Полиция уводит Колина. Он пытается держаться молодцом и делает вид, что забавляется происходящим, но бескровное лицо и напуганные глаза выдают его истинное состояние. Джейн наблюдает, как он проходит мимо Киран. В ее взгляде столько презрения, что им можно заморозить звезду.
И никаких вестей о пропавшем Вермеере.
На следующий день полиция попросила Джейн съездить в Нью-Йорк, чтобы опознать зонтики. Киран поехала с ней. В этом не было необходимости, но она хотела, чтобы Джейн имела доступ к городской квартире Трэшей. Джейн подозревала, что Киран готова отправиться куда угодно, лишь бы пропустить торжество.
Когда они садятся в лодку, уже смеркается. Праздник начинается; прибывающие яхты сверкают на воде, словно звезды. Киран покачивается, как лиана, когда полицейский катер входит в пролив Лонг-Айленд, и на горизонте возникает Манхэттен. Городская ночь отражается в ее глазах, делает их яснее. Вскоре на Острове Уорда, странном лесистом участке, мимо которого течет Ист-Ривер, появляются казармы полиции штата Нью-Йорк.
Внутри шумного здания с желтым освещением офицер, представившийся как следователь Эдвардс, раскладывает зонтики на столе и спрашивает Джейн, узнает ли она их. Голос у него как у заблудившегося в пустыне, а лицо напоминает Джона Уэйна[11]. Это экстренное путешествие посреди ночи только затем, чтобы опознать зонтики, вместо того чтобы просто прислать ей фотографии, казалось Джейн глупым. Но, увидев перед собой свои творения, она порадовалась, что приехала. Следователь разрешает Джейн взять их, осмотреть и даже дать подержать Киран, которая просто очарована. Зонтики в том же состоянии, какими Джейн видела их в последний раз.
– Когда я смогу их забрать? – спрашивает девушка.
– Когда мы закончим расследование, – хрипло отвечает следователь Эдвардс и добавляет не без сочувствия: – Они – улика. Это значит, что вы можете быть за них абсолютно спокойны.
Джейн замечает, что его ясные серые глаза окружены лучиками морщинок. А еще она видит небольшое коричневое пятнышко на одной из его серых радужек и, несмотря на очевидную иррациональность такой реакции, моментально проникается к нему глубоким доверием. Ее зонтики в надежных руках.
– Теперь, когда вы опознали свои зонты, мы можем получить ордер на обыск офиса мистера Бакли, – говорит Эдвардс, когда Джейн возвращает ему свои творения. – А также на проверку его корреспонденции и финансов. И если у него есть еще какое-то ворованное имущество, мы его найдем.
Глаза Киран скользят по следователю и останавливаются на его лице. Джейн помнила, что Бакли Сент-Джордж – не только дядя Колина и отец Люси. Он еще и начальник Рави, который теперь может лишиться работы.
– Вы уверены, что Бакли Сент-Джордж к этому причастен? – спрашивает Киран.
– Пока еще мы ни в чем не уверены, – отвечает следователь. – Мы не думаем, что Бакли Сент-Джордж знал о том, что Колин Мак планировал украсть зонтики. Но мы взяли тех двоих на катере, когда они пытались войти в Ист-Ривер. Они могли направляться к Бакли Сент-Джорджу, чтобы доставить Вермеера.
– Вы сказали, что нашли их, – подает голос Киран. – Но ничего не сказали про Вермеера.
Лицо следователя расплывается в улыбке.
– Именно.
– По-вашему, это смешно? – спрашивает Киран.
Нагнувшись, следователь Эдвардс достает что-то из глубины ящика.
– Этот сверток был обнаружен на борту, – говорит он. – Размером как раз с картину. Но внутри оказался лишь чистый холст и вот это.
Он кладет перед Киран и Джейн плоский прозрачный пластиковый пакет. В нем – бумажная салфетка, на которой печатными буквами выведено фломастером: «ИЗБЕЙ МЕНЯ, ТЫ, ДЕСПОТ».
– Да уж, – хмыкает Киран. – Действительно смешно.
– Еще как, – кивает Эдвардс.
– Вы считаете, что это написано Люси или Колином?
– Похоже, что почерк принадлежит Люси Сент-Джордж.
– Думаете, это записка для ее отца?
– Возможно.
– И что же получается? Люси украла Вермеера по поручению собственного отца, но оставила себе, а отцу отправила записку на салфетке?
– Это только теория.
– И где же Вермеер?
– Без понятия. Люси не говорит. Колин тоже и вообще настаивает, что не имеет ко всему этому никакого отношения. К несчастью для него, мы обнаружили следы его ботинок в рамбле. Мы предполагаем, что он наступил в грязь после недавнего дождя, когда приглядывал за Люси.
При упоминании Колина Киран пренебрежительно закатывает глаза.
– А что насчет тех парней в лодке? – спрашивает она. – Вы ведь не могли их арестовать. Носить с собой бумажную салфетку, завернутую так, чтобы это напоминало украденную картину, не преступление.
– Не так быстро, мисс Трэш. Вам бы работать детективом. Вы правы, это не противозаконно. Но угадайте, что еще?
– Вы хотите поиграть в угадайку? – Киран сама любезность.
Следователь Эдвардс сияет ослепительной улыбкой:
– А вы подумайте! Это связано с одним из парней, высоким и худым, которого зовут Джей Эр. Как выяснилось, Джей – сокращенно от «Йоганнес».
– Йоганнес? – удивилась Киран. – Его действительно так зовут? Как Йоганнеса[12] Вермеера?
– Его зовут Йоганнес Вермеер Рутковски, – торжественно объявляет следователь. – Родители прочили ему большое будущее.
– Он фальсификатор?
– В точку!
– Вот его мастерская, – продолжает офицер, протягивая Киран большую глянцевую фотографию, на которой виден стоящий в захламленной комнате мольберт. На мольберте закреплена незаконченная картина. Джейн уже видела ее раньше – в западном крыле Ту-Ревьенс, где миссис Вандерс занимается реставрацией картин.
– Это наш автопортрет Рембрандта, – узнает Киран. – Вернее, скоро им будет.
Она сдавливает виски.
– Октавиан никогда ничего не делал для безопасности, – вздыхает она. – Ни камер, ни сигнализации. А с тех пор, как исчезла Шарлотта, он даже не запирает двери. Это кошмар.
– Остров… – назидательно говорит следователь. – Это еще не гарантия неприступности. Поэтому все и произошло.
Инспектор Эдвардс показывает Киран и Джейн еще одну большую фотографию: целый ряд холстов, прислоненных к грязной стене. Все как один имитируют картину Вермеера «Дама с лягушкой пишет письмо».
– Практикуется, – пояснил следователь.
– Йоганнес Вермеер Рутковски – талантище, – устало вздыхает Киран. – Я уже начинаю думать, что где-то может быть целый музей таких вот подделок.
Когда Джейн и Киран добираются до городской квартиры Трэшей, Джейн настолько утомлена, что сразу же, не раздеваясь, валится на предложенную кровать. Невероятно, что все это началось только сегодняшним утром.
– Спокойной ночи, милая, – желает ей заглянувшая в комнату Киран.
– Киран, – окликает Джейн. Впервые за весь день они остались вдвоем. – Ты в порядке?
– Бывало и лучше, – признается та. – А бывало и хуже. Не беспокойся обо мне, лучше поспи. После всего, что произошло, ты – герой дня.
Джейн засыпает, даже не дослушав размышлений Киран о героях.
Она спит глубоким первобытным сном. Ей снится бегущая по лесу Айви, вся в черном. Айви в опасности. Она убегает прочь от Джейн, исчезая за высокими стройными деревьями. Нет. Разворачивается и бежит навстречу Джейн. Приближаясь, замедляет шаг и что-то протягивает. Это зонтик. Тут Джейн понимает, что это вовсе не Айви, а тетя Магнолия в своем фиолетовом пальто с серебристо-золотистой подкладкой. Это тот самый зонт, над которым она сейчас работает, – кособокий и неоднородный, похожий на пятнышко в глазу тети Магнолии.
– Он сломан, дорогая, – говорит тетя, сжимая руки Джейн. – Но все еще может тебя защитить.
Джейн просыпается с неприятным привкусом не чищенных с вечера зубов во рту, с ощущением множества мелких иголок в ногах – спасибо джинсам, в которых она уснула. Сон еще где-то совсем рядом, и Джейн пытается его удержать.
Выйдя из спальни, она обнаруживает Киран, с чашкой кофе в руках разглядывающую Центральный парк сквозь окно пентхауса. Джейн присоединяется к ней, и обе девушки становятся свидетелями редкого нью-йоркского града из лягушек. Моросит, но этого достаточно, чтобы застопорить движение и сделать парк похожим на водную гладь, по которой скачут темные пятнышки.
– Как спалось? – спрашивает Киран.
– Я видела удивительный сон, – отвечает Джейн.
Странно вновь ступать на порог приемного зала, пропустив Праздник. Он выглядит каким-то опустевшим, и воздух в нем затхлый. Ни музыкантов, ни обслуги, ни уборщиков. Никакого тебе оживленного гудения. Сирень в вазах выглядит поникшей и пахнет как-то несвеже.
Киран отправляется на поиски Рави, чтобы сообщить ему, что Вермеер все еще не найден.
Наверху Джаспер лежит под ее дверью, просунув нос в щель. Увидев девушку, пес радостно подскакивает и неуклюже бросается ей навстречу. Он все еще в повязке. Джейн опускается на колени, чтобы получить его восторженные слюнявые приветствия, и не без удивления отмечает, что чувствует, будто вернулась домой.
– Ай! – вскрикивает она, когда Джаспер пытается вскарабкаться к ней на колени. – Джаспер, ты ведь не маленький.
Оказавшись у себя, Джейн несколько минут ждет, сама не зная чего, а затем отправляется на поиски Айви. Но, повстречав на кухне миссис Вандерс, Джейн узнает, что Айви уехала.
– Как уехала? – удивилась Джейн. – Куда? Она вернется?
Миссис Вандерс стучит по клавишам ноутбука за одним из кухонных столов. Патрик стоит у плиты, обжаривает чеснок.
– Конечно вернется! – удивляется вопросу экономка. – Боже правый, девочка! Не делай такое несчастное лицо.
– Она не говорила мне, что собирается уезжать. – Джейн растеряна.
– И не должна была, – отрезает миссис Вандерс. – Я строго запретила ей.
– Ей было жаль уезжать, не предупредив, – добавляет Патрик, глядя на Джейн через плечо.
– Я тут вспомнила, – говорит Джейн с нарастающим раздражением, – что просила рассказать мне о тете Магнолии, а вы так и не сделали этого.