– Вы выглядите прелестно, – рассеянно проговорил Генрих. – У вас красивые волосы. – Он нежно провел рукой по ее шелковистым локонам. – О Джейн! Если бы мы могли любить друг друга свободно, ни о чем не заботясь.
– Это было бы блаженством, – согласилась она.
– Увы, меня тяготят проблемы, – простонал Генрих, глаза его сузились. – Дело королевы очень серьезно. Мой Совет опросил всех ее женщин и множество других свидетелей. Теперь все настолько очевидно, что не осталось места для сомнений.
– Нет! – вскрикнула Джейн, а в голове у нее промелькнула мысль: «Одной ли мне известно, как его на самом деле мало?»
– Она замышляла мою смерть! – с грозным видом прорычал Генрих. – У нее были любовники, и они вместе строили планы, как убить меня, чтобы она могла выйти замуж за одного из них и править Англией от имени Елизаветы. Это величайшая измена, Джейн, самое гнусное из всех преступлений.
Король негодовал, его бледные щеки пылали. Джейн легко могла представить, как милый сэр Генри Норрис тайно занимается любовью с Анной в башне, но невозможно было вообразить, что он замышлял убийство короля, своего близкого друга.
Генрих поджал губы:
– Сегодня в Совете у нас не осталось выбора, кроме как заключить, что королева – прелюбодейка и цареубийца, она заслуживает сожжения заживо.
– О Генрих, это ужасная смерть!
– Это ужасное преступление! – прорычал он, и Джейн отшатнулась, потому что это был не тот Генрих, которого она привыкла видеть. – Джейн, у вас доброе сердце, но в данном случае ваша доброта направлена не на того человека. Анна не заслуживает сочувствия, ни вашего, никакого вообще. – Он был неумолим, и Джейн едва сдерживала слезы. – Она изменяла мне даже с безродным музыкантом.
– Марком Смитоном?
Генрих прищурился:
– Откуда вы знаете?
Джейн не должна была открывать ему, что сказала леди Уорчестер.
– Я догадалась, потому что он часто проводил время в ее покоях. Но я думала, она его отвергла, потому что ни разу о нем слова доброго не сказала.
– Это было притворство, я уверен. Его сегодня арестовали и доставили в дом мастера Кромвеля для допроса. Есть немало людей, которые полагают, что он может многое нам рассказать.
Джейн закусила губу. Даже сейчас ее не оставляла надежда, что Марк объяснит Кромвелю – все это ужасная ошибка. Хотя в глубине сердца знала: никакой ошибки тут нет и Анна наверняка виновна, хотя Смитон здесь, скорее всего, ни при чем. Может быть, стоит сказать Генриху, что она видела? Но Джейн боялась, ведь это могло склонить чашу весов не в сторону Анны, королеву пошлют на смерть, а люди станут говорить, мол, госпожа Сеймур подала голос, потому что хотела получить корону.
Джейн сделала глоток вина, чтобы успокоиться. Нужно было утешить Генриха, дать ему понять, что она на его стороне.
– Не могу выразить, как мне горько, что королева совершила эти преступления, – сказала Джейн, протягивая руку в надежде, что Генрих возьмет ее. – Очень трудно поверить, чтобы кто-нибудь, особенно человек, который должен любить вас больше всех, мог опуститься до таких ужасных вещей.
Генрих схватил ее палец:
– Вы должны простить меня, Джейн, за то, что я говорил так грубо. Когда я шел сюда, мне хотелось убить ее голыми руками, и я сорвал на вас свой гнев. – Он допил остаток вина. – Но явился я не только для того, чтобы изливать перед вами свою ярость. У меня была совершенно иная цель, хотя сейчас, вероятно, не подходящий момент. – Он пристально посмотрел на Джейн, потом притянул ее к себе, крепко обнял и поцеловал в макушку, и Джейн почувствовала, как король нуждается в ней. – Или, может быть, момент как раз самый подходящий, – пробормотал он, уткнувшись ей в волосы, потом отклонился назад, не выпуская Джейн из рук, и заглянул ей в глаза. – Когда все это закончится, вы выйдете за меня?
Несмотря на все домыслы и предположения, высказанные за последние недели, у Джейн перехватило дух.
– О Генрих! – наконец выдохнула она.
– Я люблю вас, Джейн, – сказал он, не отрывая от нее взгляда, – и на сей раз это истинная любовь, чистая и благородная, а не одержимость, как с Анной. Я тогда потерял голову, но теперь стал старше и мудрее. Знаю, что есть благо и что действительно ценно. Я делаю вам предложение не как король, а как ваш смиренный поклонник. Скажите, что вы примете меня!
Джейн заколебалась. Каждая частичка ее существа хотела ответить «да», но ей предлагали сесть в кресло женщины, которая вскоре, вероятно, примет страшную смерть, чтобы освободить ей место. Потом она подумала о ребенке, который рос у нее под поясом, и о людях, возлагавших на нее надежды и много месяцев трудившихся ради того, чтобы этот момент настал. Вспомнила принцессу Марию и свои надежды облагодетельствовать ее, если она станет супругой короля, а также планы исправить вред, причиненный Анной Церкви, желание содействовать благу Англии.
Королева была виновна, в этом Джейн не сомневалась. Вероятно, не в ее силах было предотвратить гибель соперницы, но она, по крайней мере, могла повлиять на то, какой будет ее смерть.
Генрих не отпускал Джейн и продолжал смотреть на нее молящим взглядом.
– Я люблю вас, – сказала она и увидела в его глазах слезы. – И с радостью выйду за вас замуж, но сперва я хочу, чтобы вы мне кое-что пообещали.
– Что я должен сделать? – спросил он.
– Поклянитесь, что не отправите Анну на костер. Иначе я буду винить в этом кошмаре себя. Пусть она совершила ужасные преступления, но я не смогу жить с мыслью, что королевой меня сделали ее страдания.
Генрих нахмурился, но гнев его постепенно утихал.
– Хорошо, Джейн. Милосердие – достойное восхищения качество королевы. Я клянусь вам, она не отправится на костер.
Какой страшный разговор! Они дошли в нем до момента, когда Джейн должна была обрадоваться, что Анну не сожгут заживо, потому что ей все равно суждено умереть, дабы расчистить им путь к браку. Хотелось ли ей стать его супругой при таких обстоятельствах?
Джейн подумала о новом человечке, которого она почти наверняка носит. Выбор был сделан.
– Благодарю вас, Генрих, – тихо сказала она. – Я стану вашей женой, и ничто не доставит мне большей радости.
Он прижал ее к своей груди, и его губы сомкнулись на ее губах. Генрих целовал Джейн с большим жаром, чем когда-либо прежде. В этом лобзании слились страсть и томление, но в него прокралась и боль. Странно получать предложение руки и сердца в таких мрачных обстоятельствах, и Джейн не знала, верное ли решение приняла, но осмелилась горячо молиться, чтобы Господь благословил этот брак, даже если он неизбежно будет замешан на крови.
– Вы сделали мне предложение весьма своевременно, – сказала она.
Генрих выглядел озадаченным, он ничего не понимал.
– Кажется, я жду ребенка, – пояснила Джейн и увидела, как лицо короля осветилось радостной надеждой.
– Неужели? – недоверчиво спросил он.
– Я почти уверена. Еще неделя, и я буду знать наверняка.
– Хвала Всевышнему! – воскликнул Генрих. – Сын увенчает наше счастье. Благословение Господне. – И он поцеловал ее с новым пылом.
Они засиделись допоздна, разговаривая и строя планы на будущее.
– Нам нужно пожениться как можно скорее, – сказал Генрих. – Я не могу сказать когда, но это случится в ближайшее время и, разумеется, до того, как вы начнете быстро прибавлять в теле. Сын! Не могу поверить в это.
– Я готова, – сказала Джейн, понимая, что теперь ответственность за рождение принца лежит на ней. Она ощутила волну дрожи и взмолилась, чтобы Господь улыбнулся этому браку. – Я желаю только одного – сделать вас счастливым. Вы заслужили немного счастья, Генрих.
«Это сделает его добрее, – подумала Джейн, – и он станет лучше как король».
Генрих поцеловал ее:
– Знаете, не могу припомнить, чтобы Анна хоть раз говорила мне такие слова. Благослови вас Бог, Джейн, за ваше доброе сердце.
Он сказал ей, что их брачные планы и процесс против Анны нужно пока держать в секрете. Нельзя допускать разговоров о том, что король избавился от неугодной супруги только ради того, чтобы взять себе другую жену. Тем не менее Джейн могла, по строжайшему секрету, оповестить о предстоящем событии своих родных. «И еще, – добавил Генрих, усмехаясь, – мне нужно испросить дозволения на брак у вашего отца».
– Сомневаюсь, что он вам откажет! – со смехом отозвалась Джейн.
Этой ночью король лег с ней, но не овладел ею. «Это может повредить ребенку, – сказал он, – есть и другие способы телесной любви». Он ласкал ее и показал, как можно доставить удовольствие ему. Когда он уснул, Джейн попыталась успокоить неуемные мысли. Генрих любил ее, теперь это было ясно.
Он мог взять в жены любую принцессу в христианском мире, но выбрал ее. Однако она не могла не терзаться сомнениями: а что, если Генрих сделал ей предложение в горячке, услышав о преступлениях Анны? Или не был готов тратить время на переговоры о браке с особой королевских кровей, а потому обратил свой взор на нее в надежде, что она, имея плодовитых предков, родит ему сыновей. А может, она была для него средством спасти лицо, ведь очень скоро весь мир узнает, как унизила его королева Анна своими изменами. Известие о новой женитьбе короля послужит хорошим средством стереть из людской памяти воспоминания о любом происшествии, затрагивающем его мужскую честь. И все же разве могла Джейн не верить его чувствам, усомниться в том, что нужна ему?
Она была вынуждена признаться самой себе в прагматических мотивах своего желания выйти за Генриха. Страхи по поводу беременности мгновенно обратились в радостное ожидание. Но это не умаляло силы ее любви к нему.
Ей пришлось смириться с неутешительным фактом: устранение Анны было неизбежным и необходимым. Джейн сделала для нее, что могла. Она снова подумала о бесплодных попытках Анны родить сына. Ни к чему было ей обращаться к другим мужчинам в надежде забеременеть, ведь Генрих был зрелым мужем и страстным любовником, это Джейн узнала на собственном опыте. Нет, если Анна пошла по пути измен, то сделала это для собственного развлечения и удовлетворения амбиций. Собиралась ли она выйти за Норриса после смерти короля? Джейн не могла поставить никого другого на это место. Может быть, Анна грешила только с ним и, вероятно, со Смитоном, хотя в последнее как-то не верилось. Судьба Норриса сильно тревожила Джейн. Наказанием для совершивших измену мужчин было повешение, потрошение и четвертование; только для лиц благородного происхождения эта казнь заменялась отсечением головы, и только в том случае, если король соизволит проявить милость. Джейн передернуло.