– Доказательства убедительные? – спросила Джейн.
– На первый взгляд представленное мне свидетельство убийственно, но этого недостаточно, чтобы выдвинуть обвинения. Я приказал провести дальнейшее расследование и буду ждать его результатов. Если утверждения очевидцев окажутся верными, это, разумеется, будет иметь влияние на вопрос наследования. О Джейн! – Он уткнулся лицом в ладони.
Она взяла Генриха руками за плечи и пробормотала ему в ухо:
– Мне так жаль, очень, очень жаль.
Король поднял взгляд. Глаза его были холодны как лед.
– Даже если новых доказательств не появится, я решился отделаться от нее. Кранмеру придется отыскать какой-нибудь способ.
– Молюсь, чтобы вам не пришлось ничего больше делать, – сказала Джейн.
– Я сделаю все, что понадобится, – заявил Генрих. – Я не допущу, чтобы измена оставалась ненаказанной. Иначе это будет расценено как слабость. – Он издал глубокий вздох. – Когда-то, услышав такое, я был бы убит горем, но теперь… Уязвлена моя гордость, но не сердце. Я скорее зол, чем опечален. Но мне придется повременить с окончательным решением. – Он встал. – Простите, милая Джейн, сегодня я не могу быть приятной компанией. Не хочу впутывать вас в это, но весьма благодарен вам за то, что вы меня сочувственно выслушали. Вы мудро подходите к жизни, видите суть проблем, и это помогает мне самому смотреть на вещи яснее.
– Я всегда к вашим услугам, если понадоблюсь, Генрих, – ответила она, беря его за руку.
Король наклонился и поцеловал ее:
– Я скоро снова приду, и вы опять будете моей.
После ухода Генриха Джейн разволновалась. Она ужасалась деяниям королевы и одновременно радовалась углублению понимания между ней и Генрихом. Это давало надежду, что, когда придет время – если оно придет, – можно будет просить короля о милости к Анне. И хотя она ненавидела ее, но не желала нести на сердце вину за ее кровь.
Вошел посыльный в королевской ливрее:
– Госпожа Сеймур, господин секретарь Кромвель просит вас явиться к нему, как только это будет вам удобно.
Джейн затрепетала.
– Я пойду к нему сейчас же, – сказала она.
Мужчина вежливо кивнул и проводил ее в палату, где заседал Совет. В комнате находились только сам Кромвель и сэр Уильям Фицуильям, который сидел в дальнем конце стола с кипой бумаг. Джейн сделала реверанс, когда оба мужчины встали, и церемониймейстер закрыл за ней дверь.
Кромвель улыбнулся и знаком показал, чтобы она села напротив него.
– Это ненадолго, госпожа Джейн. Его милость знает, что вы здесь.
К ней обратился Фицуильям. У него было узкое лицо с резко очерченными скулами и отрывистая манера говорить.
– Мы расследуем некоторые обвинения, выдвинутые против королевы, поэтому все, что вы скажете за этим столом, останется в строжайшей тайне. Вы понимаете?
– Разумеется. – Джейн надеялась, что дознаватели не заметят, как она нервничает.
– Находясь на службе у ее милости, вы не видели и не слышали ничего такого, что вас обеспокоило бы? – спросил Кромвель.
– Нет, ничего, – ответила она.
– Ни намека на неверность королю?
– Нет. – Они не могли не поверить ей; из всех людей у нее, Джейн, больше всего причин желать, чтобы Анну убрали с дороги.
– Проводила ли она время наедине с джентльменами в своих покоях?
– Я такого не помню.
– Проявляла ли она особую привязанность к какому-нибудь одному джентльмену?
В памяти всплыло красивое лицо Норриса.
– Нет, – ответила Джейн.
– Даже в такой форме, какую вы могли бы интерпретировать как простую дружбу?
– Ее милость близка со своим братом, конечно, и она оказывает милости многим джентльменам из своего круга, но в этом нет ничего неподобающего.
Кромвель потянулся вперед:
– Что вы имеете в виду, когда вы говорите о милостях?
– Она ведет себя приветливо и проявляет снисходительность к ним. Играет с ними в карты, музицирует и развлекает. Это все было невинно. Ничто в ее поведении не поражало меня как неуместное или неприличное.
– Она флиртовала с ними? – спросил Фицуильям.
Джейн насторожилась:
– Я не вполне понимаю, о чем вы, сэр?
– Она игриво перешучивалась с ними, строила им глазки, прикасалась к ним?
– Она довольно открыто поддерживает шутки, иногда игриво гримасничает, но прикасаться – нет, она брала их за руку только во время танцев в ее покоях.
Кромвелю это явно стало наскучивать.
– Она когда-нибудь отпускала шутки в адрес короля?
– Нет.
– Критиковала его стихи или одежду?
Они явно скребли осадок со дна бочки!
– Нет!
Собеседники переглянулись.
– Очень хорошо, госпожа Джейн, вы можете идти, – сказал Кромвель не таким любезным тоном, как при встрече. Она встала и вышла, радуясь, что вырвалась из этой удушающей атмосферы.
Вечером Генрих извинялся:
– Кромвель думал, вы можете что-то знать, Джейн. Простите, если это было вам неприятно. Они опрашивают всех, кто служил у королевы, и сегодня лорд-канцлер выбрал два состава присяжных, которые должны заслушать свидетельства и вынести суждение. Они определят, есть ли повод возбуждать против нее процесс и стоит ли это делать.
Звучало зловеще.
– Вы получили какие-то новые доказательства? – спросила Джейн.
– Пока нет, но мастер Кромвель порекомендовал назначить в жюри тех людей, которые помогут в расследовании. – Он ноздрями втянул в себя воздух. – Дорогая, поговорим о чем-нибудь более приятном. Идите сюда!
И Генрих поцеловал ее долго и страстно.
Через два часа, когда король ушел, Джейн в задумчивости сидела на кровати. Крови запаздывали. Это ее тревожило, и она отчаянно пыталась вспомнить, когда видела их в последний раз. Точно, на третьей неделе марта. Матерь Божья, значит, задержка уже на целую неделю; вероятно, она беременна. Но как узнать это точно? Какие еще бывают признаки? Она проклинала свое невежество. О последствиях не смела и думать. Что сделает Генрих, если выяснится, что она ждет ребенка?
Джейн печально размышляла обо всем этом, когда в дверь постучали и посидеть с ней вошла Нан. Хотя они никогда не были особенно дружны, Джейн знала, что Нан на ее стороне, и одобряла преданность невестки Эдварду, хотя та и доминировала над ним.
Нан распирало от желания поделиться новостями.
– Эдвард говорит, что назначено два состава Большого жюри для расследования преступлений в Мидлсексе и Кенте. При дворе только об этом и судачат, потому что многим джентльменам приказано быть присяжными. Эдвард считает, это предвещает нечто крайне важное, так как, по словам лорда Эссекса, такие жюри составляются очень редко. Шапуи знает; он сказал, что Кромвель намекнул ему – дело касается королевы.
Джейн изобразила изумление и перекрестилась:
– Если так, мне страшно за нее.
– Что бы там ни было, а она, вероятно, сама навлекла на себя эту беду, – возразила Нан.
– А что, если они только ищут повод избавиться от нее?
– Вам следует радоваться и благодарить, что вам расчищают путь к короне, – заметила Нан.
– Но я не хочу ради этого переступать через труп Анны! – вспылила Джейн. – Нехорошо искать себе выгоды в несчастьях других людей.
– Люди только этим и занимаются. – Нан пожала плечами. – В любом случае Шапуи думает, дело закончится разводом. Он говорит, что Елизавету почти наверняка исключат из очереди на престол, а принцессу Марию восстановят в правах, она станет первой в очереди на престол после всех детей, которых вы родите королю. Мария будет очень рада.
– Вы забываете об одном, – напомнила ей Джейн, – король и словом не обмолвился о браке, тем более о детях. А вы все говорите об этом как о решенном деле.
– Не подобает королю предлагать себя вам в мужья, пока он женат, – сказала Нан.
– Но с Анной Болейн он именно так и поступил!
Нан не могла смириться с поражением в споре.
– Посмотрим, – уперлась она. – Будьте благодарны, что Шапуи использует все средства, чтобы продвинуть это дело, привлекая к нему Кромвеля и остальных. Он намерен сделать вас королевой.
В эти дни сэр Николас Кэри, казалось, постоянно маячил на горизонте Джейн. Он неутомимо старался ради нее, и она была благодарна ему за это, учитывая растущую уверенность в том, что у нее будет ребенок.
– Нанесите удар! – уговаривал он ее. – Оберните происходящее себе на пользу. Вы наверняка вспомните какие-нибудь подробности, которые можно использовать против Леди.
– Я не могу припомнить ничего дурного, – твердо отвечала Джейн.
Она не смела упрекать сэра Николаса в безжалостности, ведь он был полностью на ее стороне, однако старалась перевести его усердие в другое русло.
– Им не стоит идти таким путем! – восклицала Джейн. – Есть веские основания для аннулирования брака. Больше ничего и не нужно, правда?
Она слышала нотки страха в своем голосе.
Кэри смотрел на нее прекрасными темными глазами и говорил:
– Ах, но наш друг Кромвель хочет сделать так, чтобы она не создавала проблем, когда ее уберут с пути.
– У нее будут вырваны зубы. Кромвелю не о чем беспокоиться.
– Но у Леди есть дочь, и за ее права она наверняка станет бороться по примеру прежней королевы. Посмотрите на нас: мы продолжаем поддерживать Екатерину и Марию, стараемся свергнуть Анну. Кромвель прав, полагая, что история может повториться.
Джейн отвернулась:
– Значит, вы готовы добиваться ее смерти, ведь мы об этом говорим?
– Ради мира в королевстве, вашей безопасности и благополучия ваших детей от короля – да!
Джейн глубоко вдохнула:
– А другие наши друзья с этим согласны?
– Согласны, – кивнул Кэри. – Сэр Фрэнсис Брайан и другие джентльмены из личных покоев делают все возможное, чтобы ваш брак состоялся. Они понимают, что иначе нельзя, и принцесса Мария, как я слышал, одобряет это. Я писал ей. Сказал, чтобы она ободрилась, так как Болейны скоро будут разбавлять вино водой. Джейн, король до крайности устал от Леди. Подумайте сами. Воспользуйтесь ситуацией и заставьте короля сделать вам предложение.