Пока Джейн разрезает неравномерно-синюю ткань на куски, у нее рождается версия, которая, кажется, могла бы все объяснить. Что, если Панзавекки не только микробиологи, но еще и воры произведений искусства, которые в сговоре со слугами Ту-Ревьенс инсценировали собственное исчезновение, чтобы потом, когда Вермеер пропадет, никто их не заподозрил? А их малолетняя дочь Грейс решила пойти по стопам родителей и украла Бранкузи. Но поскольку ей всего восемь, сделала это не слишком удачно. А может, она сломала рыбу случайно и, сожалея о содеянном, вернула пьедестал?
Или наоборот: она не хочет быть преступницей и презирает родителей за то, что они воруют экспонаты. Возможно, это они украли Бранкузи, а она в знак протеста вернула ту часть, которую смогла унести? Джейн понимает, что в ее предположениях много пробелов. При чем тогда здесь мафия и чета Окада? И почему миссис Вандерс в первую очередь обратила внимание на подделку, игнорируя прочие странности?
Можно было бы предположить, что тайны две: одна связана со слугами, Окада и Панзавекки, а вторая – с кражей произведений. Но Джейн видела, как девочка положила что-то на один из столов в зале приемов. Она делает розочку – крепительную муфту на верхушке зонтика, там, где встречаются вершины треугольных отсеков. «Если бы я была детективом, – думает Джейн, – моей первой мыслью было бы проверить зал и убедиться, что девочка не оставила там что-то другое – это ведь мог быть не только пьедестал».
Кажется, хорошая мысль.
Она кладет куски ткани на место, убирает клей и вытирает руки о рабочий фартук, оставляя на нем крошечное созвездие. Пока Джейн стоит, она замечает причудливую резьбу в углу своего рабочего стола: синий кит и его детеныш. Она передвигает свои причиндалы так, чтобы увидеть поверхность с другой стороны, и находит акулу с акулятами. Выходит, этот стол украшала Айви. Она трогает узор пальцем, желая, чтобы он не нравился ей так сильно.
– Джаспер? – зовет Джейн, сняв фартук и захватив свою записную книжку. Когда она пересекает спальню, собачий нос выглядывает из-под кровати. Вместе они покидают комнаты.
– Да-да, Капитан Полярные Штаны, – говорит Джейн.
По дороге она листает блокнот, еще раз пробегает глазами список и снова думает, кому здесь можно доверять. Любопытно, как легко придумать историю каждому человеку, представив его в роли мошенника. Взять, к примеру, Люси. Она идеально подходит на эту роль: никому и в голову не придет ее подозревать, а она может обвинить в преступлении кого угодно. У Киран куча свободного времени, она ходит где хочет, делает все, что вздумается, и не занимается ничем полезным. Миссис Вандерс и Рави могли бы быть в сговоре, инсценируя трагические открытия, чтобы отвлечь внимание от собственной причастности ко всему этому. А что насчет той мутной истории, когда Рави купил у кого-то (возможно, у собственной матери) фальшивые монеты? Тогда и Моне может быть подделкой? Он ведь передал его прямо в руки миссис Вандерс…
С утомленным вздохом Джейн закрывает блокнот.
На площадке второго этажа она не ждет, пока Джаспер в очередной раз перекроет ей проход, и первой ступает на мостик. Протестующе гавкнув, Джаспер немного колеблется и замирает на месте, видимо решив ее подождать здесь.
Джейн спускается в зал по западной лестнице и бродит по комнате. Топот ее массивных ботинок по шахматному полу вызывает гулкое эхо. Воздух наполнен ароматом сирени. На боковых столах вазы с цветами чередуются с небольшими современными скульптурами. На одном из столиков – большой семейный портрет: Октавиан одной рукой обнимает Рави, а другой – моложавую белокурую женщину. Та прижимает к себе Киран, которая не выглядит особо счастливой, но и не собирается кого-нибудь стукнуть – для фото с участием Киран это немалый успех. Рави сияет. На лице Октавиана заметно удовольствие и даже что-то вроде тихой гордости. Блондинка – по всей видимости, Шарлотта – улыбается несколько смущенно или отсутствующе. Ее взгляд устремлен куда-то вдаль.
Джейн берет снимок, чтобы рассмотреть поближе. На заднем плане фотографии на розовых стенах висят золотисто-оранжевые настурции. Интересно, может ли фотография быть тем самым предметом, который принесла девочка? Почему бы и нет. Это не менее возможно, чем что угодно.
У Джейн вдруг закладывает уши от щелчка фотоаппарата. Джейн неохотно поднимает глаза: на мостике третьего этажа стоит Айви, поднявшая к лицу неизменный фотоаппарат, его объектив нацелен на женщину, которая розовой метелкой из перьев протирает от пыли средневековые доспехи.
«Если я спрошу, что она делает, – думает Джейн, – Айви скажет, что фотографирует доспехи».
Поэтому она ни о чем не спрашивает. Лишь наблюдает за Айви до тех пор, пока та не убирает фотоаппарат и не замечает ее. При виде Джейн Айви краснеет, опускает глаза и поджимает губы, будто на что-то обижена. Молча разворачивается и уходит.
Джейн кажется, что ее ударили под дых.
«Ладно, – думает она, – Айви за что-то на меня злится. Как бы там ни было, я разгадаю эту загадку».
Шагая вверх по восточной лестнице, она мысленно готовится к сцене с Джаспером, однако на этот раз пес лишь взглянул на нее с печальным выражением на обвислой мордахе. Когда она достигает второго этажа восточного крыла, он молча плетется следом. Она останавливается в конце коридора у одинокого пустого кронштейна: раньше здесь жил Вермеер.
– Опять ты? – раздался издалека чей-то голос.
Джейн оборачивается и видит Люси Сент-Джордж, которая направляется к ней.
– И опять ты, – отвечает Джейн.
– Да. Мне нужно окинуть все свежим взглядом. А может, я просто брожу. Лучшие мысли посещают меня именно во время прогулки.
– Понимаю тебя.
– А ты как здесь?
– Что-то привело меня сюда.
– Надеюсь, не странные шумы этого дома? – интересуется Люси.
– Не думаю, – отвечает Джейн. – Скорее, я хотела снова увидеть картину. Подделку, я имею в виду. Конечно, мне нужно было догадаться, что ее не оставят на всеобщее обозрение.
– Миссис Вандерс спрятала ее в сейф до прихода полиции, – сухо объясняет Люси. – Она даже мне не позволяет на нее взглянуть без того, чтобы не стоять при этом над душой.
– Значит, она все же вызвала полицию?
– Да – по ее словам.
– Но ты не уверена?
– Знаешь, я разговаривала и с полицией, и с ФБР, и с Интерполом, – говорит Люси. – И всем задала парочку наводящих вопросов. Никто не упомянул о случившемся, хотя, казалось бы, это должно быть сенсацией.
– Ты подозреваешь ее? Я к тому, что она первой заметила подделку.
– Могу только сказать, что не считаю ее причастной к краже Вермеера, – отчетливо произносит Люси.
До Джейн потихоньку начинает доходить.
– Подожди-ка. То есть ты хочешь сказать, что речь идет о двух разных ворах?
– Тот, кто способен на подделку Вермеера, не сработал бы с Бранкузи так топорно. Так что да, два разных вора. У одного – огромный багаж знаний, много времени и прочих ресурсов, а другой… – Люси задумчиво качает головой, словно не веря, – другой глуп и самонадеян.
Глядя на место, где совсем недавно висела картина, Джейн погружается в раздумья. Миссис Вандерс явно нельзя назвать глупой и самонадеянной. Она властная и помешанная на контроле, но совсем не дура. То же касается и Патрика, и Айви. Больше похоже на то, что Люси думала о… Колине или Рави.
– Интересно, какого вора Рави возненавидел бы больше, – размышляет вслух Люси, – профессионала или дилетанта?
– Значит, ты не подозреваешь Рави?
– Ты же видела, что он устроил.
– Разве это не могло быть спектаклем?
Люси скептически кривит рот:
– Рави – ребенок. Он весь как на ладони. Конечно, искусство способно разбить его сердце. – Люси говорит об этом с такой горечью, что Джейн задумывается: уж не ревнует ли она Рави, – но не решается об этом спросить.
– Что ты имеешь в виду?
– О, ничего, – отмахивается Люси. – Забудь. Интересно, что Филипп уехал вчера вечером, тебе не кажется? Они с женой всегда приезжают на сезонные Праздники заблаговременно, чтобы побыть в Доме подольше. У них хватало времени, чтобы спланировать аферу с Вермеером.
– Ты связываешь их с Вермеером? Не с Бранкузи? – Джейн слегка разочарована, потому что именно Бранкузи мог быть связан с маленькой девочкой, а та, в свою очередь, с четой Окада. Но опять-таки, Люси Сент-Джордж не знает о ночных секретах этой парочки. И девочка могла всего лишь принести это семейное фото…
– А кем работает Фиби Окада? – спрашивает Джейн.
– О, она математик, – отвечает Люси. – Отдел цифровых исследований в Колумбии[9]. Говорят, она гений.
Это совсем не вписывается в общую картину, и Джейн расстраивается.
– Я видела, как Окада прятались прошлой ночью, – признается она. – И с ними был Патрик.
Люси смотрит на нее с внимательным прищуром:
– Где? О чем ты, вообще?
– На территории слуг, – рассказывает Джейн. – В начале пятого утра.
– Примерно в это время Филиппа и вызвали, – рассуждает Люси. – Вероятно, Патрик просто помогал подготовить лодку.
Джейн открывает рот, но останавливает себя. Она не хочет рассказывать про девочку, сумку для подгузников, загадочный разговор и пистолет. Не потому, что не доверяет Люси. Она не доверяет вообще никому в Доме. Ей нужно еще многое обдумать.
– Что с этой собакой? – спрашивает Люси.
Джейн смотрит вниз и видит, как Джаспер, наклонив голову, осторожно обхватывает своей длинной пастью ее лодыжку. Он не кусается, она даже не заметила его прикосновения, но теперь почувствовала, как ее джинсы намокают от собачьей слюны.
– Джаспер! – восклицает она. – Что ты творишь? Решил меня съесть?
– Может, ты вкусная, – ухмыляется Люси.
Джейн освобождает лодыжку и отвечает:
– Этот пес – единственный, кого нет в моем списке подозреваемых.
– Я заметила, что ты ведешь себя как детектив, – снова усмехается Люси. – Может, хочешь построить карьеру вроде моей? Гоняться за ворами, вычислять подделки, находить оригиналы?