Только в начале 1830-х мадам д'Арбле вновь вернулась к литературной деятельности. К тому времени ее жизнь в корне изменилась. Она лишилась мужа: Александр д'Арбле скончался в 1818 году от рака, успев на склоне лет отслужить в королевской гвардии. Она почти лишилась сына. Алекс д'Арбле, подававший вначале большие надежды, оказался неспособен к систематической учебе. Отчисление из Кембриджа ставило крест на карьере ученого, и тогда он принял сан. В церкви его тоже ждала неудача. От священника требовалось как минимум не опаздывать на воскресную службу, но даже такая пунктуальность была Алексу не под силу. Он умер в 1837 году в комнате за закрытой дверью, не желая, чтобы мать разделила с ним ускользающие минуты.
Последним трудом Фанни Берни-д'Арбле стал не роман, а биография отца. Вернее, псевдоавтобиография, поскольку она тщательно отредактировала его мемуары и дополнила их своими воспоминаниями. «Мемуары доктора Берни» не имели успеха, но одно их написание стало для нее своеобразной терапией. Разбирая старинные документы, Фанни приоткрыла дверь в детство, где звучал клавесин и раздавался смех сестер.
Фанни Берни-д'Арбле скончалась 6 января 1840 года в окружении заботливых племянниц. В литературную историю Англии она вошла не только как автор одного великого романа, но и как наш проводник по былым векам. Из дневника Фанни Берни можно почерпнуть сведения о жизни королей и служанок, о моде, гигиене, нравах на курортах, выступлениях знаменитых актеров и многом другом. Поистине бесценный документ.
А что же Фанни Прайс? Неужели сходство между тезками случайно? Возможно, что и нет. Некоторое время после свадьбы чета д'Арбле проживала в деревушке Грейт Букхем, Суррей, и часто ходила в гости к миссис Кук, жене тамошнего священника. Миссис Кук приходилась кузиной миссис Остен, матери писательницы. Джейн Остен часто гостила в Букхеме и даже запечатлела его пейзажи в романе «Эмма». От Куков она могла узнать подробности жизни Берни, например, ее нелюбовь к домашним спектаклям, и тоже перенести их на страницы романа. Так что влияние Фанни Берни на творчество Остен может быть еще обширнее, чем принято считать.
Глава VIIIБезумная Мэри Лэм, убийца и нежная сестра
Несправедливо судить о поступках человека, ежели нам не все досконально известно о его положении. Можно ли говорить, что трудно, а что легко для такого-то члена семьи, не зная, какова обстановка внутри этой семьи?
Тот день, 22 сентября 1796 года, не заладился для семейства Лэм с самого утра. Стояла невыносимая, удушливая жара, и в крохотной квартирке, куда не так давно переехали Лэмы, она казалась особенно мучительной. Впору сойти с ума. Жара досаждала Чарльзу Лэму, молодому клерку с задатками литератора, но гораздо больше он беспокоился о сестре Мэри. Ей приходилось тяжелее всех. Днем она лихорадочно шила, склонившись над столом, и отвлекалась лишь на зов матери из соседней комнатушки – ее с недавнего времени разбил паралич. Ночью она ложилась с больной в одну постель и забывалась тревожным сном. Ни ропота, ни упреков. Мэри терпеливо выполняла обязанности, уготованные ей Богом, но в последнее время вела себя как-то странно, была чересчур возбуждена. Чарльз Лэм, сам недавно переживший нервный срыв, опасался за ее рассудок.
Еще с утра он пошел за доктором, но не застал его и принужден был вернуться в свою контору. Около трех часов пополудни он отпросился домой, чтобы проведать Мэри. Подходя к дому, он услышал крики и, не помня себя от ужаса, ворвался в квартиру. Но было уже слишком поздно.
Мэри Лэм
Мэри обернулась к нему, не выпуская из рук нож. С лезвия капала кровь. Кровь их матери…
Мэри Лэм, будущая убийца и автор детских книг, родилась 2 декабря 1764 года в семье простых английских слуг. Ее отец Джон Лэм прислуживал богатому адвокату-барристеру Сэмюэлу Солту, проживавшему в Иннер-Темпл (Лондон).
В этом комплексе зданий располагался один из четырех «судебных иннов», т. е. юридических корпораций. Район Темпл, охватывавший все четыре «инна», был центром английского судопроизводства. Здесь селились адвокаты, здесь же они обучались юриспруденции, вершили дела, советовались с коллегами и обедали в парадном зале. Присутствие на обедах было частью обучения юристов, поэтому к трапезам подходили со всей серьезностью. Обеденный зал в Иннер-Темпл некогда был трапезной тамплиеров и в XVIII веке все еще поражал своим величием, хотя на самом деле был уже изрядно обветшавшим. В свободное от основных занятий время Джон Лэм подрабатывал официантом на обедах и, облачившись в старомодное черное одеяние, носил по залу блюда с ростбифом и фазанами.
Элизабет Лэм, мать Мэри, была дочерью экономки, и вся ее жизнь тоже прошла в услужении.
Лэмам нравилось работать на мистера Солта, который от щедрот своих выделил им целых две комнаты в подвале. В этих апартаментах, где также хранилась хозяйская коллекция вин, родилась Мэри, а также два ее брата, старший Джон и младший Чарльз. Кроме них, у Лэмов было еще четверо детей, но те умерли в младенчестве – обычная статистика для XVIII века. Вместе с Лэмами проживала тетушка Хэтти, золовка Элизабет, на протяжении долгих лет отравлявшая ей жизнь своими придирками и закидонами старой девы. Неудивительно, что утраты и скандалы ожесточили Элизабет Лэм. Свою любовь она распределяла неравномерно, баловала любимца Джона и с прохладцей относилась к Мэри.
Когда в 1775 году родился Чарльз, 12-летняя Мэри заменила ему мать. Она выхаживала и кормила слабенького, рахитичного мальчика, водила его по улицам Темпла вдоль домов из красного кирпича, вслушивалась в его лепет. Несмотря на разницу в возрасте, Мэри и Чарльз были похожи: оба невысокого роста и темноволосые, с напряженным выражением лица, которое, впрочем, быстро сменялось улыбкой. Правда, глаза у Мэри были карие, а у Чарльза разного цвета – один карий, другой голубой.
Мэри беспокоило будущее Чарльза, который рос нервным мальчиком и сильно заикался. Но стараниями мистера Солта обоих братьев приняли в школу Крайстс Хоспитал, основанную еще в XVI веке. Джону и Чарльзу пришлось сменить свои костюмчики на школьную форму – долгополые сюртуки темно-синего цвета, синие же брюки до колен, желтые чулки и белые ленты на груди, как у священников или юристов. Порядки в школе царили суровые, за провинности учеников безжалостно секли и запирали в карцер, но образование им давали отличное. В школе Чарльз познакомился с Сэмюэлом Кольриджем и Ли Хантом, будущими звездами английской литературы, дружбу с которыми он сохранил на всю жизнь.
В отличие от Чарльза, Мэри никогда не училась в пансионе: ее образование ограничивалось дневной школой по соседству, где ей привили основы чистописания, математики и, конечно, религии. К ее услугам была также библиотека мистера Солта. Замирая от удовольствия, Мэри читала Шекспира, Дефо, Свифта и, конечно, религиозный бестселлер – «Путешествие пилигрима» Джона Буньяна.
То огромное влияние, которое чтение оказывает на детские умы, она позже описала в рассказе «Юная магометанка». После смерти отца Маргарет Грин вместе с матерью переезжает в дом к их благодетельнице. Мать почти не обращает на Маргарет внимания, и заброшенная девочка бродит по дому, пока не попадает в библиотеку. «Если вам не доводилось в одиночестве коротать утро в большой библиотеке, то вам, верно, незнакомо удовольствие снимать книги с полок одну за другой в надежде отыскать среди них что-нибудь увлекательное», – признается Маргарет. Среди «суровых томов» ей попадается книга «Объяснение магометанства», которая так увлекает ее, что английская девочка начинает считать себя мусульманкой. Она опасается, что ее маме, которая ничего не знает об Аллахе, уготована погибель. От страха у Маргарет начинается горячка. В конце концов, недоразумение проясняется, и девочка раскаивается в том, что «поверила в такие небылицы». Но какова сила печатного слова!
Чтение – слишком большая роскошь для девочки, которую родители прочили в камеристки. На библиотеку у нее не стало хватать времени. Пока Чарльз штудировал латынь, его сестра осваивала ремесло портнихи. Дамские наряды в 1780-х были уже не такими массивными и сложными, как десятилетиями ранее, но мода менялась так быстро, что портнихи всегда были при деле. От портнихи требовалось не только искусно шить и следовать последним веяниям моды, но и быть отличным дипломатом – льстить своим заказчицам, терпеливо сносить их придирки. В пьесах XVIII века швей и модисток часто выставляли кокетками, подражавшими своим клиенткам, или даже своднями.
Иллюстрация к «Путешествию пилигрима» Джона Буньяна
Едва ли эта профессия подходила для застенчивой любительницы чтения, какой была Мэри Лэм, но иного выбора у нее не было. Тем более что в 1792 году обстоятельства семьи кардинально изменились. Скончался хозяин и благодетель мистер Солт. В своем завещании он не забыл верных слуг, но им в любом случае пришлось искать новое жилье. Они сняли квартиру по адресу Литтл-Квин-стрит, 7, прямо над лавкой, торговавшей париками. У мистера Лэма случился инсульт, и он уже не мог рассчитывать на место слуги, а миссис Лэм обезножела из-за артрита. Джон проживал отдельно от родителей и лишь изредка помогал им деньгами, так что обеспечивать семью предстояло Мэри и 17-летнему Чарльзу.
Чарльз устроился клерком в Британскую Ост-Индскую компанию, где проработал 25 лет, вплоть до выхода на пенсию. Мэри брала заказы на дом, но помимо шитья ей предстояло обслуживать троих инвалидов – отца, мать и тетушку – и выполнять всю работу по дому.
У Чарльза была отдушина – общение с друзьями, с которыми он встречался по вечерам и обсуждал литературные новинки. Как раз в те времена зарождалось новое течение в английской литературе – романтизм, вестниками которого стали поэты Кольридж и Вордсворт, добрые друзья Чарльза. Но Мэри могла лишь мечтать о такой свободе. Она была буквально прикована к дому. Если выйти на улицу, так только в церковь или на рынок. Мэри радовалась, когда друзья Чарльза хоть изредка приходили к нему домой и приносили свои стихи. Ее совершенно очаровал Сэмюэл Кольридж, с которым она познакомилась еще до того, как он написал свои величайшие произведения – «Старый мореход», «Кристабель», «Кубла хан».