– Удачной вам охоты, – пожелал ему Джейсон. – Вы не можете дать мне номер телефона в «Танненбауме», чтобы я поговорил с Джоном Сен-Жаком?
Холланд назвал, Алекс записал его и тут же повесил трубку.
– Теперь твой черед трубить в рог, – произнес Конклин, неловко поднимаясь со стула, стоявшего у пульта, и переходя на другой, справа от стола.
Борн сосредоточенно уставился на кнопки перед собой. Потом он поднял трубку телефона и, поглядывая в записную книжку, стал набирать номер.
После короткого приветствия Джейсон требовательно спросил:
– Кому ты рассказал о «Танненбауме»?
– Эй, Дэвид, полегче, – инстинктивно защищаясь, сказал Сен-Жак. – Что ты имеешь в виду?
– Только то, что сказал. Начиная с острова Спокойствия и кончая Вашингтоном – кому ты говорил о «Танненбауме»?
– После того, как Холланд сообщил мне о нем?
– Черт побери, Джонни, раньше ты не знал о нем, не так ли?
– Да, раньше не знал, мистер Шерлок Холмс.
– Тогда кому?!
– Тебе. Только тебе, многоуважаемый зять.
– Что?
– Что слышал. Все произошло так быстро, что, вероятно, все равно я бы забыл, как называется это поместье, а если бы и вспомнил, то, разумеется, не стал бы сообщать о нем каждому встречному и поперечному.
– И все же ты должен был кому-то сказать. Была утечка информации, но не из Лэнгли.
– Так же, как и не от меня. Слушай, академик, у меня, может, и нет ученых степеней, но я и не идиот. В соседней комнате сидят мои племянник с племянницей, и я очень надеюсь, что увижу, как они будут расти... Из-за этой утечки нас перебазируют, верно?
– Да.
– Насколько серьезно наше положение?
– В высшей степени. Шакал.
– Боже! – взревел Сен-Жак. – Если этот ублюдок объявится поблизости, я им займусь!
– Успокойся, «Канада», – смягчаясь, произнес Джейсон, в голосе которого теперь появились задумчивые, а не гневные нотки. – Я верю тебе. Ты только со мной разговаривал о «Танненбауме», и, насколько я помню, именно я тебе о нем сказал.
– Совершенно верно. Так все и было. Когда Причард сказал мне, что ты звонишь, я разговаривал по другому телефону с Генри Сайксом. Помнишь Генри, помощника губернатора?
– Конечно.
– Я объяснил ему, что мне надо уехать на несколько дней, и попросил его присматривать за «Транквилити»... Конечно, он и так знал об этом, потому что именно он дал разрешение на посадку американского вертолета. Я четко помню, что он спросил меня, куда я отправляюсь, и я сказал, что в Вашингтон. Мне бы и в голову не пришло говорить о «Танненбауме». Сайкс ни о чем не спрашивал, потому что, наверное, считал себя замешанным в этих ужасных событиях. Будь уверен, он знает толк в своем деле. – Сен-Жак помедлил, но прежде чем Борн успел отреагировать, пробормотал хриплым голосом: – О Боже!
– Причард, – дополнил Джейсон. – Он оставался на линии.
– Но почему?! Зачем он это сделал?
– Ты забываешь кое-что, – объяснил Борн. – Карлос купил с потрохами и губернатора, и его дружка «Савонаролу», борца с наркотиками. На это, наверное, ушли большие деньги, а Причарда он мог купить за гораздо меньшую сумму.
– Нет, ты не прав, Дэвид. Причард, конечно, напыщенный, самовлюбленный болван, но он не стал бы предавать меня из-за денег. Для жителей островов престиж важнее денег. Иногда, правда, я лезу от него на стенку, но при этом не могу не отдать ему должное: он чертовски хорошо работает.
– Кроме него, никого не остается, брат.
– Есть один способ, при помощи которого мы узнаем все наверняка. Я должен предпринять кое-что...
– Что ты задумал?
– Я хочу задействовать Генри Сайкса. Ты не против?
– Валяй.
– Как поживает Мари?
– Настолько хорошо, насколько это возможно в данных обстоятельствах... Да, Джонни, она не должна ничего знать обо всем этом. Понятно? Когда она свяжется с тобой – а в этом ты можешь не сомневаться, – скажи ей, что у вас все в порядке. И ни слова о переезде или Карлосе.
– Понятно.
– У вас действительно все в порядке? Как там дети? Как Джеми относится к происходящему?
– Может, тебе это и не понравится, но Джеми великолепно себя чувствует... Миссис Купер не подпускает меня к Элисон – вот вроде и все новости.
– Мне нравится любая информация.
– Спасибо. Как твои дела? Есть ли успехи?
– Я свяжусь с тобой, – пробормотал Борн, вешая трубку и поворачиваясь к Алексу. – Вот это не имеет смысла, а Карлос никогда не поступает бессмысленно, если проанализировать его действия. Он оставляет мне предупреждение, из-за которого я едва не схожу с ума, но у него нет реальной возможности осуществить свою угрозу. Как ты считаешь?
– Смысл заключается в том, чтобы довести тебя до безумия, – ответил Конклин. – Шакал и не собирался организовывать нападение на укрепленное поместье «Танненбаум». Его записка должна была напугать тебя, и своей цели он добился. Шакал хочет, чтобы ты начал делать ошибки. А он бы только дергал за ниточки...
– Именно поэтому Мари должна как можно скорее отправиться в Америку. Она обязана меня послушаться. Я хочу, чтобы она была защищена крепостной стеной, а не сидела за завтраком у всех на виду в Барбизоне.
– Сегодня я с большим пониманием отношусь к твоей точке зрения, чем прошлой ночью. – Алексу не дал договорить звук открываемой двери: в комнату вошел Крупкин с компьютерными распечатками в руках.
– Номер, который вы мне назвали, недавно поменял владельца, – сказал он.
– И кому он принадлежит? – спросил Джейсон.
– Вам это понравится не больше, чем мне... Но я обману вас, если скажу, что могу придумать какое-нибудь правдоподобное объяснение всему этому, я не могу и, без всякого сомнения, вряд ли должен... Пять дней назад этот номер был переведен с одной явно подставной организации на имя Уэбба, Дэвида Уэбба, – слегка запинаясь, сообщил Крупкин.
Конклин и Борн уставились на советского разведчика: казалось, что их молчание насыщено электрическими разрядами.
– Почему ты думаешь, что нам не понравится эта информация? – тихо спросил Конклин.
– Дорогой мой старый враг, – мягким, не более громким, чем у Конклина, голосом начал Крупкин. – Когда мистер Борн выбрался из того ужасного ресторана с зажатой в руке запиской, им овладел истерический припадок. Пытаясь привести его в чувство, ты называл его Дэвидом... Поэтому я знаю имя, которое, честно говоря, мне не хотелось бы знать.
– Забудьте об этом, – сказал Борн.
– Приложу все усилия, но есть способы...
– Я не это имел в виду, – перебил его Джейсон. – Мне придется смириться с тем, что вы знаете то, другое мое имя... Кому раньше принадлежал этот номер? По какому адресу?!
– По данным компьютера, через который выписываются телефонные счета, он принадлежит одной организации, которая называется «Сестры милосердия Святой Магдалины». Явно подставной...
– Нет, не совсем так, – поправил его Борн. – Она существует на самом деле. Там все настоящее – вплоть до монашеских одеяний... И вместе с тем это явка Шакала. По крайней мере, была...
– Замечательно, – пробормотал Крупкин. – Еще один связанный с религией фасад, за которым укрывается Шакал. Великолепный, хотя и несколько избитый modus operand!. Говорят, он когда-то учился в семинарии и хотел стать священником.
– Выходит, церковь вас обошла, – пошутил Алекс, склонив голову. – Они вышвырнули его раньше, чем вы.
– Я всегда преклонялся перед Ватиканом, – засмеялся Дмитрий. – Это еще раз доказывает, что наш Иосиф Виссарионович никогда не углублялся в суть вещей, задаваясь вопросом о том, сколько батальонов в распоряжении Папы. Он не понимал, что его святейшеству они не нужны: Папа добивается своими методами большего, чем Сталин чудовищными партийными чистками. Власть у того, кто внушает страх, разве не так, Алексей? Все земные владыки необыкновенно искусно пользуются орудием страха. Все вращается вокруг страха смерти, так было и будет всегда. Когда же мы наконец очнемся и пошлем их всех к черту...
– Смерть, – нахмурившись, прошептал Джейсон. – Смерть на улице Риволи, в «Мёрисе», сестры Святой Магдалины... Боже мой, я совсем забыл! Доминик Лавье! Она же была в «Мёрисе»! Может, она и сейчас там. Она согласилась работать со мной!
– Работать? С какой стати? – резко спросил Крупкин.
– Карлос убил ее сестру, и у нее не было выбора – работать на него или умереть. – Борн подошел к телефонам. – Мне нужен номер телефона «Мёриса»...
– Сорок два, шестьдесят, тридцать восемь, шестьдесят, – продиктовал Крупкин; Джейсон записал номер в блокноте Алекса. – Приятное местечко, там когда-то останавливались короли; оно всегда славилось отличным приготовлением мяса на вертеле.
Борн нажимал на кнопки, стараясь унять дрожь в руке. Он попросил телефонистку соединить его с номером мнимой мадам Бриэль и, когда услышал: «Mais oui», – кивнул Алексу и Крупкину. Лавье подошла к телефону.
– Да?
– Это я, мадам, – сказал Джейсон, слегка коверкая слова на английский манер: Хамелеон был верен себе. – Ваша экономка подсказала, где найти вас. Платье готово. Извините за опоздание.
– Платье должны были доставить еще вчера, к полудню, болван вы этакий! Я собиралась появиться в нем вчера на приеме в «Гранд Вефуре». Вы меня погубили!
– Тысяча извинений. Мы доставим его в отель немедленно.
– Вы идиот! В этом отеле я только два дня. Доставьте платье в мою квартиру на бульваре Монтеня. Лучше, если вы успеете до четырех часов, иначе счет не будет оплачен и через полгода! – Разговор закончился убедительно громким щелчком на другом конце телефонной линии.
Борн положил трубку и вытер испарину, появившуюся на лбу.
– Давненько я не занимался этим. Она будет в своей квартире на бульваре Монтеня после четырех.
– Кто, черт подери, эта Доминик, как там ее фамилия? – зашипел недоумевающий Конклин.
– Лавье, – ответил Крупкин, – она пользуется именем своей умершей сестры Жаклин. Многие годы она играет ее роль.
– Вам все это известно? – удивился Джейсон.