А вчера за ужином Фиби пустила слух о том, что мафия угрожала причинить вред семье Джузеппе Панзавекки, если тот не оплатит свои карточные долги. Но Люси Сент-Джордж, частный детектив в сфере искусства, была уверена: произошло нечто иное. Джузеппе слишком предан своим детям, он бы не стал так рисковать и связываться с мафией. Он только и делает, что на каждом углу хвастается Грейс с ее феноменальной памятью.
Но все это никак не объясняет, что за работу Панзавекки вели в лаборатории. И связана ли эта работа с оспой. И почему Грейс говорит о французских шпионах. И почему она здесь.
Кто, помимо Джейн, знает, что девочка в Ту-Ревьенс? Доктор Окада? Вчера он был на чердаке в медицинских перчатках, а потом ночью бродил с оружием в руках, говоря что-то загадочное про путешествия. А еще у него была сумка для подгузников. Джейн вдруг осенило, что та белая сумка с оранжевыми утками, которую нес Филипп, предназначена для подгузников.
Фиби Окада? Патрик? Мистер Вандерс? Джейн буквально вчера видела, как он шел через венецианский дворик с еще одним ребенком на руках – неужели это был Кристофер Панзавекки? А что насчет Айви, которая в этот момент была рядом с Джейн и ничего не ответила на ее вопрос о ребенке? И на чердаке с Филиппом Айви тоже была.
Что за чертовщина здесь творится?
– Грейс, – спрашивает Джейн. – У тебя все хорошо?
Кажется, вопрос сердит девочку. Она снова садится и начинает рыдать злыми слезами, крепко обхватив руками колени, словно пытаясь обуздать темперамент.
– Я даже не знаю, кто ты! – кричит она.
– Тебя кто-нибудь обижает? – спрашивает Джейн. – Патрик? Или… – Она не может заставить себя назвать имя Айви. – Фиби Окада? Твои родители тоже тут?
– Спорим, ты хотела бы знать! Спорим, у тебя ко мне много вопросов! Ничего тебе не скажу!
– Грейс! – говорит Джейн. – Я только хочу знать, что ты в порядке!
– Перестань меня так называть! Меня зовут Дороти! – Она внезапно вскакивает.
– Ты куда?
– Спорим, тебе интересно! – Она снова кричит, затем срывается с места, огибает террасу вдоль стены западного крыла с противоположной от Джейн стороны и исчезает за углом.
Джейн остается на месте, провожая ее взглядом, пока скрип открывающейся двери не заставляет ее обернуться. На пороге появляется Патрик, оглядывается по сторонам и замечает Джейн. Его лицо невозмутимо. Кажется, у него есть дар специально создавать эту невинную голубоглазую пустоту. Во всяком случае, он более убедителен, чем Айви.
– Привет, – говорит Патрик, шагая ей навстречу и размахивая громоздким выключенным фонарем. – Решила подышать свежим воздухом?
– Да, – коротко ответила Джейн. – Проветриваю голову перед работой.
– Айви сказала, ты делаешь зонтики. – Патрик глядит на нее своими яркими, ничего не выражающими глазами. – Видела здесь что-нибудь интересное? – добавляет он так, будто это мало его заботит. У Джейн волосы на затылке встают дыбом. Она почему-то думает о мурене в аквариуме. – А ты что здесь делаешь?
– Кое-что потерял, – отвечает он, указывая на свой фонарь, как будто это все объясняет. – Подумал, что это здесь.
– Что – это?
– Трудно описать.
«У него кудрявые русые волосы, заплаканные глаза и недоверие ко всему миру?» – так и подмывает спросить Джейн. Вместо этого она говорит:
– Как загадочно.
Внезапный дребезжащий шум заставляет ее подпрыгнуть на месте.
– Патрик, – звучит металлическая версия голоса миссис Вандерс. – Зайди.
Патрик достает из заднего кармана рацию. Засунув фонарик под мышку, он нажимает на кнопку:
– Иди вперед.
– Дороти вернулась домой, – сообщает миссис Вандерс.
Патрик ослепительно улыбается.
– Нет места лучше, чем дом, – говорит он, убирает рацию обратно, кивает Джейн и удаляется прочь тем же путем, что и Грейс Панзавекки, – вдоль стены – и скрываясь за западным углом.
– Тетя Магнолия, – говорит Джейн. – Что, черт возьми, здесь происходит?
Ответом ей была тишина.
Джейн возвращается через бильярдную, боулинг, душную зеленую комнату. Она держит путь на второй этаж восточного крыла. Там по каким-то делам, связанным с Вермеером, должна находиться миссис Вандерс, которую Джейн намеревалась наконец расспросить о тете, Дороти и всех странностях, творящихся в Доме. Но когда Джейн достигает венецианского дворика, то первым делом замечает миссис Вандерс, которая стоит у фонтана и разговаривает по рации.
– Кто такая Дороти? – спрашивает Джейн без предисловий.
– О, привет, Джейн, – говорит миссис Вандерс, опуская рацию и плавно поворачиваясь. – Дороти – моя племянница, она приехала с Запада. Почему ты спрашиваешь? Ты ее встретила?
– Я была с Патриком, когда вы позвонили ему по рации и сказали, что Дороти пришла домой.
– Да, – не отрицает миссис Вандерс. – Она знает, что ей не разрешается бродить везде, не предупредив нас, но она все равно это делает. Я волнуюсь, тем более, в Доме есть бассейн. Патрик любит ее. Он тоже переживает.
– Что вы имели в виду, сказав «Дороти пришла домой»? Дом – это где?
– Там, где я буду в то мгновение, когда она меня найдет, – твердо заявляет миссис Вандерс. – Я – ее семья. Семья – это дом.
– Кстати, о семье, – говорит Джейн. – Мистер Вандерс сказал, что вы знали мою тетю Магнолию.
Миссис Вандерс хмыкает, окидывая взглядом балконы внутреннего дворика.
– Как такое возможно? – спрашивает Джейн. – Не помню, чтобы тетя говорила мне о том, что знает кого-нибудь из Ту-Ревьенс, кроме Киран.
Миссис Вандерс снова хмыкает, ничего не ответив. Молча изучает Джейн. Повисает неловкая пауза. Джейн предпринимает еще одну попытку.
– Однажды она взяла с меня обещание, что если меня когда-нибудь пригласят сюда, то я обязательно поеду, – говорит Джейн. – Это из-за знакомства с вами?
– Ты любишь путешествовать? – спрашивает миссис Вандерс.
– Наверное, – отвечает Джейн. – На самом деле мне не доводилось много путешествовать, поэтому точно не знаю. А что? Вы путешествовали вместе с тетей или?..
– У нас есть один из ее снимков, сделанных в путешествии, – говорит миссис Вандерс. – Желтая рыбка выглядывает из пасти большой серой рыбы. У твоей тети был талант… обнажать скрытые истины.
– О! – изумленно восклицает Джейн, а затем проникается гордостью оттого, что снимок тети Магнолии очутился на одной из стен такого причудливого дома, как этот. – Так вот откуда вы ее знаете? Пересекались по поводу фотографии?
– Тебе нравится Айви? – неожиданно спрашивает миссис Вандерс, пристально глядя на нее.
– Конечно, – в замешательстве отвечает Джейн. – А почему вы спрашиваете?
– Мне может понадобиться твоя помощь на вечеринке. Если что, я передам тебе сообщение через Айви. А сейчас, если ты позволишь… – Она разворачивается и уходит прочь.
– Я ведь не на вас работаю, – огрызается Джейн в пустоту.
Одно дело, что миссис Вандерс лжет и уклоняется от темы о Грейс Панзавекки, которая явно замешана в чем-то плохом. Но зачем ей наводить туман в ответ на невинные вопросы о тете Магнолии?
Озадаченная, Джейн смотрит на весело журчащий фонтан. Где-то позади слышатся приближающиеся голоса Люси Сент-Джордж и Колина Мака, и Джейн ловит себя на том, что уходит от них наверх. Ей нужно пораскинуть мозгами. «Я немного задержусь», – пишет она на ходу Киран.
Джаспер ждет ее под дверью. Внутри, разгладив свою гофрированную красно-оранжевую рубашку, Джейн садится в одно из кресел напротив камина. Джаспер забирается под кровать и начинает умиротворяюще похрапывать.
Почему-то Джейн никак не может перестать представлять себе, как была одета тетя Магнолия в тот роковой день, когда отправлялась в свою последнюю антарктическую экспедицию. Простое платье глубокого фиолетового цвета с длинными рукавами и с карманами. Громоздкие черные сапоги и длинное переливающееся пальто с серебристо-золотистой подкладкой. Она была похожа на супергероя, отправляющегося на захват антарктической ночи.
Джейн только начала золотисто-коричневый зонтик для самообороны с острыми ребрами и мощными пружинами. Но сейчас у нее перед глазами стоит переливающийся зонтик – снаружи фиолетовый, а внутри контрастный, серебристо-золотистый.
Сможет ли Джейн изготовить его без особых мучений?
Вряд ли. Но у нее такое чувство, что она все равно его сделает.
Джейн работает в своей утренней комнате до тех пор, пока не раздается чей-то оглушительный крик. Нет, не чей-то, а Рави. Где-то в доме истошно вопит Рави.
Не до конца понимая, что происходит, она идет в спальню и прикладывает ухо к полуоткрытой двери. Крик идет откуда-то из глубины Дома – довольно далеко. Проблема в том, что Джейн обнаруживает кое-что интересное в изгибе зонтика и целиком захвачена этим вопросом. «Чертов Рави», – думает она и наконец осознает.
Стоп.
Если люди кричат, это вполне может быть связано с Грейс Панзавекки.
Джейн спешит по коридору на шум. Ступая на мостик третьего этажа, она видит далеко внизу Рави, стоящего в приемном зале. Он держит тот самый маленький зеркальный постамент, который она недавно рассматривала, машет им и орет. При каждом его движении зеркальная поверхность пускает солнечных зайчиков прямо в Джейн. На шахматном полу – цветы, вода и осколки разбитой вазы.
– Октавиан! – вопит Рави. – Октавиан!
Уборщики и декораторы, бросив все дела, глазеют на его буйство. Люси Сент-Джордж стоит рядом с Рави, там же Колин Мак, Киран, Айви и Фиби Окада.
– Что случилось? – шепчет Джейн стоящему рядом мужчине. Это тот извинявшийся уборщик с седыми волосами, который заходил в столовую утром. Он протирает перила влажной тряпкой.
– Не знаю, – отвечает тот, тщательно выжимая тряпку в ведро. – Он только что начал кричать.
– Что за штука у него в руках? – не унимается Джейн.
– Не знаю, – повторяет уборщик с тем же выражением, а затем на мгновение замирает: в зал врывается миссис Вандерс. Она останавливается перед Рави.
– Замолчи! – рявкает она на Рави. – Что, ради всего святого, здесь происходит?