И повел друзей вперед, высоко держа кристалл. Визлинг обвился вокруг его плеч на манер шарфа, сложил крылышки и уткнулся мордочкой в шею.
Марика созерцала все эти телодвижения с широко раскрытыми от изумления глазами.
Джейк пожал плечами, и визлинг отреагировал сердитым шипением.
— Что тут скажешь? Любят меня животные, вот и все.
Путь занял больше времени, чем они предполагали. Друзья все шли и шли, а маячившие темной тенью руины Анкх Тауи никак не приближались. Контур городской стены медленно вырастал на горизонте, но оставался все таким же далеким. Древнее укрепление походило на челюсть мертвеца, искрошенную и щербатую. Над стеной вздымались тени башен, острые вершины обелисков и верхние ярусы огромной арены. А в центре поднималась знакомая по Ка-Тору ступенчатая пирамида.
— Очень похоже на великий храм Кукулькана, — пробормотала Марика.
— Вот только свернувшегося дракона на вершине не хватает, — заметил Джейк.
И тут же почувствовал вес тела крылатой змеи на шее. Вдруг он понял: а ведь визлинг и каменная змея Калипсоса очень похожи! Наверняка это не случайное совпадение! Не зря Садуф говорил, что легенды о визлингах восходят ко времени основания Анкх Тауи. А может, раньше в Калипсосе водились такие существа? И каменного дракона ваяли с натуры — скажем, с какого-нибудь родича маленькой змеи, что висит сейчас на шее Джейка, только этот родич был несколько покрупнее?
Что ж, все ответы ждут их в городе.
Они шли и шли — сколько времени? Казалось, что не один и не два часа… Джейк уже подумывал, что руины — мираж, иллюзия, заманивающая путников в терзаемую бурей пустыню.
И вдруг они оказались на месте.
Песчаные вихри разом улеглись, и Анкх Тауи вырос перед ними — разом, неожиданно, словно только что они спали и вот проснулись, а перед ними город. Буря утихла, и оттого явь и сон путались еще больше. Только что они брели через крутящиеся смерчи песка, а над головами вспыхивали молнии, и вдруг — р-раз! — кругом мертвая тишина.
Руины хранили полнейшее молчание, в их тени ничто не шевелилось, даже песчинки под ветром. Над головой как ни в чем не бывало светили звезды.
Джейк повел спутников вперед. Они все еще держались за руки. Джейк нес изумрудный кристалл, а Бачуюк шагал с жезлом ведьмы, на котором ярко сиял рубин. Все настороженно вслушивались в тишину, затопившую руины погибшего города.
«Мы словно вступили в глаз бури…»
Бачуюк осторожно предположил:
— Это как булыжник среди речных струй.
И Джейк подумал: пожалуй, слова юного ура точнее передают увиденное. Буря ярилась вокруг стен Анкх Тауи, словно обтекая их.
Камень посреди потока времени.
— Мне кажется, можно больше не держаться за руки, — тихо сказала Марика.
Джейк понимал, что девушка права, однако продолжал стоять неподвижно. Нет, вовсе не потому, что боялся идти вперед. Он смотрел на кисть Марики, зажатую в его ладони, и наслаждался ее теплом. Казалось, Джейк мог бы так стоять вечно, до того чудесным было это нежное рукопожатие.
Бачуюк, которого не тревожили сентиментальные мысли, отпустил руку Джейка. Все затаили дыхание, однако ничего не произошло.
— Все в порядке, — резюмировал Бачуюк.
Теперь у Джейка не осталось уважительных причин, чтобы держать руку Марики, и пришлось ее отпустить. Он указал влево, на полуобрушенную арку:
— Похоже на ворота!
Они пошли вдоль плавно изгибающейся стены. В ней зияли проломы, кое-где на камнях виднелись следы пожара.
— Что-то не очень похоже на работу песка и ветра, — заметила Марика.
Джейк согласно кивнул:
— Ага. Больше смахивает на последствия боевых действий…
Под аркой лежали обломки массивных деревянных ворот. Джейк настолько живо представил себе удар, разнесший их в щепы, что сам испугался. Друзья, осторожно ступая, миновали заваленную обломками и мусором арку и вышли в город. Оказалось, что тот выглядит не лучше.
Центральная улица лежала в развалинах, лишь несколько зданий стояли нетронутыми. Мусор, каменная крошка, обломки покрупнее валялись повсюду. От некоторых домов остались лишь горелые остовы. Но страшнее всего были кости, они виднелись на каждом шагу. И каждый скелет ясно свидетельствовал о том, как погиб человек: кому-то проломили череп, у кого-то вообще не осталось на плечах головы, руки и ноги сломаны, из ребер до сих пор торчат копья. Один двор оказался заваленным человеческими зубами — только ими, ничем больше.
Ужас охватил друзей, и они зашагали быстрее. Джейк пытался осмыслить увиденное. Неужели его мама, его милая, добрая мама, имеет хоть какое-то отношение к случившейся здесь резне?
Наконец они вышли на главную площадь. Все ее громадное пространство — здесь могли бы поместиться не меньше десяти городских кварталов — заливал лунный свет. А в середине высилась пирамида, храм Анкх Тауи возносился к небу десятью гигантскими ярусами. У вершины виднелось круглое отверстие — точное такое же, как в пирамиде Калипсоса. И если третий камень времени все еще в городе, то он именно там. Внутри пирамиды.
Однако от созерцания храма Джейка отвлекло гораздо более впечатляющее зрелище. На площади у подножия пирамиды когда-то кипела битва. Это казалось жуткой диорамой, чей создатель решил изваять участников в человеческий рост из камня. У подножия ведущей ко входу пирамиды лестницы застыли воины из самых разных племен, не только египтяне. Видимо, они готовились защищать храм до конца. Тела других лежали на площади, растерзанные и раздавленные неведомой силой.
Всего в нескольких ярдах от пирамиды застыло чудовище, тоже каменное. Опираясь на мощные задние лапы, оно распахнуло гигантские, с половину футбольного поля, крылья, а изогнутую длинную шею венчала плоская голова с длинной, как у крокодила, мордой. Тварь навеки замерла с раскрытой пастью, словно посылая в небеса отчаянный призыв о помощи. Или накликая бурю…
— Что это за существо? — тихо спросила Марика.
Джейк некоторое время стоял молча, не в силах выдавить из себя ни слова. О да, он знал, что это за существо. Даже видел его — и среди окаменелостей, и живым. Именно такая тварь летела над Священным лесом в Калипсосе. Это был самый страшный из известных крылатых динозавров — птеранодон. А последний раз Джейк видел его вживую тоже в Калипсосе: закованный в броню теней, птеранодон нес на себе Короля Черепов. Как он мог оказаться здесь, в городе, погибшем столетия назад, ума не приложить. Но Джейк мог поклясться: это тот же самый ящер.
Он обернулся к Марике и высказал свой невозможный, обескураживающий ответ:
— Это существо, на котором летал Король Черепов!
Изумление на лице Марики сменилось недоумением.
Однако Джейк не сомневался в своих словах. Тогда в Калипсосе он заглянул в глаза твари. Сейчас они застыли двумя черными блестящими камушками, однако взгляд не изменился. Он раскрывался бездонными колодцами мрака, в которых плескалась кровь и звучали крики истязаемых, гибнущих существ. Такое не забудешь.
Джейк перевел взгляд на челюсти, навеки разинутые в безмолвном крике.
У птеранодона, как известно, зубов нет. А вот у того, на котором летал Король Черепов, зубов была полная пасть.
— Но… как же так? — изумилась Марика. — Как мог Кальверум Рекс оказаться здесь века назад?
Бачуюк ответил, многозначительно взглянув на Джейка:
— Время — оно как река. По ней плавают — кто вверх, кто вниз по течению.
Хм, а ведь правда. Если смог Джейк, то почему это чудище не могло?
И они пошли через площадь, переступая через простертые на ней тела. Казалось, это не более чем опрокинутые и разбитые статуи.
— Похоже, кто-то воспользовался силой рубина, — сказал Джейк. — И превратил всех в камень. Даже эту зверюгу.
Они шли к пирамиде, и Джейк то и дело оглядывался на застывшего над ними крылатого монстра. Не ровен час оживет и бросится… А визлинг — тот плотно намотался на шею Джейка и предостерегающе зашипел на статую.
Пробираясь в тени гигантского крыла птеранодона, Марика вдруг замерла, а затем попятилась. Ее глаза были прикованы к исполинской твари, а на лице проступило выражение крайнего беспокойства.
— Что такое? — спросил Джейк.
— Помните, в Ка-Торе мы видели те картины, на которых изображена гибель Анкх Тауи?
— И чего?
— Помните среднюю — ту, на которой крылатая тварь разносит город по камушку?..
И тут до Джейка дошло. Он посмотрел вверх, на динозавра. Да, он помнил триптих, выложенный из кусочков смальты и стекла: на средней мозаике было изображено огромное крылатое чудище. И Джейк понял: вот оно, это чудище. Стоит прямо перед ним — навеки окаменевшее, воссылающее к небу свой свирепый вопль. Еще Джейк припомнил: едва завидев птеранодона, он подумал: вот кто бурю-то вызвал… Итак, какие из этого следуют логические выводы?
А что, если уцелевшие беглецы подумали точно так же? Что, если спасшиеся из Анкх Тауи египтяне решили, что эта тварь накликала Великую бурю? Они вполне могли назвать ее именем чудовища из древних легенд…
Марику посетила та же догадка:
— Это он и есть! Воющий сфинкс Анкх Тауи!
Глава 30Когда старое оборачивается новым
С верхнего яруса пирамиды открывался панорамный вид на залитый лунным светом город. Анкх Тауи лежал весь как на ладони, и Джейк теперь мог оценить масштаб разрушений. Башни рассыпались, завалив обломками целые кварталы. Черные полосы и пятна отмечали места, где бушевало пламя. В крышах зияли дыры от огромных камней. Однако, прикрыв глаза и призвав на помощь воображение, Джейк сумел представить, как некогда выглядел Анкх Тауи: город сияющих шпилей, поблескивающих голубыми изразцами стен, искристых фонтанов и зеленых садов.
И все это обратилось в руины.
Джейк посмотрел вниз, на застывшего каменной статуей воющего сфинкса. Даже с такой высоты он видел, как злобно посверкивают черные глаза.
Может, поэтому египтяне изображали своих сфинксов с человеческими лицами? Хотели показать потомкам, что чудище было наделено разумом, а не просто буйствовало в животной злобе?