джейк вспомнил, что у него такое же прошлое, как у Изабель. Они так хорошо ладят, потому что оба принадлежат к одному классу.
Джейк потряс головой, чтобы отделаться от невыносимой мысли. Неважно, откуда взялся Уорд, но он ясно показал, что интересуется Изабель, и та показала, что, в свою очередь, интересуется Уордом. Джейку лучше подумать о коровах и забыть о дурацкой идее, растущей в сознании последние несколько дней.
Сверкнула далекая молния. Хорошо, что гроза не дошла сюда, иначе животные завязли бы в грязи по колено.
Когда Изабель проснулась, Пекос вышла из берегов и все еще поднималась.
— Соберите все дрова, какие сможете найти, и двигайтесь на место повыше, — сказал ей Джейк, когда они закончили завтрак. — Я хочу провести остаток дня здесь. Мы тронемся завтра утром.
Они были на полпути к новому лагерю, когда Вилл закричал, показывая на реку:
— Смотрите!
Изабель оглянулась и чуть не вскрикнула — не меньше чем сотня индейцев стояли за вздымающимися водами Пекос. Команчи!
— Хотят устроить засаду и угнать наше стадо, — сказал Джейк.
Вероятно, они заберут Изабель. Только Пекос лежала между ними и смертью.
— Что индейцы будут делать? — спросила девушка.
— Ничего, пока река не вернется в берега.
— Сколько времени на это потребуется?
— Не знаю. Примерно неделя.
— Тогда мы спасены.
— Индейцы могут за день пройти то расстояние, что мы проходим за пять.
— Они пойдут за нами?
— Не думаю. Мы будем на территории апачей прежде, чем они смогут настигнуть нас.
— Но это так же опасно!
— Лучше апачи, которые не знают, что мы здесь, чем команчи, которые знают.
Прежде чем Изабель смогла ответить, Пит выхватил из фургона винтовку и стремительно помчался в сторону индейцев. Скорость говорила о том, что он полностью оправился после вчерашней трагедии.
— Вот черт! — Джейк припустил за ним.
— Что он делает? — спросил Уорд.
— Наверное, хочет убить кого-нибудь из индейцев.