Жаль, что краткосрочные облигации под 5,5 и 6,5 процента, которые вынуждено было выпустить Ваше прежнее правительство несколько месяцев назад и которые никогда не пользовались большим спросом, сейчас можно приобрести лишь под 9,5 %, иначе, возможно, какие-то объемы военного займа можно было бы разместить здесь; не следует ожидать, что в нашей стране найдутся желающие подписаться на облигации пятипроцентного займа, за исключением тех, кто, как я, подпишутся по сентиментальным соображениям».
Он продолжал проявлять интерес к предоставлению займов Временному правительству до тех пор, пока у власти оставались умеренные; при этом он, однако, советовал государственному секретарю выяснить, насколько такое предоставление помощи допустимо для американского правительства. Однако после того, как к власти пришли большевики, Шифф более не поддерживал отношений с Россией, поскольку резко отрицательно относился к их политике и принципам.
В 1917 г. он приветствовал свержение царизма в России и начало того, что виделось ему республиканской или конституционной формой правления. 19 марта он послал телеграмму П.Н. Милюкову: «Будучи неизменным врагом тиранического самодержавия, безжалостно преследовавшего моих единоверцев, я хочу через Вас поздравить русский народ с тем, чего он столь чудесным образом достиг, и пожелать Вам и Вашим коллегам по новому правительству всяческих успехов в великой задаче, которую Вы столь патриотично взвалили на себя. Да благословит Вас Бог!»
5 апреля, за день до того, как Америка вступила в войну, Шиффу через барона Гюнцбурга сообщили о подписании декрета, устраняющего все ограничения российских евреев в правах. Вскоре после этого события Шифф писал Зангвиллу: «Практически за одну ночь династии Романовых пришел конец путем бескровной революции, которая росчерком пера также произвела эмансипацию евреев».
В письме Лиллиан Уолд от 25 апреля 1917 г. Шифф сравнивал данное событие с исходом евреев из Египта. 26 апреля, в письме Д.Г. Лайону он сообщает о своей радости, однако вместе с тем выражает и тревогу: «Прекрасно понимаю, какую радость Вы должны испытывать по поводу того, что произошло в России. Свершилось настоящее чудо! Я не ожидал, что при моей жизни в империи Романовых произойдет такая полная и бескровная революция, как и то, что… с этой династией будет так внезапно и так всецело покончено. Я немного тревожусь, что все пройдет не так гладко, как мы надеемся, и что в России еще возможны беспорядки, но старое положение дел уже не вернется, что бы ни случилось».
После победы социалистической революции Шифф, как многие другие, считал, что новый строй недолговечен. 27 декабря 1917 г. он писал Борису Каменке: «Надеемся, что, когда нынешние страсти схлынут, Россия станет сильнее и здоровее, чем прежде… она станет страной свободы и демократии».
Хотя он относился к советскому правительству откровенно враждебно, его очень волновала грозящая евреям опасность со стороны армии адмирала Колчака, а позже – Деникина. 7 июля 1919 г. он писал А.И. Заку, возглавлявшему Русское информационное бюро в Нью-Йорке: «Из надежных источников в Сибири стало известно, что тамошняя обстановка, в том числе положение евреев, при пошатнувшемся Омском правительстве, самая неблагоприятная – и это еще мягко сказано. Я сам видел фотокопии циркулярных писем, рассылаемых неким комитетом, который подписывается именем царя и призывает к восстановлению самодержавия. В этих письмах население призывают громить евреев и утверждают, что… допустимы любые виды жестокости, вплоть до убийства, без малейшего вмешательства, более того, при попустительстве властей. Поскольку Вы представляете фракцию Омского правительства и ведете активную пропаганду в защиту адмирала Колчака, считаю своим долгом написать Вам, что доходящие до нас сведения очень беспокоят американских евреев. Считая, что Вы сумеете придумать действенный способ передать слова предупреждения Вашим друзьям в Сибири, которых Вы представляете, против тех мер, которые уменьшают сочувствие американского народа, остаюсь и т. д…»
И снова 4 декабря: «Благодарю за пересылку мне последнего номера «Сражающейся России». С особенным интересом я прочел статью, к которой Вы привлекли мое внимание: «Кто в ответе за еврейские погромы на юге России». Позвольте заметить, что… мы получили неопровержимые документальные доказательства из самого надежного источника, который только что вернулся в Соединенные Штаты после долгого пребывания в Сибири. Наш источник побывал к западу от Омска и своими глазами видел, что происходит там, где находится армия Колчака. По его словам, самые зверские и жестокие преступления по отношению к евреям совершались именно на той территории, которую контролирует колчаковский режим, и многие зверства напрямую вызывались армейскими приказами. Рассказы нашего свидетеля почти невероятны, но не приходится сомневаться в том, что он говорит правду. Могу добавить, что я лично беседовал с человеком, побывавшим в Сибири. Он убежденный противник большевистского режима и не имеет никаких личных оснований бросать тень на правительство Колчака. Его единственным желанием было сообщить, в гуманных целях, факты как они есть, в надежде, что положению можно как-то воспрепятствовать».
Естественно, с начала войны Шиффа осаждали его друзья из Германии, прося о займах для себя в Америке. В письме Максу Варбургу от 13 ноября 1914 г. Шифф ответил: «Что касается просьбы разместить здесь казначейские билеты Германии, боюсь, пока не кончится война, твоей просьбы нельзя будет выполнить ни в коем случае».
Перед войной «Кун, Лёб и Кº» и «Нэшнл Сити Бэнк» разместили в США на 25 млн долларов казначейских билетов
Австрии. Срок погашения половины казначейских билетов на сумму 12,5 млн долларов наступал 1 июля 1914 г.; оставшуюся часть необходимо было погасить 1 января 1915 г. Шифф боялся, что Австрия не сумеет рассчитаться из-за возникших трудностей с денежными переводами, и был очень рад, когда Австрия все же нашла возможность погасить долг. Он написал Максу Варбургу, который содействовал проведению этой операции, переехав из Гамбурга в Вену: «Должен откровенно признаться, что нам… очень повезло, не только потому, что у нас самих крупные вклады, но, даже больше того, потому что облигации были размещены через наше посредство».
Хотя его фирма принципиально не участвовала в предоставлении займов противоборствующим сторонам, отдельные сотрудники «Кун, Лёб и Кº» могли поступать по своему усмотрению. С какими затруднениями столкнулся Шифф, можно понять из его письма Францу Филиппсону в Брюссель 11 января 1916 г.: «Позвольте напомнить, что моя фирма с начала войны воздерживалась от участия в государственных займах для какой-либо из воюющих сторон по причинам, которые здесь, возможно, слишком долго объяснять… С другой стороны, из личной дружбы к Вам был бы рад принять казначейских билетов на 1 млн франков под 5 % для себя, однако при условии, что я смогу вернуть эти билеты Вашей фирме по номиналу через три месяца после заключения мира. Если мое условие неприемлемо для Вас, я возьму казначейских билетов на 250 тыс. франков без всяких условий. Прошу сообщить мне телеграммой, согласны ли Вы принять первое или второе мое предложение».
Изменившаяся ситуация на американском и европейском денежном рынках во время и после войны окончилась тем, что международный и даже внутренний бизнес пришлось вести на различных основаниях. Во многих случаях такое положение окончилось установлением гораздо более тесных, чем раньше, связей между банковским сообществом и правительством, особенно Государственным департаментом. Большое значение имела связь Шиффа и его банкирского дома с китайскими делами.
18 июня 1915 г. Шифф писал Такахаси, что, по его мнению, для Японии и Китая полезны более близкие отношения, чем те, что уже существуют между двумя странами: «Китаю очень нужны административный талант и продуктивность, которые Япония способна передать китайскому правительству и применить при разработке огромных природных богатств этой страны».
В июне 1915 г., после отставки Уильяма Дженнингса Брауна, государственным секретарем стал Роберт Лансинг. Лансинг приходился зятем Джону У. Фостеру и унаследовал от последнего особый интерес к китайским делам, что потом сыграло очень важную роль при подписании Версальского мира. Но китайско-японские отношения активно обсуждались в Америке еще до вступления Америки в войну. Так, 10 октября 1916 г. Шифф писал Фрэнку Полку, советнику Госдепартамента: «Позвольте обратиться к Вам с целью выразить мои личные взгляды, которые, возможно, представляют интерес для государственного секретаря и для Вас, пусть даже госсекретарь и Вы не сочтете мои взгляды достойными особого рассмотрения. Отношения Соединенных Штатов с Китаем, а также с Японией уже давно занимают мои мысли в значительной степени, и, если Вы вспомните, что я говорил Вам лично в Бар-Харборе, я убежден, что для Китая будет лучше, если Японии позволят играть для него роль «старшего брата», чем если ей в этом помешают – последняя тенденция прослеживается особенно в нашей стране. Япония, в силу своей близости к Китаю, после визита Перри начала отдавать должное способностям и деловитости китайцев. По ряду других причин Япония понимает, возможно лучше, чем сам Китай, и, разумеется, лучше, чем другие страны, потребности Китая и способы, какими можно превратить Китай в современное государство. Ее следует скорее поощрить, чем отталкивать в решении задачи, которую Япония для себя поставила и в решении которой она значительно преуспела, пусть даже она занимается модернизацией Китая в большой степени из эгоистических соображений… По-моему, исправить положение можно, если мы будем заниматься реорганизацией Китая вместе с Японией. Важно, чтобы мы до известной степени двигались с Японией рука об руку в деле модернизации, которую необходимо провести в Китае и для которой Китаю необходимы помощь и сотрудничество извне.
Больше, чем что-либо другое, Китаю понадобятся деньги, причем в таких объемах, которые Япония не может ему предоставить. По моему мнению, именно поэтому Япония будет приветствовать наше сотрудничество… Более того, я полагаю, что, если наше правительство и правительство Японии будут действовать в Китае сообща, деньги, которые непременно понадобятся Китаю, пусть даже в конечном счете они выльются в огромные суммы, можно будет в большой степени найти на наших денежных рынках. Таким образом, мы не только окажем огромную услугу Китаю и миру в целом, но и наша страна приобретет громадные преимущества, не считая самого важного – того, что так называемый японский вопрос, мягко выражаясь, неприятный и досадный, можно будет совершенно устранить».