Тут прозвучал голос епископа Латимера:
– Идите по домам. И расскажите всем, что видели и слышали сегодня. Да процветет истинная религия!
– Аминь! – сказала Анна.
По пути назад, в замок Садели, Джейн молчала и думала о том, что Анна наверняка заранее знала о признании, сделанном монахом посланцам короля, и спланировала это публичное унижение аббата. А монаха явно принудили отрицать, что в фиале – кровь Христа. Разве может быть фальшивкой священная реликвия, которую сотни лет почитали многие мудрейшие и образованнейшие люди? Она в это никогда не поверит. Никто не испытал бы такого восторга, какой пережила она, при виде утиной крови!
Когда они прибыли в замок, сэр Фрэнсис Брайан помог Джейн спуститься с коня.
– Ну, это было весьма своевременно! – сказал он по дороге в королевские апартаменты.
– Откуда они узнали, что это кровь утки?
– Они этого не знали. Не могли знать. Просто хотели доказать, что реликвия – фальшивка, что соответствует их цели.
– Значит, ради этого рассылали проверяющих искать в монастырях недостатки?
– Именно.
Анна Парр и Мэри Зуш ушли вперед помогать королеве, поэтому Джейн на мгновение остановилась в банкетном зале и прислонилась спиной к стене. Снизу, из кухни, доносился запах жареного мяса. Скоро обед.
Брайан задержался рядом с ней:
– Говорят, король закрывает некоторые мелкие монастыри. Мастер Кромвель обещал сделать его богатейшим правителем на земле. Церковь владеет несметными богатствами. Ими-то и наполнят пустую казну.
Нечасто Джейн испытывала такой гнев.
– Но это грешно! Это же Божьи дома!
Брайан пожал плечами:
– Мастер Кромвель заставит всех нас поверить, что они либо находятся в упадке, либо погрязли в мирском, либо являются рассадниками папства, а то и домами терпимости.
Джейн нервно крутила кольца на пальцах.
– Не могу поверить, что они замыслили такое. Король – верующий человек. Как он может соглашаться на это?
– Король найдет моральные оправдания всему, чего захочет, Джейн. Поверьте мне, я его знаю. Если совесть короля оскорблена, она должна быть чем-то успокоена.
– А как насчет совести всех остальных? Рядом с домом, где я выросла, было несколько монастырей, и ни одного из них никогда не касалась даже тень скандала. Те, кто служит в них Господу, – хорошие люди. Они не делают ничего дурного.
Потом она вспомнила приорессу Эймсбери и поняла, что это не вполне верно.
Брайан посмотрел на нее долгим взглядом:
– Вы невинны, Джейн, поэтому люди любят вас. Помяните мои слова, это пройдет, и, может быть, со временем монастыри покрупнее постигнет та же участь.
– Но это настоящее святотатство. Что будет со всеми этими добрыми душами, которые призваны служить Господу?
– Думаю, план такой: выплатить им пенсион или найти для них места в более крупных монастырях.
– Люди не согласятся на это!
– Смею напомнить вам, милая Джейн, они уже согласились на многое: на удаление вдовствующей принцессы, лишение права на престол ее дочери, главенство короля над Церковью, новый акт о наследовании власти, казнь честных людей и возвышение Анны Болейн, которую должны благодарить за прекращение выгодной торговли с Империей. Я с трудом могу представить, что они поднимутся сейчас ради монахов и монахинь.
– Все равно это неправильно и грешно, – не унималась Джейн. – Похоже, мир сошел с ума.
В ту ночь, лежа на постели в комнате в верхней части башни замка Садели, Джейн не могла уснуть. Слова Брайана тяготили ее. Она вновь столкнулась с тем, что так не нравилось ей в придворной жизни: полное отсутствие морали, человечности и справедливости. Здесь главенствовали стремление к личной выгоде и попрание чувств, интересов и ценностей других людей. Не соглашаться с этим или выражать неодобрение было опасно. Прибавьте сюда же сплетни, злословие, интриги, а также риск, которому подвергается любой человек, оказавшийся в центре событий, и вы увидите разверзающуюся перед вами пропасть. Сюда, в провинцию, новости приходили с запозданием и нередко в искаженном виде. Отец редко обсуждал политические дела с женой и дочерьми. Джейн с удивлением обнаружила в себе способность разбираться в них, хотя выросла в убеждении, что это ей не по уму. Но она испытывала все более сильное желание оставаться в блаженном неведении.
В августе, проехав через Тьюксбери и Глостер, они на шесть дней остановились в замке Беркли в гостях у лорда и леди Беркли, которые с превеликим удовольствием показывали им тесный, мрачный подвал, где два столетия назад томился и был убит по приказу своей жены и ее любовника низложенный король Эдуард II.
Король нахмурился.
– За такое оба они были достойны самого сурового наказания, – строго сказал он. – Для королевы предать и убить своего супруга-короля – это худшая из измен.
– К сожалению, она умерла в своей постели, – сказал ему лорд Беркли, – а вот любовника повесили.
Потом хозяин замка поведал всем о том, как был убит Эдуард, – ему выпустили кишки раскаленным вертелом. Джейн поморщилась.
– Говорят, его крики были слышны даже за стенами замка, – мрачно добавил рассказчик.
После этого Джейн захотелось поскорее покинуть Беркли; ей казалось, что древние замковые стены хранят память о страданиях бедного короля Эдуарда, и она боялась, что душа несчастного так и не обрела покоя.
Однако по башенкам и лестницам старого замка по ночам блуждал вовсе не дух убитого короля. Как-то вечером, поднимаясь наверх из главного зала с поднятой с пола жемчужиной, которая отвалилась от капора королевы, Джейн проходила мимо часовни, освещенной одинокой алтарной лампадой, и там, среди теней, она увидела Томаса Говарда и Маргарет Дуглас в страстных объятиях; любовники не замечали ничего вокруг. Джейн поторопилась уйти, думая про себя, как это глупо со стороны Маргарет – связываться с человеком, который ничего не мог ей предложить. Король едва ли одобрит их брак, даже если королева этого захочет. Интересно, знает ли Анна, насколько сблизились эти двое? Навряд ли. Ее сейчас больше занимала привезенная мастером Кромвелем новость: монахи аббатства Хейлс вернули реликвию в святилище, а верующие продолжают стекаться в монастырь, чтобы увидеть ее.
Замок Торнбери, куда они отправились, тоже, казалось, был населен духами. Он принадлежал герцогу Бекингему, дальнему родственнику короля, который плел заговор с целью захватить трон и был обезглавлен несколько лет назад. Вся его собственность отошла короне. Герцог не успел довести до конца строительство Торнбери, но роскошных апартаментов в завершенной части хватило для короля и королевы со всеми придворными. Фрейлин разместили на чердаке, куда вела крутая лестница, но виды из расположенных на высоте окон были восхитительные. Однако Джейн не покидали мысли о человеке, который задумал этот замок, такой великолепный и вычурный, как он разбивал прекрасные сады и какой встретил конец. Был ли он рожден для того, чтобы оставить после себя этот великолепный дом? Или так и не покинул его? Может, его дух все еще обитает здесь? Тени тут мелькали в каждом углу.
Две из них были облечены плотью – Маргарет Дуглас и Томас Говард. Джейн заметила, как они проскользнули в комнату герцогини Ричмонд. Дверь закрылась. Проходя мимо, Джейн услышала доносившийся изнутри голос герцогини и обрадовалась, поняв, что парочка не осталась наедине. Неудивительно, что Мэри Говард поощряла эту связь: Томас был ее дядей.
Поездка с королем по стране давала массу возможностей для флирта. Маргарет и Томас не были единственными любителями уединиться. Вероятно, виной тому была превалирующая атмосфера отпуска или чувство свободы, которое вызывало путешествие; оно как будто подстрекало к мимолетным поцелуям и тайным встречам. По ночам в спальне Джейн слышала, как фрейлины шепчутся о своих любовных приключениях. Ее брат Томас не делал секрета из своих побед. Но никто не искал благосклонности самой Джейн, и она сомневалась, что такое может случиться.
Актон-Корт, к которому сэр Николас Пойнц пристроил прекрасное новое крыло специально для визита короля, Джейн полюбился. Она вместе со всеми любовалась античными фризами и фресками в королевских апартаментах и удивлялась тому, что сэр Николас пошел на такие хлопоты и траты ради визита, который должен был продлиться всего два дня. Генрих и Анна тоже были поражены не только расточительностью хозяина Актон-Корта, но и выражением исключительной преданности королю, которая, по мнению хозяина, несомненно, стоила понесенных расходов.
Оттуда двор направился в Литл-Содбери и вскоре, к радости и облегчению Джейн, уже въезжал в Уилтшир. Скоро она будет дома!
В четвертый день сентября они свернули на восток от Бронхэм-Холла к Вулфхоллу, где король собирался провести три ночи. Джейн едва могла сдержать радостное возбуждение. Она с трудом представляла, что сейчас чувствует ее мать.
Глава 14
1535 год
О приближении высоких гостей возвестили охотничьи рога. Отец и мать ждали их на Главном дворе со всеми домочадцами, выстроившимися за спинами хозяев. Вымощенную булыжником площадку заполнили люди и лошади, потому что местные джентри приехали выказать уважение своему соверену и составить ему компанию на завтрашней охоте. Была здесь и Лиззи. Она специально прибыла из Джерси с двухлетним Генри, веселым маленьким мальчиком, который очень любил своего отца. Лиззи исполнилось семнадцать, фигура ее приобрела женственность; сбоку от нее стояла Дороти, которая тоже расцвела и стала прехорошенькой. Эдвард, явившийся в Вулфхолл раньше вместе с Томасом и Гарри, выделялся ростом и элегантностью рядом с Нан, одетой в платье с низким вырезом из рыжевато-коричневого шелка. Тут же находились Джон, который сильно вытянулся и превратился в юношу шестнадцати лет, и Нэд, восьмилетний крепыш, который едва не подскакивал на месте от восторга. Сэр Джон, облаченный в алый наряд, бодрый, несмотря на свои шестьдесят лет, положил на плечо малыша твердую ладонь. Мать выглядела величественно в дамастовом платье сливового цвета с потрясающим желтым киртлом, соболях и капоре в тон. Как же они были рады и горды, что принимают короля! Невозможно было догадаться, что неверность и скандал едва не разрушили эту семью. Но с тех пор прошло уже восемь лет. Джейн надеялась, что раны затянулись; несчастная Кэтрин искупила вину потерей рассудка и ранней смертью.