а Шиффа в «японском займе».
В то время я не до конца понимал, как мистер Шифф заинтересовался Японией. Вскоре после завершения переговоров он покинул Великобританию. И лишь позже, в ходе нашего все более дружеского общения с ним и сэром Эрнестом, я узнал мотивы и обстоятельства, приведшие к участию мистера Шиффа в японских финансовых операциях. Благодаря своей дружбе с сэром Эрнестом мистер Шифф, должно быть, был особенно хорошо осведомлен во всех аспектах и сторонах конфликта Японии с северной державой. Должно быть, он сознавал, что американское участие в «японском займе» горячо поддерживали в Англии. Должно быть, у него также имелись причины быть довольным, что он поставил не на проигравшую партию, ибо, в конце концов, для банкира бизнес есть бизнес. Мы, японцы, были уверены в нашем будущем, и «японский заем», с нашей точки зрения, был надежно обеспечен… Но, судя по тогдашним настроениям, риск, на который он пошел, был немалым. Во время моих переговоров с британскими банкирами Японию часто сравнивали с многообещающим юношей, который может как преуспеть, так и потерпеть поражение, в то время как Россию считали крупной землевладелицей, чей залог останется прочным независимо от превратностей судьбы. Поэтому нельзя отрицать, что сделка мистера Шиффа была очень смелым предприятием, особенно если учесть, что иностранные инвестиции в то время были еще нехоженой тропой для высших финансовых кругов Америки и он, разумеется, рисковал не только из одних соображений прибыли.
Обладая острым чувством справедливости, которое, как я заметил в нескольких случаях, граничило с суровостью, он принял близко к сердцу положение Японии. Ему казалось крайним оскорблением со стороны России вытеснение Японии с Ляодунского полуострова в конце японо-китайской войны, вначале с целью отъема полуострова Россией у Китая, а затем в попытке теснить Японию в Корее. Таким образом, его сочувствие было всецело на стороне Японии. В то же время он, в силу своего происхождения, испытывал неприязнь к России. Он справедливо негодовал из-за притеснений, которые терпело еврейское население со стороны царского правительства. Он не питал злобы по отношению к русскому народу, но считал, что царское правительство России в высшей степени устарело. Система правления, способная на жестокость и вспышки насилия как внутри страны, так и в международных отношениях, должна быть свергнута в интересах угнетаемых народов, самого русского народа и всего мира в целом. Поэтому он стремился преподать правящему классу России наглядный урок. Оказавшись в Европе и хорошо разбираясь в хитросплетениях тогдашней политики, мистер Шифф усмотрел в войне желанную возможность для воплощения своей давней идеи. Он был уверен, что в случае поражения Россия неизбежно пойдет по пути перемен – либо в виде революции, либо в виде реформ, – и решил употребить все свое влияние на то, чтобы привлечь американские ресурсы на сторону Японии.
Придя таким образом к важному решению, мистер Шифф продолжал неизменно удовлетворять требованиям японского правительства в предоставлении средств, необходимых для ведения войны. Переговоры о втором военном займе начались через несколько месяцев после выпуска первого и снова представляли собой сложный процесс, потому что, несмотря на продолжающееся наступление наших войск, неопределенность положения в промежуточный период, особенно затянувшаяся осада Порт-Артура, разочаровывала даже тех иностранных наблюдателей, которые проявляли излишнее рвение после нашей блестящей победы при Ялу. Ужасная косность нашего огромного противника принимала угрожающие размеры, и у иностранцев снова возникли сомнения в окончательном исходе затянувшегося конфликта. Японское правительство и народ ожидали займа на льготных условиях вследствие своих побед, хотя зарубежные инвесторы были… подавлены и настроены скептически. Более того, условия американского рынка не были идентичны лондонским, и в Нью-Йорке наши уже выпущенные облигации котировались ниже. При таких сложных условиях наши британские друзья ждали подходящего случая и пытались выработать какой-нибудь осуществимый план. Мистер Шифф с самого начала предложил свои услуги и посоветовал японскому правительству прибегнуть еще к одной совместной эмиссии в Лондоне и Нью-Йорке. По его мнению, Японии выгодно было немного выждать, когда настроения на американском рынке изменятся; самым главным соображением он считал возможность опередить в данном вопросе Россию. Его отношение выражено в направленной мне каблограмме, в которой он, в частности, писал: «Наше главное желание – снова помочь поддержать правительство Японии, что будет надежнейшим способом как можно скорее окончить эту страшную войну».
Он не просто следил за ходом военных действий, но был решительно настроен внести свой вклад в ход войны. Таким образом, несмотря на различные трудности, банкирский дом «Кун, Лёб и Кº» и его американские партнеры продолжали сотрудничать с британской группой. После долгого и утомительного обмена мнениями между Токио, Лондоном и Нью-Йорком касательно условий и времени выпуска 14 ноября 1904 г. была совместно выпущена вторая серия японского правительственного шестипроцентного займа на сумму в 12 млн фунтов стерлингов. Условия остались теми же, что и для предыдущего выпуска, то есть две равные порции займа предлагались в подписку соответственно в Лондоне и Нью-Йорке.
Удовлетворительный результат операции значительно пополнил наши средства для ведения войны. Воздействие на боевой дух воюющих сторон стало еще большим преимуществом для нас, так как успешный выпуск займа наглядно продемонстрировал, что Япония может рассчитывать на неослабевающую поддержку британских и американских финансовых кругов. На первый взгляд могло показаться, что участие Лондона и Нью-Йорка в нашем первом военном займе – чистой воды везение. Повторение операции в довольно неблагоприятное время проверило настроения инвесторов, подтвердило факт финансовой поддержки Японии и установило привычную форму международной эмиссии, на которую могло рассчитывать японское правительство. Интересы, а также сочувствие британских и американских групп, за которыми стояли широкие круги инвесторов, с тех пор тесно переплелись с судьбой Японии. Результат операции наверняка разочаровал тех, кто надеялся на скорое истощение финансовых ресурсов Японии.
Вскоре после выпуска второй серии шестипроцентных облигаций нашего займа я вернулся на родину с целью лично доложить правительству о разных сторонах наших зарубежных финансовых операций. Остановившись по пути в Нью-Йорке, я получил возможность увидеться с мистером Шиффом. Мы с ним обменялись мнениями во взаимно откровенной и чистосердечной манере. Тогда я понял, что он привязался к Японии не только из деловых соображений. Его первые шаги в сторону Японии были вызваны соображениями о России. Возможно, вначале он и судил о возможностях Японии просто с технической точки зрения, как банкир. Но в ходе операций с японским правительством углубился его интерес к нашей стране, его душу тронули наши национальные особенности, и он воспылал теплыми чувствами по отношению к нашему народу. Он не только подавал мне советы в насущных вопросах, но думал и о будущем экономическом развитии Японии и предупреждал о финансовых трудностях, с которыми мы столкнемся после войны. Я нашел в нем истинного друга моей родины, и можно сказать, что наша с ним личная дружба также началась в то время.
Достигнув в начале января 1905 г. берегов Японии, я получил известие о капитуляции Порт-Артура. Пробыв в Токио несколько недель, я снова отправился в Нью-Йорк и Лондон. 7 марта, когда я прибыл в Нью-Йорк, наши войска готовились к крупнейшему сухопутному сражению Русско-японской войны, которое окончилось сокрушительной победой при Мукдене. Благодаря важным событиям на фронте энтузиазм зарубежной публики значительно вырос, и перспективы нового займа, задуманного нашим правительством, казались весьма радужными. Единственное осложнение возникло из-за ходатайства со стороны новых возможных кредиторов. Впрочем, японское правительство намеревалось предоставить преимущество прежним группам, если их условия останутся разумными. Их помощь, оказанная нам при более сомнительных обстоятельствах, ни в коем случае не должна была быть забыта.
Мистер Шифф радовался успехам нашей армии. К его удовольствию, Япония оправдала его ожидания. Обсуждая перспективу будущего займа, мистер Шифф заверил меня в том, что он готов сотрудничать с нами на любых условиях, согласованных между японским правительством и лондонской группой. Получив от него карт-бланш, я отправился в Англию. Так как наши британские друзья были готовы к действиям, переговоры прошли быстро и гладко. Великодушные предварительные предложения мистера Шиффа сэкономили нам много времени и хлопот, и 24 марта был парафирован договор в письменной форме – спустя короткое время, всего через пять дней после моего приезда в Лондон. Результатом его стал выпуск 28 марта японских правительственных облигаций 4,5 %-ного займа на сумму 30 млн фунтов стерлингов, половина которого была предпринята американской группой на условиях, сходных с теми, что были приняты при двух предыдущих выпусках. По меркам того времени объем оказался необычайно велик. Согласие наших британских и американских партнеров было получено на том основании, что щедрое предоставление средств Японии после ее первоначальных побед поможет сломить волю русских. Инвесторы откликнулись на такое предложение весьма охотно.
Новой чертой этого займа стало открытие канала для получение подписки в Германии. Группа немецких банков в сотрудничестве с рядом британских и американских финансистов предложили свое содействие в виде выпуска части облигаций в Германии. Поскольку прежние участники стремились разместить заем как можно быстрее, у них не было достаточно времени для обсуждения этого предложения, особенно из-за формальностей, которые необходимо было преодолеть для выпуска части займа в Германии. Однако, из уважения к выраженному Германией желанию, были указаны способы размещения наших облигаций в Германии через связь мистера Шиффа с гамбургской фирмой «М.М. Варбург и Кº», которая выступала посредницей банков-эмитентов.