Конечно, стремясь развить успех… те, кто стоят за так называемой галвестонской программой, имеют полное право ожидать доброжелательное отношение со стороны властей. До недавних пор им в таком отношении не отказывали. Однако в последнее время и без всяких веских причин Департамент торговли и труда изменил свое отношение и теперь создает ненужные трудности на пути прибывающих в Галвестон. Если продолжать в том же духе, подобное отношение способно прекратить галвестонскую программу. Сейчас ее… можно сравнить с нежным и медленно пробивающимся ростком, которому требуется много заботы и внимания – и из-за такого отношения федеральных властей первая практическая попытка облегчить бремя портовых городов на Атлантическом побережье, хотя бы в небольшой степени, от постоянного и растущего наплыва иммигрантов-евреев из России будет сведена к нулю. Авторитетный консультант уверяет нас, что никакие наши действия в связи с данной программой не противоречат закону. Но, помимо этого, законы можно истолковать в либеральном или узком смысле, и именно от руководства или властей зависит применение закона в том духе, какого требуют обстоятельства. Разумеется, ни обстоятельства, которые вызвали к жизни галвестонскую программу, ни существующие условия не требуют возводить ненужные препятствия на пути приема иммигрантов в Галвестоне и их распределения в соответствии с теми требованиями, какие рекомендовало и одобрило правительство.
Вред, причиненный по причине нынешнего враждебного отношения Департамента, уже очень велик, и если такое отношение вызовет – что вполне вероятно – полный распад галвестонской программы, оно в то же время покончит со всеми усилиями отклонить поток иммигрантов от Нью-Йорка и городов Атлантического побережья, что, повторяю, является единственной целью работы, которая сейчас проводится в Галвестоне. Вполне очевидно, что ответственность за это… американский народ возложит на администрацию президента Тафта. Я посылаю президенту копию письма, поскольку он, возможно, пожелает лично заняться этим немаловажным вопросом. Кроме того, прошу переслать письмо секретарю Нейджелу по его возвращении в Департамент.
С уважением,
Джейкоб Г. Шифф».
Несмотря на препятствия, 23 августа 1910 г. он писал Зангвиллу: «Лично я не обескуражен. Крупные и далеко идущие программы, как та, которой мы сейчас занимаемся, редко осуществляются без каких-либо трудностей, и я по-прежнему верю, что мы с Божьей помощью преодолеем препятствия, которые воздвигают на нашем пути».
Поскольку заместитель министра торговли и труда высказал мнение, что галвестонская программа способствует росту иммиграции, Шиффу пришлось вести активную переписку со многими людьми, чтобы развенчать такое представление. По его настоянию были подготовлены самые подробные отчеты, в которых приводились имена всех иммигрантов, прибывших в Галвестон с начала программы, с указанием их профессии, чтобы опровергнуть утверждения о том, что государству придется содержать новых иммигрантов. Генеральному прокурору, Джорджу У. Уикершему, Шифф посылал многочисленные сводки и проспекты, в которых обсуждаются затронутые в переписке юридические вопросы.
То, что его боевой дух подхлестывали продолжающиеся попытки чиновников препятствовать направлению иммигрантов в Галвестон, видно из следующей телеграммы. Следует, однако, помнить, что трудности создавались задолго до того, как вступили в силу нынешние иммиграционные законы:
«12 января 1911 г.
Генри Берману,
Галвестон (Техас)
Подавайте апелляцию по всем случаям отказа, которые мотивируются опасениями, будто иммигрантов придется содержать за государственный счет. У инспекторов нет абсолютно никаких полномочий отказывать иммигрантам на том основании, что они не располагают достаточными средствами на переезд к месту жительства, выбранному Бюро. Сделайте выборку из всех иммигрантов независимо от суммы, какая имеется в их распоряжении, и обращайтесь к руководству во всех случаях, когда Бюро откажется полностью оплатить транспортировку к месту назначения. Следуйте данной процедуре во всех случаях. Изложите это в апелляции. Выясните, обладает ли инспектор Хэмптон копией последнего меморандума секретаря Нейджела по галвестонским делам, который имеется у меня в кабинете. Кроме того, перешлите мне по телеграфу выдержку из протокола слушаний. Еще раз напоминаю, что вам следует сделать выборку мест назначения совершенно независимо от средств, какими располагают иммигранты. Ответственность и право Бюро оплачивать расходы по транспортировке всецело признавались Департаментом. Не знаю, что Вы имеете в виду в последнем предложении Вашей телеграммы, но ни при каких обстоятельствах не допускайте депортации из-за нехватки средств.
Джейкоб Г. Шифф».
К декабрю 1912 г. через Галвестон прошли более 5 тысяч иммигрантов, и комитет перечислил 150 тыс. долларов, приблизительно по 30 долларов за человека. По его оценкам, можно было бы размещать минимум по 250 иммигрантов в месяц, если бы европейские страны присылали такое количество; но организациям по другую сторону океана все труднее оказалось находить общий язык. Это, в сочетании с трудностями, какие чинило правительство Соединенных Штатов, вынудило комитет прекратить работу в сентябре 1914 г., как отметил Шифф в резюме, опубликованном за несколько месяцев до того[40]. Начало войны, конечно, сразу же положило конец всякой иммиграции.
Однако история имеет своего рода эпилог. Билликопф рассказывает, как Шифф, который в 1915 г. поехал на выставку в Сан-Франциско, телеграфировал ему в Канзас-Сити, что он хочет встретиться с некоторыми иммигрантами, въехавшими в США через Галвестон, предпочтительно у них дома и от них самих услышать, как они устроились на новом месте: «Мистер Шифф и его спутники прибыли в Канзас-Сити 12 апреля 1915 г. Проведя минимум времени в отеле, он тут же отправился в длительную и для всех остальных утомительную поездку. Но по мере того, как мы переходили из дома в дом, в беднейших кварталах города, он как будто набирался сил и энергии. При виде того, как эти люди преодолевают трудности, стараясь духовно и экономически приспособиться к новому окружению, при виде радости и решимости, какую он замечал на многих лицах, он испытал огромное удовлетворение.
Но больше всего он обрадовался… посещению вечерней школы, где собралась большая группа иммигрантов. После целого дня тяжелого труда они пришли сражаться с трудностями английского языка, акцентом и синтаксисом. В тот вечер в классе, состоявшем из иммигрантов, обсуждали тему «Авраам Линкольн». На тот день у мистера Шиффа была запланирована еще встреча в Ассоциации банкиров Миссури, где он должен был произнести речь… Ассоциация спешила воспользоваться его приездом в Канзас-Сити. Конечно, ожидалось, что этот знаменитый банкир, выступая на собрании банкиров, будет говорить о банковском деле, экономике или финансах. Кроме того, те, кто знали мистера Шиффа, помнили о его пунктуальности. Но на то собрание банкиров штата Миссури он опоздал. Он опоздал потому, что не мог уйти из класса, полного иммигрантов. Так он объяснил свою задержку, когда наконец, спустя почти час, он все же приехал в Ассоциацию банкиров. И тогда… он подробно рассказал чудесную историю галвестонской программы. Было очевидно, что он очень растрогался. То же можно сказать и о его слушателях. Он зачитал вслух сочинение, написанное иммигрантом, который провел в нашей стране всего полгода. Темой сочинения был Авраам Линкольн, и, прочтя его, Шифф изложил свою концепцию американизации. Для него американизация была вопросом не внешнего приспособления – речи, одежды, поведения, – но скорее духовного. Любовь к Америке, к ее учреждениям, к ее идеалам – вот что такое американизация».
Так окончилась галвестонская программа. Хотя вопрос еврейской эмиграции очень заботил Шиффа, он примерно так же относился к итальянской и другим волнам иммиграции. Кроме того, он предвидел, что перенаселенность городов на Восточном побережье окончится движением против иммиграции, из-за чего впоследствии будут приняты более суровые законы… Он никогда не забывал о тяжелом политическом и экономическом положении своих единоверцев в России и старался сделать все, что в его силах, чтобы хоть немного облегчить им жизнь, а не заниматься большими утопическими планами, которые могли помочь лишь небольшому числу людей или были осуществимы в отдаленном будущем. Он никогда не стремился переместить в другие места основную массу восточноевропейских евреев. Он часто говорил, что вопрос российских евреев должен быть решен в России, но ему казалось, что на существовавшие тогда условия, по которым евреям в России запрещено было владеть землей, которые заставляли их селиться скученно на небольшом куске обширной империи, обитать чуть ли не на головах друг у друга, – условия, которые в конечном счете выльются, если так будет продолжаться и дальше, в деградацию его единоверцев и нанесут ущерб хорошей репутации всего народа – невозможно взирать равнодушно.
40 % предположительного числа иммигрантов были расселены к западу от Миссисипи, и Шифф надеялся, что после окончания мировой войны работа возобновится в более крупном масштабе не только в Галвестоне, но и в Новом Орлеане и на Тихоокеанском побережье; но сам он не дожил до возобновления программы, выполнение которой стало невозможным из-за изменившейся обстановки как в Европе, так и в Америке.
Отношение царского правительства России к еврейскому населению начиная с 1880 г. очень беспокоило Шиффа, отнимало у него много сил и в некоторой степени влияло даже на его дела.
Одно из его самых ранних публичных высказываний по данному вопросу было вызвано заявлением американского посланника в Санкт-Петербурге в 1890 г., который считал, будто «в России не существует никакого преследования евреев». Шифф привлек к этому внимание Ораса Уайта, тогда редактора нью-йоркской «Ивнинг пост», выразив надежду, что американская пресса даст правдивый обзор того, что происходит в России. 20 декабря 1890 г. он в числе других присутствовал на совещании с Джеймсом Г. Блейном, государственным секретарем, после которого написал Исидору Лёбу (не родственнику), секретарю Всемирного еврейского альянса в Париже: «Мистер Блейн заверил нас, что ему прекрасно известно, что отчеты, представленные м-ром Чарлзом Эмори